Н. Резанов — Н. Румянцеву

№ 2 Второе письмо Резанова — Н. И. Дмитриеву

Любезный Государь Иван Иваныч Дмитриев,

оповещаю, что достал

тебе настойку из термитов.

Душой я бешено устал!

Чего ищу? Чего-то свежего!

Земли старые — старый сифилис.

Начинают театры с вешалок.

Начинаются царства с виселиц.

Земли новые — табула раза.

Расселю там новую расу —

Третий Мир — без деньги и петли,

ни республики, ни короны!

Где земли золотое лоно,

как по золоту пишут иконы,

будут лики людей светлы.

Был мне сон, дурной и чудесный.

(Видно, я переел синюх.)

Да, случась при Дворе, посодействуй, —

на американочке женюсь...

Чин икс:

«А вы, Резанов,

из куртизанов!

Хихикс...»

№ 3 Выписка из истории г.г. Довыдова и Хвастова

Были петербуржцы — станем сыктывкарцы.

На снегу дуэльном — два костра.

Одного — на небо, другого — в карцер!

После сатисфакции — два конца!

Но пуля врезалась в пулю встречную.

Ай да Довыдов и Хвастов!

Враги вечные на братство венчаны.

И оба — к Резанову, на Дальний

Восток...

Чин игрек:

«Засечены в подпольных играх».

Чин икс:

«Но государство ценит риск».

«15 февраля 1806 г. Объясняя вам многие характеры, приступлю теперь к прискорбному для меня описанию г. X....., главного действующего лица в шалостях и вреде общественном и столь же полезнаго и любезнаго человека, когда в настоящих он правилах... В то самое время покупал я судно Юнону и сколь скоро купил, то зделал его начальником и в то же время написал к нему Мичмана Давыдова. Вступя на судно, открыл он то пьянство, которое три месяца к ряду продолжалось, ибо на одну свою персону, как из счета его в заборе увидите, выпил 9 1/2 ведр французской водки и 2 1/2 ведра крепкаго спирту кроме отпусков другим и, словом, споил с кругу корабельных, подмастерьев, штурманов и офицеров. Беспросыпное его пьянство лишило его ума, и он всякую ночь снимается с якоря, но к счастью, что матросы всегда пьяны...»

(Из Второго секретного письма Резанова)

«17 июня 1806 г. Здесь видел я опыт искусства Лейтенанта Хвостова, ибо должно отдать справедливость, что одною его решимостью спаслись мы и столько же удачно вышли мы из мест, каменными грядами окруженных».

Резанов — министру коммерции

Рапорт

Мы — Довыдов и Хвастов,

оба лейтенанты.

Прикажите — в сто стволов

жахнем латинянам!

«Стоп, Довыдов и Хвастов!»

«Вы мягки, Резанов».

«Уезжаю. Дайте штоф.

Вас оставлю в замах».

В бой, Довыдов и Хвастов!

Улетели. Рапорт:

«Пять восточных островов

Ваши, Император!»

«Я должен отдать справедливость искусству г.г. Хвостова и Давыдова, которые весьма поспешно совершили рейсы их...»

Резанов

«18 октября 1807 г. Когда я взошел к Капитану Бухарину, он, призвав караульного унтер-офицера, велел арестовать меня. Ни мне ни Лейтенанту Хвостову не позволялось выходить из дому и даже видеть лицо какого-либо смертного... Лейтенант Хвостов впал в опасную горячку.

Вот картина моего состояния! Вот награда, есть ли не услуг, то по крайней мере желания оказать оные. При сравнении прошедшей моей жизни и настоящей сердце обливается кровью и оскорбленная столь жестоким образом честь заставляет проклинать виновника и самую жизнь.

Мичман Давыдов».

(Выписка из «Донесения Мичмана Давыдова на квартире уже под политическим караулом»)

№ 4 В темнице

Довыдов: А что ты думаешь, Хвастов?..

Хвастов: Бухарин! Сука! Враг Христов!

Сатрап! Вор! Бабник! Педераст!

Довыдов: Тсс... Стражник передаст...

Хвастов: Чмо! Скот! Мы, офицеры, страждем!

Эй, стражник!

Нажрался паразит. Разит.

Стражник: С-ик тран-зит...

Восток алеет. Помолись.

Хвастов (бледнеет) : Это мысль.

О, Дева, в ризах как стеклярус!

Ты, что к Резанову являлась!

(Мы на Тебя не слали кляуз,

мы за Тебя интриговали

против американской крали.)

Спаси невинных индивидов!..

(В ужасе.) Гляди, Довыдов.

Распались цепи. Стража отвалилась.

Дверь отворилась.

И кони у крыльца в кибитке...

Голос: Бегите!

По трассе будущей Турксиба.

Довыдов и Хвастов: Спасибо!

(Бегут.)

Довыдов: Зер гут.