— Ну, — сказала Марина, — говори: макси или это всем надоевшее безобразное мини?

Алеша подумал и сказал:

— Я, кажется, должен идти гулять с Чубчиком. Совсем забыл…

— Какой забывчивый. Ах, ах, — ехидно сказала Марина, и Калинка от удивления сняла свою шапочку-невидимку. — Ты только что прошел с Чубчиком под окнами, и даже отсюда было видно, какой он грязный. Обрадовался твой Чубчик, что сегодня дождь. Тебя спрашивают, отвечай: мини или великолепное макси? Ну?

Алеша вздохнул и сказал:

— Весь день спорят, а о чем — не пойму… Ну хорошо, хорошо. Скажу. Это, как его… Вот… Ми-ди.

— Миди? — хором переспросили девочки. — Почему?

— Миди, — уверенно повторил Алеша и засмеялся, потому что увидел Калинку и сразу понял, что теперь-то все конфликты разрешатся. — А я не знаю, что значат ваши мини, макси и это самое миди — тоже. Иди, пожалуйста, сюда, Калинка, скажи им, пусть перестанут сердиться, а то очень противно.

— Согласна с тобой, Алеша, — сказала Калинка и спрыгнула на стол. — Злые люди, так глупо спорящие без доводов, а по принципу «я так хочу», никому не бывают приятны. Знаешь, о чем они спорят? О длине платьев. Вот смотри, у меня юбочка мини. Короткая, до колена не доходит на ладонь. Длина минимальная, меньше быть не может. А вот это миди. — Калинка хлопнула ладошками, и юбочка удлинилась на целую четверть и дотянулась до середины сапожка. — Миди — значит средняя. А вот это макси. — И юбочка вытянулась до пола, так что видны стали только носки красных сапожек. — Максимальная длина, больше некуда. Нравится?

— Как же ты в такой длинной хламиде будешь летать? — испугался Алеша. — Еще где-нибудь зацепишься!

— Конечно, — повеселев, сказала Лёка. — Кому нужно это макси-плакси! Мини удобнее!

— Ну, и пожалуйста, — сказала Марина, и притихшие было злые волны снова завихрились вокруг кресла.

— Придется мне вмешаться, — сказала Калинка и, похлопав в ладоши, распахнула форточку, выгнала всю злость. — А теперь можем говорить спокойно. Мода есть мода. Не замечать ее нельзя, а слепо подчиняться глупо. Представь себе, Марина, как в макси-платье ты будешь прыгать через веревочку или играть в лапту, или в классики, или в казаки-разбойники.

Лёка с Алешей посмотрели на Марину, и все трое расхохотались, а Калинка проводила взглядом последний злой вихрь и захлопнула форточку. На всякий случай.

— Знаете ли вы, что об этом много лет спорили знаменитые модельеры всего мира? Модельеры придумывали модели платьев, заказывали специальные ткани, разрабатывали конструкции, чертежи — одним словом, создавали коллекции новой одежды. Каждый Дом моделей, а их в мире несколько сотен, утверждал свою линию.

Одни модельеры говорили: «В наш космический век все находится в постоянном движении. Только мини соответствует современному образу жизни».

Другие им противоречили: «Ничего подобного, смотрите, как красивы длинные платья. Сколько веков женская одежда была длинной. Мини — это безобразно. Не всем идет такая длина».

Третьи утверждали: «Не надо крайности, пусть будет середина. Посмотрите, как преобразится мода от длины миди».

Но, к счастью, были еще и четвертые, самые разумные. Они послушали тех и других, посмотрели все коллекции. И создали свой тип одежды, хорошо соответствующий нашему времени. «Длина платьев, — сказали они, — должна быть разумной. Для повседневной одежды, для учебы, для работы, для улицы — длина до середины и чуть ниже колена. Удобно и спортивно. Вполне соответствует современному, полному движения времени. Но… когда жарко, хочется играть в волейбол, бадминтон да загорать побольше, пусть будет мини. Но… если хочется сшить красивое платье для какого-нибудь торжественного случая, то, конечно, пусть оно будет длинным». К счастью, победил разум.

Споры касались в основном одежды, которую носят взрослые или девочки постарше, десятиклассницы, а Лёке и Марине мудрые модельеры предлагают носить платья нормальной девчоночьей длины, на ладонь выше колена. А нарядное платье, пожалуйста, пусть будет до середины икры, так называемое «миди».

— Я же говорил, — обрадовался Алеша, — что самое замечательное — миди!

