Лека не разговаривала со мной две недели. Не отвечала на мои звонки. Через общих знакомых я узнала, что она купила билет в Турцию и наняла риелтора – чтобы помог ей выгоднее продать квартиру. Надо было срочно что-то делать. Спасать ее.
Это было инфантильно и ненадежно, но ничего другого мне просто в голову не пришло. Я обратилась в детективное агентство. Жутко стеснялась и чувствовала себя героем дурацкой комедии положений. Но что самое забавное, в агентстве совсем не удивились. Оказалось, что это чуть ли не самый популярный запрос после слежки за неверными супругами. Сбор информации о турецких и египетских Хасанах и Ахмедах. Случай Леки был вполне типичным. В России проживали сотни недолюбленных дурех, готовых поставить на кон все что угодно, лишь бы кто-то посмотрел на них темными, как южная ночь, глазами и сказал: «Наташа, ты такая красивая». Этот мо́рок был крепок, как древнее любовное заклинание. Вот встревоженные родственники и нанимали детективов.
– Не переживайте, у нас есть свой человек в Кушадасы, – заверила меня улыбчивая секретарша. – Думаю, уже на этой неделе мы сможем предоставить вам необходимые фотографии… Знаете, с курортными арабами это обычно не занимает много времени. В горячий сезон у них каждый новый заезд появляется «любовь всей жизни».
Девушка не обманула.
Спустя всего пять дней передо мной лежали фотографии и координаты Юли из Воронежа, Саши из Новосибирска и Светы из Москвы – все трое находились в предсвадебной лихорадке, собираясь продать недвижимость и переехать к Хасану. Лететь в Воронеж и Новосибирск у меня элементарно не было времени, но со Светой из Москвы я встретилась, хотя она отреагировала на мой телефонный звонок с агрессией зомбированного психопата. Я всего лишь предложила выпить кофе и поговорить о ее женихе Хасане, а она начала вопить, что я лезу не в свое дело и что Господь покарает меня за злой язык. Но встречу все-таки назначила в малолюдной подвальной кофейне.
Света оказалась некрасивой нервной женщиной слегка за сорок. Она была худая, как лыжная палка, и в юности, наверное, это смотрелось если не очаровательно, то хотя бы стильно, но с годами ее очертания начали восприниматься чахоточными, а не оленьими. Это была дряблая неспортивная худоба невротика-курильщика. Ее глаза были густо подведены фиолетовым карандашиком, а под столом она подергивала обутой в остроносый лакированный сапожок ногой.
Стараясь держаться доброжелательно и сочувственно, я рассказала ей о Леке, о том, что та собирается продавать квартиру. Светлана сначала раскричалась, что моя Лека – проститутка и тварь, а уже потом задумалась о ситуации, в которую ей, взрослой женщине, бухгалтеру, удалось вляпаться.
Кстати, это была еще одна непостижимая для меня особенность женщин, живущих в патриархальной системе координат. Если они узнают об измене мужа, то предательницей, разлучницей и стервой обычно оказывается любовница, мужик же выставляется жертвой.
Магическая формула «сука не захочет – кобель не вскочит» казалась мне самым отвратительным явлением русского коллективного сознания. Недавно в Интернете я видела интервью известного православного священника, иерея, который на полном серьезе рассуждал о том, что женщины, которые позволяют себе прилюдно носить короткие юбки и декольте, косвенно виноваты, если кто-то из мужчин не удержится и займется с ними принудительным сексом. Все это звучало как абсурд абсурдов. Получалось, что в православной системе координат мужчина – это? с одной стороны, бог, творец, вершитель судеб в семейном масштабе, тот, кого полагается почитать и слушаться. Но с другой – это слабохарактерное существо, влекомое древним зовом разбушевавшихся гормонов, это примат, которому нельзя показать лишние десять сантиметров женских ножек без того, чтобы в нем не проснулся насильник.
– Он подарил мне кольцо, – вздохнула Света, по выражению лица которой было вполне очевидно, что этим вечером она будет пить что-нибудь крепкое и рыдать под сериал ВВС «Гордость и предубеждение». – Правда, оно оказалось маловато и не в моем вкусе…
Позже мы узнаем, что обручальное кольцо Светы было получено Хасаном на память от Юли из Воронежа – это колечко подарила ей мама на выпускной вечер, и когда страстный турецкий любовник попросил оставить что-нибудь на память, девушка, нисколько не сомневаясь, протянула его. Он ведь самый близкий человек, они скоро поженятся, они будут вместе всю жизнь.
