— Как говорил Оскар Уайльд: «Чтобы избежать искушения, надо поддаться ему», — не без иронии заметил Виктор. — Мне кажется, тебе пора уже сменить судейскую мантию на нечто более привлекательное! Не задумывался об этом?

— Задумывался. Но тогда уж точно от чашечки кофе не откажусь, а значит, брошусь с головой в греховный омут. Жена рано или поздно узнает, и эта новость нанесет ей жесточайший удар и... — Он задумался, вздохнул, отхлебнул глоток виски и грустно улыбнулся. — Моя Аньес хрупкая и очень болезненная, эта новость убьет ее. А мантия сдерживает мои порывы.

Себастьян деликатно не спрашивал о причине неожиданного визита Виктора к нему, надеясь, что тот сам заведет этот разговор, но гость болтал о всяких пустяках.

— Слышал о смерти Мишеля, — горестно вздохнул хозяин. — Ужасная новость. В этом замешана какая-то русская девчонка, соблазнившая его ради денег.

Хлопнула входная дверь, послышались голоса. Хозяин, заметив недоумение гостя, пояснил:

— Кажется, сын пришел! — и просиял радостной улыбкой. — Жан у меня врач по профессии, а сейчас занят одним важным исследованием, хочет защищать диссертацию и, представь себе, исследует яды! Говорит, есть такие, что без вкуса и запаха, но достаточно одной капли — и человека нет!

— Ее зовут Алин Нежнова...

— Кто? — не понял Себастьян.

— Она была женой Мишеля, он очень любил ее, — продолжил Рене. — И она его любила. Меня во всем этом удивляет лишь одно: мы вроде бы нормальная страна со старой, сложившейся демократией, а порой ведем себя как туземные князьки, строя столь серьезное расследование на одних предубеждениях, когда очевидно, что этой русской незачем было убивать мужа. А вот заинтересованность сына в смерти отца лежит на поверхности, но ее словно не замечают...

— Так ты его подозреваешь? — нахмурил брови Пике.

— Я не подозреваю, я знаю, что это его рук дело!

— Так чего же ты молчишь?! — изумился Себастьян.

— «Чего же, чего же»! Местного инспектора Жардине, который неплохо вел это следствие, я его хорошо знаю, отстранили, пригрозив раньше срока отправить на пенсию. Приказ поступил отсюда, от бригадного комиссара полиции Линака. Интересно, правда? Вот с ним-то и водит дружбу Филипп Лакомб, их не раз видели вместе в ресторане, и я не сомневаюсь, что сыночек Мишеля водил важного сановника и в свой русский бордель...

— В какой бордель? — удивился хозяин.

В гостиную вошел Жан Пике, чтобы поздороваться с гостем.

— Добрый вечер! — заулыбался он.

— Жан, это мой старый товарищ по лицею Виктор Рене. Я тебе о нем рассказывал, — представил гостя Себастьян.

Рене пожал руку Жану.

— Очень приятно, рад познакомиться, — проговорил тот, уже поглядывая на дверь, чтобы уйти и не мешать родителю общаться с другом детства.

— А о русском борделе нам подробнее может рассказать твой сын, ведь он там работает, — неожиданно проговорил Виктор, и оба, отец и сын, застыли на месте, точно пораженные громом.

Еще отправляясь в гости к Себастьяну, Рене решил поначалу не втягивать старого друга в эту историю. Хотел дождаться прихода Пике-младшего и переговорить с ним с глазу на глаз, пригрозив ему: если тот

не будет откровенен и не поможет, Виктор все откроет его отцу. Рене на сто процентов был уверен, что Жан скрывал от отца эту часть своей бурной деятельности. Но, видя, как судья мается, гадая, что же привело старого приятеля в его дом, и пользуясь тем, что возвращение сына совпало с началом важного разговора о загадочной смерти Мишеля, бывший разведчик и решился выложить все карты сразу.

Судья первым опомнился от потрясения, поднялся, потом снова сел на место, продолжая недоуменно смотреть на сына и ожидая от него объяснений.

— Это правда? То, что сказал Виктор? — не выдержав, хриплым голосом поинтересовался Себастьян.

— Работал. До сегодняшнего дня, — признался Жан.

— Садись, расскажи нам, в чем состояла твоя работа и сколько Филипп Лакомб платил тебе? — попросил отец.

Пике-младший присел за стол. Налил в бокал виски и сделал пару глотков.

