— Что же, мы будем как хулиганы разговаривать?

— Зачем? Как обыкновенные японцы.

На пятом уроке Саня получил две записки.

«С. Кукину. Дорогой, сильно уважаемый Саша! Не глазей глазками по сторонам, а смотри на досочку, а то опять получишь двоечку и сделаешь бяку нашему классику. В. Д.».

«Передать Ку-ки-Оки-Кину. Маломногосильнонизковысокоуважаемый Санечка! Если ты еще раз стукнешь меня ручкой по спинке, то получишь ножкой по попке. И. В.».

Автора второй записки угадать было нетрудно. Над ответом Саня продумал всю вторую половину урока — ему никак не удавалось сочетать энергичность русского языка с акварельной вежливостью японского. В результате Игорь получил такое послание: «Передать Ыгырю. Все равно получишь. С. К.».

Зачем понадобились буквы «ы» — об этом знал один Саня. Возможно, он полагал, что чем дальше от русского языка, тем ближе к японскому.

На пятой перемене класс стал поголовно вежливым. Ученики параллельных классов, встречаясь в коридоре с учениками шестого «в», не без удивления выслушивали такие речи: — Уважаемый Боречка. Вам нужно вымыть ручки. У вас на пальчиках чернильное пятнышко.

— Ничего страшненького. Скоро звоночек на последний урочек. Зато у вас, Женечка, на щечке царапинка. Кто вас съездил по мордочке?

— Это кошечка, когда я вынимал ее из холодильничка.

Новая игра настолько всех увлекла, что на последнем уроке даже староста класса на вопрос учителя: «Кто сегодня отсутствует?» — ответил:

— Два человечка по неизвестной причиночке.

Но, не считая этого мелкого эпизодика, денек шестого «в» класса закончился чудненько.

*

— Анна Ивановна, мы очень просим не говорить ничего директору про поход.

Возле Анны Ивановны, переминаясь с ноги на ногу, стояли трое: Кузнецов, Кукин и Вика.

— Почему? — спросила Анна Ивановна. — Что же изменилось в вашем классе?

— Все изменилось, — сказал Олег.

— А все-таки?

— Мы стали очень дружные.

— Но вы же всегда и были такими, разве нет?

Олег мотнул головой. Это можно было понять как «да», но можно было понять и как «нет».

— Так что же?

— Не были.

— Как же так получилось, что вы сразу стали дружными?

— Просто мы поняли, что лучше дружить, чем ссориться.

— А еще вы поняли, что поход не трудно и отменить?

— Ага! — радостно сказал Саня и тут же получил незаметный пинок от своего лучшего друга.

— Вовсе не из-за этого, — заявил Олег.

— А если честно?

— Немножко из-за этого, Анна Ивановна, — вмешалась Вика.

— А если честно, — сказал Олег, — то, конечно, из-за этого. Но ведь это неважно, Анна Ивановна, из-за чего. Важно, что мы теперь дружные.

— Допустим даже, что так, — сказала Анна Ивановна. — В чем же проявляется ваша дружба?

— Мы теперь совсем не ссоримся между собой.

— Еще?

— Не грубим друг другу.

— Не смеемся над Мельниковой и Климовым.

— Еще?

Кузнецов пожал плечами: неужели мало? Что же еще надо?

— Не шумим на уроках.

— Еще? — неумолимо продолжала Анна Ивановна.

Как последнюю надежду Олег вытолкнул вперед Саню.

— Кукин у нас теперь не списывает.

— Это правда. Саша?

Кукин замялся. Он смущенно посмотрел на Олега и немедленно получил второй пинок, на этот раз замеченный Анной Ивановной.

— Ну ладно, — сказала Анна Ивановна, — пускай даже все так и есть. Но ведь вы перечислили пока только то, что вы не делаете. А какими делами подтверждается ваша дружба?

Ребята с недоумением переглянулись — какие еще дела?

— Непонятно? — спросила Анна Ивановна. — А мне так очень понятно. Давайте рассуждать так: человек за всю свою жизнь никого не убил, не ограбил, ничего не украл — вообще не сделал никому зла. Можно сказать, что он хороший человек?

— А разве плохой?

— Но при этом он никому не помог, ни с кем не поделился, никого ни разу не выручил — не сделал никакого добра.

— Таких не бывает, — возразил Олег, — что-нибудь он все равно сделал.