С Юлей этой мы связались по скайпу, она оказалась прехорошенькой блондиночкой, которой не исполнилось еще и двадцати. Хасан был ее первой в жизни несбывшейся сказкой. Я смотрела, как она горько плачет, как трогательно покраснели при этом ее щеки и нос, как судорожно вздрагивают худенькие плечики, и даже отчасти завидовала этому чистому горю, какое бывает только у невинных людей.
Собрав достаточно материала, я без приглашения приехала к Леке домой и застала ту над разверстым чемоданом. В настроении самом что ни на есть приподнятом наша невеста собиралась к чужим берегам, где ее ждала реальность, совсем не похожая на привычные будни. Я сначала выставила на стол бутылку текилы и только потом подала ей конверт с фотографиями. Почему-то Лека сразу поняла, что внутри.
– Это наверняка фотошоп, – прошептала она, а потом осела на пол и разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
Мы выпили всю текилу и проговорили целую вечность – только когда часы показали половину шестого утра, Лека наконец признала, что была дурочкой, а я ее спасла.
Прошли годы, и ей удалось собрать себя по кусочкам, забыть Хасана и даже научиться шутить по этому поводу, но я точно знала, что в глубине души она надеется когда-нибудь повторить чудо. Чтобы было бархатное небо со звездами, вино, шелестящее море, белый сарафан. Но только чтобы принц оказался настоящим.
И вот мы прибыли в Бангкок, откуда на маленьком самолетике местной авиакомпании перелетели на остров Пхукет.
Это был материализованный рай – мелкий белый песок, море такое синее, словно в нем растворили несколько ведер чернил, лимонные деревья, нежный ветер ласкает лицо и пахнет креветками, томленными в кокосовом молоке. Мы арендовали бунгало на самом берегу – простой домик с соломенной крышей и огромным вентилятором на потолке, и мы обе были счастливы тем особенным «детским» счастьем, когда каждый вдох и каждый шаг вызывают желание хохотать. Потому что жизнь – прекрасна.
Однако еще в самый первый вечер нам обеим стало понятно: курортный роман здесь невозможен. Потому что одинокие мужчины приезжают в Таиланд за другим. У них тут свой рай – рай патриархальных самцов.
В первые же минуты пребывания на пляже мы с Лекой обратили внимание на колоритную парочку – беловолосый сутулый старик, которого под локоть поддерживала хрупкая хорошенькая тайка лет восемнадцати максимум. Они шли вдоль кромки моря – медленно, потому что старик подволакивал ногу. Девчонка все время заглядывала ему в лицо.
– Смотри, как трогательно, – толкнула меня локтем в бок наивная Лека. – Наверное, внучка деда выгуливает… Эх, всегда я завидовала таким крепким семьям. Когда людям в кайф заботиться друг о друге.
Я взглянула на нее недоверчиво. Я еще сама ничего не знала о тайской курортной модели половых взаимоотношений, но для меня было очевидно, что старик и девчонка в родственных отношениях не состоят.
– Лек, а ничего, что она – азиатка, а он – европеец?
– Ну ты как маленькая. Может, у его сына жена азиатка. При чем тут внешность?
В этот момент старик наклонился к тайке и запечатлел на ее губах такой поцелуй, какой ни один дедушка не рискнет подарить любимой внучке. Та ответила ему с наигранной страстью неудавшейся порноактрисы – откинула голову назад, провела шоколадной ножкой по его дряблому бедру, закрыла глаза. Ее длинные шелковые волосы струились по узкой спине, старик запустил в них покрытую рыжими пигментными пятнами руку.
– Фуууу, она же совсем ребенок, – опешила Лека. – А дед-то каков. И ведь не стесняется при всех!
В тот вечер мы на тук-туке (такси-автобусе) отправились в район Патпонг, местный квартал красных фонарей. Не то чтобы мы нарочно искали «клубничку», хотя и были наслышаны о местных стрип-барах, скорее, похожих на цирк с эротическим уклоном. Просто на Патпонге были расположены все шумные бары, а мы были молоды, и нас притягивало то, что включает в себя модное слово «драйв», – разноцветные коктейли, стробоскопы, веселые люди со сгоревшими носами, врывающиеся в уши децибелы, танцы на пляже, пьяные поцелуи, ощущение, что время замерло, а впереди – вечность, что дает право стать беззаботными и немного безумными.