— Мне все равно хочется сшить длинное платье, — сказала Марина. — Ну, может быть, не макси, но миди.

— И я хочу, — забеспокоилась Лёка. — Длинное, пышное. Понимаешь, какое, Калинка?

— Конечно, понимаю.

— Не будешь сердиться, если я покажу свою бумажную куклу?

— Почему я должна сердиться? Потому, что ты играешь в куклы?

— Нет, не потому. У нас почти все девочки в куклы играют.

Лёка достала свою заветную шкатулку с лентами, кружевами, морскими камешками и еще какими-то девчоночьими драгоценностями, а из шкатулки вынула бумажную куклу и прикрыла ее ладонью, боясь показать. Наконец отодвинула ладонь. Это была маленькая бумажная Калинка, в такой же клетчатой юбочке, в красном свитере, только с короткими рукавами, и с черной толстой косичкой.

— Интересно! — сказала живая Калинка, рассматривая своего бумажного двойника. — Я такая же лукавая?

— Конечно, — сказал Алеша, — только ты гораздо красивее!

— Спасибо, рыцарь. — Калинка улыбнулась. — Юбочка моя длиннее, чем у бумажной Калинки. Вы не находите, что это сверхмини?

— Находим, — сказала Марина. — Сверхмини.

— Это все вот отчего, — с жаром стала объяснять Лёка. — Девочки своих кукол рисуют в купальниках, чтобы можно было легче наряжать, а я не хотела Калинку в купальнике рисовать. Мне нравится так, но юбочку пришлось нарисовать уж слишком коротенькую, да и рукава тоже пришлось укоротить.

— А где платья? — спросила Калинка.

— Да не успела я их нарисовать. Уроков было много.

— Хотите, будем играть в модельеров? — предложил Алеша. — Вы мне будете рассказывать, какое хотите платье, а я буду рисовать.

— Правильно, — обрадовались Марина и Лёка. — Ты рисуешь лучше нас во сто раз!

— Тем более, что самые знаменитые модельеры, — подтвердила Калинка, — испокон веку были мужчины.

Алеша принес большую коробку своих любимых акварельных красок, любимую колонковую кисточку, жесткий карандаш «2Т», мягкий карандаш «2М», карандаши цветные и ластик. Еще он принес папку плотной акварельной белой бумаги.

— Начинаем? — спросил Алеша и взял в руки кисточку. — Можно, я нарисую Калинку по-своему, а то у Лёки получилось… мм… не совсем… хорошо?

— Конечно, рисуй, — обрадовалась Лёка. — Только, чур, это будет моя кукла!

— У тебя есть своя Калинка, — сказала Марина, — а у меня никакой нет!

— Не спорьте, пожалуйста! — замахал на них рукой Алеша. — Нарисую я вам две куклы. Вот, пожалуйста!.. Тебе, Лёка, Калинка с колокольчиком. А тебе, Марина, с калиновым листком в правой руке. Что еще рисовать?

— Платье, джинсы и рубашку…

— Пончо, жилет, вязаный свитер…

— Нарисую все, что надо для пионерского лагеря, — сказал Алеша, а потом подумал, посмотрел на белый простор бумаги, на левом краю которого стояла Калинка с колокольчиком, а на правом — Калинка с листком, и в середине белого простора нарисовал… Чубчика.

— Нос-то у него где? — удивилась Калинка.

— Забыл. — И Алеша нарисовал нос.

— Очень хорош, — сказала Марина, — только скажи, пожалуйста, почему вместо платьев ты нарисовал Чубчика? И как вообще ты рисуешь? Вот ведь на листе ничего не было, а теперь нарисовались две Калинки и Чубчик. Как у тебя это получается?

Алеша удивился:

— Я посмотрел на лист и увидел двух Калинок. Хотел нарисовать что-нибудь в середине. Посмотрел, а там Чубчик сидит. Ну, я его и нарисовал. Теперь вот здесь появится спортивный костюм.

Кисточка в Алешиных руках танцевала легко и весело. Вот она поплескалась в стакане с водой, потом притопнула на кубике синей, ультрамариновой, краски и, пролетев пируэтом по бумаге, оставила на ней великолепные синие дождевые потеки. Снова кисточка нырнула в чуть замутненную синими облаками воду и снова притопнула на кубике краски, теперь уже красной, светлом кадмии, и стройный пунктир широкой строчки обозначил контур рисунка. Рядом с Лёкиной Калинкой появился ярко-синий спортивный костюм с красной отделкой.