А вот Фрида Стевенсон не видела никакого смысла в ожидании. Она выучилась на стенографистку, а в 1949 году вышла замуж за банковского клерка на пять лет моложе ее. Через четыре года она стала помощницей владельца газетного киоска, развелась с первым мужем и вышла замуж за преуспевающего владельца гаража по фамилии Аберкромби. Хотя секретная служба из осторожности уничтожила договор, гарантирующий ей выплату 5 фунтов в месяц вплоть до дальнейших распоряжений, и вымарала упоминания о нем из архивов, Фрида, вполне вероятно, получала чеки из Лондонского кооперативного общества, результат сделки Чапмена с МИ-5, до конца своих дней. Как и Фарамус, Фрида умела выживать.

В отеле «Беркли» Чапмен и Бетти Фармер проговорили много часов подряд. Вскоре после этого они поженились. Это был прочный, счастливый брак, хотя в течение последующих пятидесяти лет Чапмен не упускал случая обратить внимание на ту или иную женщину. Он часто уходил, но всегда возвращался. В октябре 1954 года у них родилась дочь Сюзанна.

Зигзаг так и не соблазнился честной жизнью. После войны он вернулся в полусвет лондонского Уэст-Энда, где бездельники всех мастей приветствовали его, как родного. В 1950-х годах он занимался контрабандой золота на Средиземном море. Купив долю в моторной яхте Билли Хилла «Фламинго», бывшем минном тральщике, Чапмен с экипажем из таких же отпетых мошенников отправился в Марокко, где они оказались замешаны в смехотворном заговоре с целью провезти контрабандой 850 тысяч пачек сигарет и заодно похитить низложенного султана. Авантюра провалилась: лихие моряки с «Фламинго», отправившись в доки, ввязались там в пьяную драку. В результате им пришлось убираться из Танжера в компании репортера из Sunday Chronicle, которого они сначала пригласили на борт, а потом заперли в каюте. «Фламинго» сгорел в гавани Тулона: возможно, корабль был подожжен для получения страховой премии. По крайней мере, этот случай наводит на подозрения, что Чапмен не совсем забыл ремесло диверсанта. Вскоре банда Хилла ограбила почтовый вагон, скрывшись с 250 тысячами фунтов. В 1960-х годах Эдди и Бетти Чапмен переехали на африканский Золотой Берег, где Чапмен ввязался в какой-то запутанный строительный контракт. Позже в связи с этим контрактом было начато следствие по подозрению в коррупции, однако к тому моменту Чапмен уже вернулся на родину.

Оловянный Глаз Стефенс задавался вопросом: что будет, если Чапмен, вновь связавшись с преступным миром — что неизбежно, — предстанет перед судом и потребует к себе снисхождения на том основании, что во время войны он оказывал стране некие совершенно секретные услуги? Ответ на этот вопрос вскоре последовал. В течение последующих двадцати лет Чапмен неоднократно представал перед судом, однако ни разу так и не был отправлен в тюрьму. Когда в 1948 году его судили по обвинению в использовании фальшивых денег, он представил суду характеристику от неназванного «старшего офицера Военного министерства», в которой было сказано, что Чапмен был «одним из храбрейших солдат Британии во время последней войны». Автором характеристики наверняка был Ронни Рид. МИ-5 не совсем забыла о своих долгах. В 1974 году он снова был признан судом невиновным: на сей раз его судили за то, что он ударил человека по голове пивной кружкой на танцевальной вечеринке в отеле «Уотерсплэш» в Нью-Форесте. Драка произошла из-за девушки по имени Тереза Чин. Чапмен заявил суду: «В время войны меня учили приемам рукопашного боя, необходимым для той работы, которой я тогда занимался, поэтому мне не нужна кружка, чтобы защитить себя во время драки в пабе. Я бы мог убить его голыми руками». Когда его оправдали, он предложил проставить выпивку всему составу суда.

Чапмен все так же продолжал путаться с шантажистами, игроками и мелкими воришками. Он ездил на «роллс-ройсе» (хотя так и не сдал экзамен на права) и носил пальто с меховыми воротниками. Газеты любили его — «Эдди Чапмен, вор-джентльмен». Некоторое время он даже состоял внештатным криминальным репортером Sunday Telegraph, «помогая читателям не попасть в поле зрения людей вроде него». В 1960-м какой-то журналист спросил его, не скучает ли он по временам, когда сам совершал преступления. «Немного, — ответил Чапмен задумчиво. — Я ни о чем не жалею. Меня не мучают угрызения совести. Мне хочется думать, что я был честным бандитом».

