 Горбунок, его почуял, Дрягнул было плясовую [51]; Но, как слёзы увидал, Сам чуть-чуть не зарыдал. «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил? — Говорил ему конёк, У его вертяся ног, — Не утайся предо мною, Всё скажи, что за душою; Я помочь тебе готов. Аль, мой милый, нездоров? Аль попался к лиходею?» Пал Иван к коньку на шею, Обнимал и целовал. «Ох, беда, конёк! – сказал. — Царь велит достать Жар-птицу В государскую светлицу. Что мне делать, горбунок?» Говорит ему конёк: «Велика беда, не спорю; Но могу помочь я горю. Оттого беда твоя, Что не слушался меня: Помнишь, ехав в град-столицу, Ты нашёл перо Жар-птицы; Я сказал тебе тогда: «Не бери, Иван, – беда! Много, много непокою Принесёт оно с собою». Вот теперя ты узнал, Правду ль я тебе сказал. Но, сказать тебе по дружбе, Это – службишка, не служба; Служба всё, брат, впереди. Ты к царю теперь поди И скажи ему открыто: «Надо, царь, мне два корыта Белоярова пшена Да заморского вина. Да вели поторопиться: Завтра, только зазорится, Мы отправимся в поход».  Тут Иван к царю идёт, Говорит ему открыто: «Надо царь, мне два корыта Белоярова пшена Да заморского вина. Да вели поторопиться: Завтра, только зазорится, Мы отправимся в поход». Царь тотчас приказ даёт, Чтоб посыльные дворяна Всё сыскали для Ивана, Молодцом его назвал И «счастливый путь!» сказал. На другой день утром рано, Разбудил конёк Ивана: «Гей! Хозяин! полно спать! Время дело исправлять!» Вот Иванушка поднялся, В путь-дорожку собирался, Взял корыта, и пшено, И заморское вино; Потеплее приоделся, На коньке своём уселся, Вынул хлеба ломоток И поехал на восток — Доставать тоё Жар-птицу. Едут целую седмицу. Напоследок, в день осьмой, Приезжают в лес густой, Тут сказал конёк Ивану: «Ты увидишь здесь поляну; На поляне той гора, Вся из чистого сребра; Вот сюда-то до зарницы Прилетают жары-птицы Из ручья воды испить; Тут и будем их ловить». И, окончив речь к Ивану, Выбегает на поляну. Что за поле! Зелень тут Словно камень изумруд; Ветерок над нею веет, Так вот искорки и сеет; А по зелени цветы Несказанной красоты. А на той ли на поляне, Словно вал на окияне, Возвышается гора Вся из чистого сребра. Солнце летними лучами Красит всю её зарями, В сгибах золотом бежит, На верхах свечой горит.  Вот конёк по косогору Поднялся на эту гору, Вёрсту, другу пробежал Устоялся и сказал: «Скоро ночь, Иван, начнётся, И тебе стеречь придётся. Ну, в корыто лей вино И с вином мешай пшено. А чтоб быть тебе закрыту, Ты под то подлезь корыто, Втихомолку примечай, Да смотри же, не зевай. До восхода, слышь, зарницы Прилетят сюда жар-птицы И начнут пшено клевать Да по-своему кричать. Ты, которая поближе, И схвати её, смотри же! А поймаешь птицу-жар — И кричи на весь базар; Я тотчас к тебе явлюся». — «Ну, а если обожгуся? — Говорит коньку Иван, Расстилая свой кафтан. — Рукавички взять придётся, Чай, плутовка больно жгется». Тут конёк из глаз исчез, А Иван, кряхтя, подлез Под дубовое корыто И лежит там как убитый.  Вот полночною порой Свет разлился над горой, Будто полдни наступают: Жары-птицы налетают; Стали бегать и кричать И пшено с вином клевать. Наш Иван, от них закрытый, Смотрит птиц из-под корыта И толкует сам с собой, Разводя вот так рукой: «Тьфу ты, дьявольская сила! Эк их, дряни, привалило! Чай, их тут с десятков с пять. Кабы всех переимать [52]— То-то было бы поживы! Неча молвить, страх красивы! Ножки красные у всех; А хвосты-то – сущий смех! Чай, таких у куриц нету; А уж сколько, парень, свету — Словно батюшкина печь!» И, скончав такую речь Сам с собою, под лазейкой Наш Иван ужом да змейкой Ко пшену с вином подполз — Хвать одну из птиц за хвост. «Ой! Конечек-горбуночек! Прибегай скорей, дружочек! Я ведь птицу-то поймал!» — Так Иван-дурак кричал. Горбунок тотчас явился. «Ай, хозяин, отличился! — Говорит ему конёк. — Ну, скорей её в мешок! Да завязывай тужее; А мешок привесь на шею, Надо нам в обратный путь». — «Нет, дай птиц-то мне пугнуть! — Говорит Иван. – Смотри-ка, Вишь, надселися от крика!» И, схвативши свой мешок, Хлещет вдоль и поперёк. Ярким пламенем сверкая, Встрепенулася вся стая, Кругом огненным свилась И за тучи понеслась. А Иван наш вслед за ними Рукавицами своими Так и машет и кричит, Словно щёлоком облит. Птицы в тучах потерялись; Наши путники собрались, Уложили царский клад И вернулися назад. вернуться Дрягнул плясовую – пустился в пляс, заплясал. |
