— Ну что вы, ей-богу. — Фред убирает в саквояж на редкость элегантную пижаму из красно-коричневого шелка. — Прекращайте скулеж.

Нико не двигается с места, вид у него обиженный. Похоже, впервые в жизни услышав слово «скулеж», он решил, что это страшное ругательство.

— Простите, — говорит Фред. — Слушайте, а может, соберете хотя бы книги и бумаги?

— Ладно, — хмуро соглашается Нико.

— Ума не приложу, — продолжает Фред, чтобы разрядить обстановку, — к чему такая спешка? Понимаю, сэр Джеймс Биллингс только что из Турции, не нужна ему здесь поздней ночью толпа чужих людей. Но к Уильяму он, должно быть, привык — они ведь с Пози родственники.

Нико презрительно фыркает.

— Вы не правы, да еще и глупы, — цедит он, швыряя на кровать книги — «Ройял Чарльз» и «Измену».

Фред решил не обращать внимания на слово «глупы». Ясно же, что Нико мстит за «скулеж».

— То есть? Уильям и вправду ее родственник, Пози сама сказала, когда знакомила нас перед обедом, — продолжает Фред, опуская в саквояж кожаную сумочку с туалетными принадлежностями.

— Да уж, родственник. — В голосе Нико слышится презрение. — Все они тут родственники. А заодно и любовники.

— Не может быть. — Перед глазами Фреда предстала Пози, такая высокая, золотоволосая, царственная — тоже красавица, как и Розмари, только в другом роде. — Не верю. — Он представил себе нагую Пози, роскошную, пышную, как с картины поздневикторианской эпохи, в объятиях тощего, бесцветного пятидесятилетнего Уильяма. У того почему-то вместо мужского достоинства — старая бобровая кисточка для бритья, с белыми следами засохшего мыла, которую Фред только что уложил в саквояж.

— Это почему же не верите?

— Ну, во-первых, он для нее староват. Во-вторых, далеко не красавец. Пози-то — красивая женщина.

— Разве красоту можно измерить? — Нико швыряет вслед за книгами «Таймс». — Это дело вкуса. Лично я бы не стал спать с леди Пози, а вы бы, думаю, не стали спать с кузеном Уильямом.

— Не стал бы! — возмущается Фред и тут же вспоминает, что Нико, несмотря на свой мужественный вид (а быть может, и благодаря ему), скорее всего, спит с Эдвином Фрэнсисом.

— К тому же, как вы знаете, секс и страсть — не одно и то же. — Нико замолкает; в молчании его чувствуется что-то гадкое. — Кузен Уильям — не богач, не знаменитость, но он человек со связями. Благодаря ему Пози пробилась в журналы, на телевидение. Скоро у нее выйдет цикл из шести передач об английских садах, и ей хорошо заплатят. Он столько для нее делает.

А если бы кузен Уильям делал столько же для меня — можно прочесть в глазах у Нико, — я бы тоже не возражал с ним спать. Или того хуже: Розмари богата и знаменита, она столько для вас делает! Теперь Нико кажется Фреду всего лишь жалким проходимцем, который позорит весь дом.

— Может быть, но это еще не доказывает…

— А еще, как видите, ему отвели комнату рядом со спальней леди Пози — а это, между прочим, комната мужа. — С театральной торжественностью Нико приоткрывает обшитую панелями дубовую дверь, и в щелку становится видна спальня Пози в стиле Лоры Эшли — бело-голубая, вся в кружевах и узорах из веточек.

— Ну и что? — Фред успешно скрывает страх, что Нико может оказаться прав, но не свою явную неприязнь.

— Удобно, не правда ли, — ухмыляется Нико.

Фред, не отвечая на улыбку, принимается еще быстрее складывать одежду Уильяма. В основном она чистая, но теперь ему кажутся мерзкими и темные, тонкие, туго свернутые фильдекосовые носки, и скользкие накрахмаленные рубашки с бумажными ярлыками прачечной. Какая гадость! До чего противна и вся комната — и панельные стены, и обшитые гобеленом подушки на стульях, и диванчик, и кривые сводчатые окна, и дверь в смежную спальню. Хочется встать и уйти, но строгое воспитание не позволяет, и Фред продолжает работу.

— То есть вы хотите сказать, что Уильяму нужно побыстрее убраться отсюда, чтобы его не застал муж Пози и не догадался, что у них роман? — спрашивает Фред, желая разобраться до конца.

— Да чего ему догадываться. — Нико смотрит на Фреда свысока. — Он уже давным-давно знает, что они спят вместе.