Чапмен в блеске славы позирует рядом со своим «роллс-ройсом». В качестве криминального корреспондента в Sunday Telegraph Эдди вел колонку, где учил читателей, как противодействовать попыткам подобных ему элементов обчистить их.

Джон Мастерман написал однажды: «Иногда наступает момент, когда ты должен совершить нечто, полагаясь лишь на собственное суждение, не оглядываясь на других. Некоторые называют это совестью, другие — просто упрямством. Что ж, так или иначе, вам приходится делать свой выбор». Война пробудила в Чапмене непокорную совесть. Пороки его были столь же непомерны, как и его достоинства, и до самого конца его жизни никто так окончательно и не понял, был ли он на стороне ангелов или демонов, обманывал ли он обманщиков, заключил ли он соглашение со своим немецким шефом. Он умер в 1997 году от сердечного приступа в возрасте восьмидесяти трех лет. Быть может, он отправился на небо, — ну, или проследовал в противоположном направлении. А может быть, он и до сей поры выписывает зигзаги где-то между.

Чапмен пытался выпустить воспоминания о своих приключениях, но они, как и книга Джона Мастермана, были запрещены МИ-5 к публикации. Он написал чрезвычайно урезанную версию событий, которая появилась сперва во французской L'Etoile, а затем, в 1953 году, и в News of the World. Однако, стоило Чапмену задеть государственные тайны, в игру вступили юристы правительства. Его оштрафовали на 50 фунтов, весь тираж газеты был уничтожен. Вторая попытка публикации была остановлена правительственным письмом, указывающим, что упоминаемые в ней данные не подлежат разглашению по соображениям безопасности. Наконец кем-то переписанная и наполовину выдуманная «История Эдди Чапмена» появилась из печати в 1954 году: в ней описывается время, проведенное Чапменом в Германии, но не упоминается о его работе в МИ-5. «Узнаем ли мы настоящую правду об Эдди Чапмене? — вопрошала какая-то газета. — Если все эти поразительные утверждения истинны, почему он не был арестован и судим как предатель родины?»

Чапмен протестует против того, что публикация серии его воспоминаний в газетах была запрещена согласно Закону о государственной тайне.

В конце концов в 1966 году Чапмену разрешили опубликовать другую версию воспоминаний — «Настоящую историю Эдди Чапмена», в которой без каких-либо подробностей упоминалось о его работе на МИ-5. По этой книге был снят довольно посредственный фильм «Три креста», режиссером которого был Теренс Янг, а главную роль Эдди Чапмена сыграл Кристофер Пламмер. Фильм имел лишь косвенное отношение к правде. Чапмена он разочаровал. Эдди так и не получил признания, которого, как полагал, заслуживал; возможно, славу того масштаба, о котором он мечтал, он мог получить, лишь убив Гитлера. Так или иначе, он разбогател и некоторое время владел замком в Ирландии и санаторием в Хертфордшире, неподалеку от завода компании «Де Хавилланд», производившего когда-то «москито».

Эдди позирует в полной эсэсовской форме, которую в реальной жизни он никогда не носил.

В 1974 году в одном из лондонских баров Чапмен неожиданно столкнулся с Лео Кройчем — беззубым немецким боксером, учившим его стрельбе на вилле Бретоньер. Лео сообщил Чапмену настоящее имя человека, которого тот знал как Грауманна, рассказал, что тому удалось пережить войну и что живет он в Бремене. Чапмен написал фон Грёнингу письмо, в котором с нежностью вспоминал время, которое они вместе провели в Нанте, Париже и Осло. Он интересовался, не знает ли его старый друг, что стало с той яхтой в Норвегии, которую он купил на свои премиальные деньги, и помнит ли он Дагмар Лалум. «Я думаю, она давно замужем», — с грустью размышлял он. Чапмен рассказал о своих владениях, приложив к письму фотографию купленного им старинного ирландского замка, и приглашал фон Грёнинга в гости: «Какими приятными воспоминаниями мы сможем обмениваться… Я помню, как вам нравились замки».