— Сражаетесь?

— Вот этого потомка казака сейчас я в угол загоню и мат поставлю.

— Не кажите гоп, мой генерал, пока не перепрыгнете, — бодрился я, но положенье на доске хуже было некуда.

Надежда Павловна стол весь обошла, критично осмотрела сервировку, чего-то там поправила и заскучала. К ней Любаша в сияющих одеждах подошла. Мама Дашина хоть и улыбнулась, но покачала головой:

— Молода, красива, зачем же так рядиться — ведь праздник-то не твой.

А Люба гордо:

— Я — распорядительница бала. Мне нужно быть такой.

К нам подошла:

— А ты, дорогой, в шортах будешь маму поздравлять? Бегом переодеваться!

— Успею — нет же никого.

Будто в ответ на последние слова на террасу поднялись папа, Мирабель и бабушка моя. Пришли на катере через лагуну.

— Всё, дед, хоть позиция не до конца ясна, сдаюсь — твоя взяла.

Поднялся я, и шахматы с фигурами растаяли. Дед, покосившись на бывшего зятька, торжественно провозгласил:

— А я что говорил — не могут Гладышевы против нас, умом не вышли.

— Идём, гроссмейстер, — Люба понукала. — Сама переодену я тебя.

В белой тройке с законною женой под руку вернулись на террасу.

Ну, кажется, все в сборе. Наташа, Эля, Никуши в нарядах театральных и маленькие флибустьеры — детвора. Даша у мамы — помогает наряжаться.

— Не пора ли начинать? — вопрос к распорядительнице бала.

Она к Электре:

— Где ваши родственники?

— Они здесь.

Любаша повертела головой, пожав плечами, подошла ко мне:

— За именинницей пойдём, мой дорогой.

Нет, Любе маму не затмить — ведь мама, это мама. В ней столько артистичности и шарма, скорей природного, чем приобретённого. И платье дымчатое так тело облегало, что…. Законная сноха склонилась в реверансе:

— Вам мой респект, Анастасия Алексеевна.

Ушли мои жёны. Мы с мамою вдвоём. Целую руку:

— Ты счастлива, родная?

Она склоняет мою голову и в лоб целует:

— Как никогда!

Я верю, потому что знаю подоплёку этих слов. Здесь на острове с новой силой вспыхнул её роман с моим отцом — тайком они встречаются от Мирабели. Вот интересно, знает ли о том сладкоголосая сирена? Не удивлюсь, что знает. Очень может быть, что рассказал ей обо всем сам Владимир Константинович. Но маме нужна тайна будоражащая кровь, опасность быть раскрытой — и отец подыгрывает ей.

— На выход?

Мамину ладонь за пальцы взял и вверх поднял — идём на террасу, как под венец. Последняя перед нами дверь открылась, и Любин голос возвестил:

— Юбилярша!

Рукоплескания, улыбки. Строем гостей идём. Мужчины каблуками щёлкают (даже отец) и головы склоняют. В реверансе дамы приседают. Всех мама царственной улыбкой награждает и головой кивает.

В строю гостей большой пробел — здесь соплеменники стоят прозрачные Электры, моей жены внебрачной. До сей поры, у меня с ними мир не заключён — так, невоенное состояние. По-прежнему страдают от своей бесплодности, но чтобы сделать что-то…. Ни-ни. Даже и не говори. Скроются в сельве — ищи свищи. Не вижу лиц, но думаю, что все от чопорности лопаются и гордости за самих себя. Что за народ! Ни грамочки стыда — явились в общество, в чём мама родила.

А мама им особое внимание — для пожатий руку подаёт, а она вдруг поворачивается для поцелуя. Тоже мне, джентльмены без штанов.

Наши малыши. Костик, Настенька, Дианочка, Катюшка и замыкает строй карапуз Александрюшка (Сашок и Шурик не рифмуются). С ними именинница забыла этикет и каждого поцеловала.

В кресле, наконец, она, за спинкой опахало для меня. Я мавр, она императрица. Гостей улыбчивые лица.

— Праздник начинается! — провозглашает Люба.

Звучат фанфары.

Выступает генерал под руку с женой. Целует дочку в лоб, Машенька в щёчку. В её руках горшочек с изумительным цветком — как чистый бриллиант. Не то, чтобы сверкает, а отражает цвет любой — бордовым был у Машиной груди (как её платье), стал пепельным у мамы.

— Специально для тебя растила.