— Я с тобой согласна. И тогда его будут судить по тому, что он сделал. Так кто же окажется хорошим?

— Тот, кто не делал ничего плохого, а делал только хорошее.

— Таких тоже не бывает, — улыбнулась Анна Ивановна. — В каждом из нас есть и плохое и хорошее. Важно — что перетягивает. А насчет вашей дружбы — надо посмотреть, что дальше выйдет. Вы, кажется, уже целых два дня как стали такими дружными?

— Почему? Мы не считаем. Сколько надо, столько и будем, — сказал Олег. — А вы директору будете говорить про поход?

— Ну что ж, — задумчиво проговорила Анна Ивановна, — мне не к спеху. Пока могу обождать. Но только — пока…

*

Когда шестой «в» узнал, что Анна Ивановна не оценила перемен, произошедших в классе, то все немного приуныли. Старались, старались и — на тебе. Выходит — зря дружили. Особенно всем не понравилось слово «пока». Что значит «пока»? Пока не скажет, а потом, может быть, и скажет директору про поход. И как понимать, что дружбу надо подтверждать делами? Какими делами? Хорошими? Пожалуйста, можно и подтвердить. Только где их возьмешь? Хорошие дела тоже под ногами не валяются. Когда нужно, так и днем с огнем не найдешь.

В общем, плохо пришлось бы шестому «в», если не выручил бы его тот же Олег Кузнецов. Два дня он напряженно думал, а на третий день заявил, что не обязательно начинать с больших дел, можно начинать и с малого.

Вот почему утром четвертого дня после разговора с Анной Ивановной, или, если хотите, утром шестого дня начала великой дружбы, возле школы замаячили две унылые фигуры с лопатами в руках.

Было немного больше восьми. Еще горели фонари. По-утреннему торопливые и сосредоточенные пешеходы штурмовали автобусы. Требовательно, по-деловому звенели трамваи. Они заглатывали пассажиров и растворялись в морозной утренней дымке.

Все куда-то спешили, и только две фигуры перед школой неторопливо сходились и расходились, постукивая нога об ногу. Это были Олег Кузнецов и Саня Кукин.

Саня пришел ровно в восемь. Еще издали он заметил Олега, который, в одиночестве прохаживался чарльстоном по ступеням школьного подъезда. Наверное, Олег пришел намного раньше, потому что успел порядком замерзнуть.

— Ты что так рано пришел? — спросил Саня.

— У нас будильника нет, — ответил Олег. — Я на полчаса раньше проснулся. Давай потолкаемся.

Они потолкались немного, прыгая на одной ноге. Когда Олег согрелся, друзья стали прохаживаться возле подъезда, поглядывая на часы. Каждую минуту большая стрелка прыгала на одно деление, но время и безделье тянулось медленно.

Маленькая стрелка электрических часов, на которые поглядывали Олег и Саня, застыла на восьми, большая перепрыгнула на двенадцать. В этот самый час одни ученики шестого «в» класса торопливо вставали с постелей, другие дожевывали свои завтраки, третьи уже спешили к школе, а двое мерзли у ее подъезда. Но и те, и другие, и третьи не знали, что сейчас время подошло к той черте, когда отсчитывать нужно было уже не днями, не часами, а минутами.

8 часов 12 минут

— Холодно, — позевывая и ежась, сказал Саня. — И чего ты придумал в такую рань вставать. Ходим одни, как дурачки. Наверное, никто и не придет больше.

— А что, я плохо придумал? Я плохо не придумываю. Вот ты смотри придет директор, а мы снег убираем. Он спросит: «Вы что делаете?» А мы скажем: «Снег убираем». Он спросит: «А кто вам поручил убирать снег?» А мы скажем: «Никто не поручил, мы сами догадались. Мы решили следить, чтобы возле нашей школы было чисто. Мы решили, чтобы за всю зиму ни одни человек возле нашей школы не поскользнулся». Что он тогда подумает?

— Подумает, что мы ненормальные, — сказал Саня и снова зевнул.

Олег вздохнул и укоризненно посмотрел на верного друга.

— Не знаешь ты, Саня, взрослых, — сказал Олег. — Они только и мечтают, чтобы мы стали сознательными. Директор ведь только в школе директор. А так он самый обыкновенный человек. Вроде моего отца или твоего отца. Твой бы отец тоже мог быть директором…