— Да, он платил что-то, мелочь — двести, триста долларов, я, честно говоря, не подсчитывал, мне было стыдно брать эти деньги, и я сразу тратил их на книги, на покупку ядов для лаборатории, чтобы они не жгли карман. Филипп вечно совал что-то, я не помню... — Пике-младший допил виски, взглянул на бутылку, помедлил и, несмотря на мрачное лицо отца, налил еще, залпом выпил. — Я брал деньги на лекарства, а за работу почти ничего не просил, считая себя временным врачом у него. Филипп так слезно просил помочь, что я согласился у него немного поработать, пока он найдет кого-то постоянного. Думал, это обычная работа, кому-то надо и проституток лечить, что тут такого? Но когда они довели до самоубийства одну из них и привезли полумертвой вторую...

— Кого довели до самоубийства? — тотчас спросил Виктор.

— Ее звали Нина, она русская, самая младшая из этой группы, я ее плохо знал...

— А имя второй?

— Алин.

— Это и есть мадам Лакомб, которую Филипп похитил из моего дома! — бросил Рене Себастьяну.

Судья побледнел, губы у него задрожали, он начал задыхаться, захрипел.

— Папа! — Жан сорвался с места, нашел лекарство, передал отцу.

Тот принял несколько таблеток, запил водой, тяжело задышал. Почти минуту все молчали..

— Рассказывай дальше, — придя в себя, потребовал Себастьян.

— Но, папа!..

— Рассказывай, я хочу знать все!

— Алин держали без еды несколько дней в сыром, холодном погребе где-то на заброшенной ферме, — продолжил Пике. — Она уже умирала, когда ее привезли,пульс почти не прощупывался. Мне пришлось вводить большие дозы антибиотиков, чтобы ее спасти, но я боялся, что она не выдержит этих сверхдоз, однако организм оказался сильным и она сейчас идет на поправку.

— Что с ней хочет делать Лакомб?

— Заставить ее обслуживать клиентов, Филипп заявляет, что она ему много задолжала, — объяснил Жан. — Я в подробности не вдавался. Но он как-то бросил, что если она не станет двигать задом вместо Нины, то он отправит ее в тот же мерзкий погреб!

— Хороший у тебя дружок, Жан! — усмехнувшись, заметил Виктор. — Он распоряжается людьми, словно рабовладелец. И похоже, что никого не боится.

— Он мне как-похвастался, что вся полиция у него в руках, сам бригадный комиссар Линак пользуется его девочками и бывает на этой квартире. Потому, мол, и нам всем нечего бояться. Я Линака не видел, но полицейских, которым он передавал какие-то конверты, наблюдал, — заметил Жан.

Себастьян шумно вздохнул, с мрачным лицом слушая обоих. Вся его налаженная семейная жизнь, легко продвигающаяся карьера судьи, будущая известность Пике-младшего — все разрушилось в один миг. Даже если Жана признают невиновным, хотя недоносительство уже считается преступлением, а сын напрямую участвовал в жизни тайного борделя, получал зарплату, не платил налоги, — все это уголовные деяния. Пике-старшему надо срочно подавать в отставку, пока не разразился громкий скандал. Теперь понятно, почему Виктор попросил принять его безотлагательно. Старый товарищ сразу же понял, в какую неприятную историю влип Жан и чем это грозит отцу.

— А кто — они? — припомнив одну фразу Пике, не понял Рене.

Жан с удивлением взглянул на гостя, не понимая, о чем тот спрашивает.

— Ты сам сказал, что «они довели одну из них до самоубийства». Кто такие— они?

— Их двое. Филипп и его охранник Хасан. Бывший русский боксер со сломанным носом, парень с явными садистскими наклонностями и способен на убийство. Он никуда не выходит из квартиры, расхаживает по комнатам с плеткой...

— Боже, какой ужас! — воскликнул Себастьян.

— У этого Хасана есть оружие?

— Не знаю, наверное, есть.

— Как же ты мог, Жан, связаться не просто с преступниками, но с самыми отъявленными негодяями?! — не выдержав, еле слышно проговорил Себастьян.

— Мы с Филиппом учились в одном коллеже, он

часто бывал у нас дома, и ты сам советовал мне дружить с ним, .поскольку хорошо знал его отца, — усмехнулся Пике-младший. — Вот мы и подружились! Если б это был не Лакомб, а кто-то другой, я бы и разговаривать с таким человеком не стал! А тут Филипп!..