— Кто вам сказал?

— Эдвин. Сказал, что они так условились между собой.

— То есть у них открытый брак? — Фред выдвигает один за другим нижние ящики шкафа, выложенные красной глянцевой бумагой с противным вычурным рисунком. В ящиках пусто.

— Называйте как хотите, — отвечает Нико. Развалившись на диванчике у окна, он уже и вида не делает, что помогает. — Эдвин говорит, они друг друга прекрасно понимают и пока кузен Уильям не попадается Биллингсу на глаза — ради бога, почему бы и нет? У Биллингса красавица жена, хорошенькие дочки, роскошный загородный дом…

— Да, но…

— Ну и разумеется, свобода. У него свои развлечения.

— То есть как? Что за развлечения?

— Откуда мне знать. — Нико пожимает плечами. — Эдвин говорит, дорогие и не особо приличные.

Фред невольно задумывается: интересно, что же это за развлечения, которые считает неприличными даже Эдвин — извращенец и любитель наряжаться в одежду хозяйки дома? Но его тут же отвлекают от этих мыслей.

— Ну, как тут у вас дела? — В дверях появляется Пози с охапкой желтых кружевных простыней. Она, как всегда, прекрасна и мила, но Фреду кажется рыхлой и развязной.

— Почти готово. — Фред засовывает в саквояж «Таймс» и берется за молнию.

Пози оглядывает комнату, задерживается глазами на Нико, лениво развалившемся на диванчике.

— Отлично, — говорит она Фреду. — А теперь, будь другом, отнеси, пожалуйста, саквояж к сараю для лодок.

— Хорошо.

— Дорогу я покажу. А когда вернешься, выпьем вместе по рюмочке, познакомим тебя с Джимбо. Только не засиживайся с ним допоздна, он ведь только что с дороги. Придумала: скажешь ему, что тебе нужно пораньше лечь, чтобы успеть пробежаться перед завтраком. Джимбо это понравится, он и сам любит бегать по утрам, и хорошо бы так устроить, чтобы вы завтра с утра вместе пробежались. Тогда уж он точно не побежит туда, куда не надо. — Снова улыбнувшись Фреду, Пози переключается на Нико. — А ты, Нико… — Пози окидывает его холодным взглядом, — немедленно отправляйся спать. О душе и не думай, а то Джимбо горячей воды не хватит. Ты после обеда целый час плескался. И к завтраку, будь другом, не выходи: Джимбо по утрам очень сердитый. Я пришлю тебе завтрак в спальню.

С минуту Нико сидит не двигаясь. Пока он выслушивал Пози, его красивое лицо помрачнело и исказилось, и сейчас на нем застыл гнев. Но, не в силах выдержать властного взгляда Пози, он не спеша поднимается и идет к выходу.

— Спасибо. — Пози опять сама любезность. — Ну что, Фредди, милый, пойдем.

Пози ведет Фреда по коридору, между двумя рядами предков — мясистых самодовольных физиономий в пышных завитых париках. Они смотрят из-под самого потолка, нависают над головами.

— Какой же он все-таки зануда, этот Нико, — говорит Пози. — Несет всякий вздор о политике, а я не желаю, чтобы он приставал к бедному Джимбо с этими глупостями, тем более за завтраком. Ты же знаешь, какие они вспыльчивые, эти южане. — Пози открывает дверь на заднюю лестницу, с улыбкой приглашая Фреда в общество северян, которые не отличаются вспыльчивостью и не несут глупостей. — Если завтра утром увидишь, что он пытается проскользнуть наверх, будь умницей, не пускай его, пожалуйста.

— Постараюсь, — неохотно соглашается Фред.

— Я знала, что на тебя можно положиться.

Пози останавливается у подножия лестницы, улыбается из-под золотой гривы. Волосы ее кажутся чересчур густыми, слишком безупречно завитыми, почти как парик; быть может, под всем этим великолепием у Пози Биллингс лысина или короткий ежик, совсем как у ее предков под пудреными париками.

— Сюда. — Пози распахивает дверь, впуская в дом холодный порыв ночного ветра. — И дальше по дорожке к пруду — мы туда ходили днем, помнишь?

— Кажется, да.

— Молодчина. — Эдвин верно подметил, что в повадках Пози есть что-то властное, почти армейское. — Вот фонарик, но он тебе вряд ли понадобится, еще светло. Сарай для лодок вон там — сразу за теми высокими соснами. Вот и дождик кончился, и небо прояснилось. Какой чудный вечер! Ну что ж, вперед!