Гости в восторге, рукоплещут. А мама одной рукой цветок прижала, в другой ладонь Машенькину задержала — не хочет отпускать. Генерал, грудь с орденами выпятив, прокашлялся:

— Тут я написал….

И пафосно балладу читать стал. И скучную, и длинную, и не рифмующуюся. Где новорожденную сравнивал то с Палладой, то с гаубицей полевой.

Закончил дед, гости похлопали. Скорей, я думаю, за то, что, наконец, закончил.

Распорядительница бала Валентину Ивановну подвела. Мама из кресла выпорхнула, свекровь обняла. Бабушка слезу смахнула:

— Что пожелать тебе, сношенька, не знаю. Всего, что пожелаешь ты. А в подарок прими медок от местных пчёл — мы с внуком приручили.

И Костику махнула:

— Подойди, вместе вручим.

Как мамин взгляд и профиль изменились, грудь поднялась, плечи распрямились — подходят бывший муж с новою женой.

— Кхе! Кхе! — покашлял он в кулак. — Всех благ.

И Мирабель кивнула.

— Прими подарок, — мой отец сказал.

Это был холст "Дождь над лагуной" работы Мирабель.

Пауза. Мама засмотрелась. К ней за спину шмыгнула распорядительница бала и, как пацан, присвистнула. Заволновались гости. Мама встрепенулась:

— Шедевр! А посмотрите сами.

Картина по рукам пошла.

Расчувствовалась мама — к щеке соперницы губами прикоснулась.

Надежда Павловна под руку с полковником подходят. Целуют, поздравляют. Их подарок — шаль, её руками связанная из шерсти снежного барана (а может барса?). Стало ясно, куда летал полковник пару месяцев назад. Но зачем шаль здесь нужна, в тропиках, под палящим солнцем? А женщины в восторге — какой рисунок! какие кружева!

— Вы мастерица, Надя! — сказала мама, и подарок накинула на плечи.

Снох очередь настала. Их у мамы шесть.

Любаша и распорядительница бала:

— Анастасия Алексеевна, в подарок от меня примите шкатулочку резную из палисандра для ваших бриллиантов. У лучших финских мастеров её для вас заказывала я — сама-то бесталанна.

— Как благодарна я! — мама к челу снохи губами прикоснулась. — И не скромничай насчёт таланта — человечеству давно известно, кто такая Гладышева Любовь Александровна.

Даша с аквариумом:

— Вот это рыбка не то чтобы ручная иль дрессированная — она понятливая. Смотри, золотая, это новая хозяюшка твоя. Она хорошая. Всё поняла?

Рыбка к стеклу аквариума подплыла и ротик приложила.

— Что с ней? — спросила мама.

— Вы поцелуйтесь, — Даша подсказала.

Под аплодисменты и крики "браво!" мама подарок свой через стекло поцеловала. А после золотая рыбка в пляс пустилась, всю воду возмутила — так бесилась.

Мама расстроилась:

— Как успокоить и остановить?

Даша:

— Так и скажите: хватит шалить.

Электра. Мама призналась, что её боится, когда она мерцает. Это бывает, когда прозрачная моя жена браслет снимает.

— Успокойся, — я маме говорил. — Она такой же человек.

Мама вздыхает:

— Была она хотя б с цветною кожей, а тут….

— Скажи, Дианочку ты любишь? А это её мать. Ну, хочешь, дочку попрошу перед тобою померцать.

— С тебя станется. Не трожь ребёнка!

— Тогда прими сноху.

Электра имениннице ожерелье из зубов акульих поднесла и рассказала:

— Эти клыки плечо Алёше прокусили. Ваш сын тогда чуть не погиб — Дианочка его спасла. Скелет акулы до сих пор лежит на дне лагуны. Наши мужчины его нашли, и зубы хищницы мне принесли. Примите в дар.

Да-а, сомнительный подарок. Мама ведь до сих пор не знала ничего о нападении на меня акулы. Да где это было? И когда? В каком из Зазеркальев? Там, помнится, Дианочка почти совершеннолетнюю была — здесь она дитя.

Мама в растерянности. Мой взгляд поймала — мол, я же намекала. Но потом справилась, подарок приняла и улыбнулась — лишь она одна. Не было и рукоплесканий.

Пока Наташа поздравляла, оставил опахало и Элю отыскал:

— Ну, успокойся. Пусть был подарок невпопад, зато от сердца чистого. Вот увидишь, он висеть у мамы будет на лобном месте — такими не бросаются. Давай-ка лучше, чтобы снова не попасть впросак, твоих оденем соплеменников. Наташа отцелуется и им придётся поздравлять.