– Нет, спасибо. – У него осталось впечатление, что она что-то не досказала, словно не была уверена, следует ли об этом говорить. Смущение, которое проглядывало в ее поведении, делало рассказ еще более сомнительным.

Около двери она остановилась и нерешительно произнесла:

– Мистер Вест…

– Да?

– Это так нелепо! – сказала она. – Я даже не могу подобрать соответствующего слова, чтобы поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь. Я уверена, что этот человек убил бы меня. – Она положила маленькую теплую ладонь на его руку.

Женщина колебалась, и Роджер не торопил ее.

– Так он работал на «Ангито»? – спросил Роджер.

– Нет, – ответила Гризельда Барнетт. – Они были связаны до того, как мистер Коррисон начал процветать. По сути… – Она замолчала.

– Я надеюсь поймать убийцу вашего брата, мисс Барнетт, и любая информация может быть полезна.

– Я не хочу ничего преувеличивать, – нерешительно сказала Гризельда, – но Джим не любил Марка Коррисона. По сути дела, он ненавидел его. Их деловые контакты закончились давно. Джим влез в долги, а Коррисон, выплатив их, выкинул его из дела, которое вскоре стало очень доходным. Джим всегда считал себя обманутым.

Медленно, как бы раздумывая, Роджер произнес:

– Он думал о том, чтобы отомстить? – Гризельда молчала. – Он что-нибудь говорил об этом?

– Иногда… иногда он был просто вне себя, – признала Гризельда Барнетт. – Нет смысла утверждать, что нет.

Таким образом, Барнетт имел зуб на Марка Коррисона. Причина для ненависти есть. И после ужина с ним Барнетт был зверски убит.

– Здесь было столько же надежды на удачу, сколько расчета, – сказал Роджер и улыбнулся. – Это одна из заповедей, которыми я всегда руководствуюсь. Но не рискуйте. Вы и ваша соседка – единственные люди, которые видели лицо этого карлика. Только вы можете опознать его. Он, может быть, не оставит попыток убить вас. Но вас будут охранять днем и ночью, и квартира ваша будет находиться под пристальным наблюдением. Думаю, скоро все завершится, но пока… – Он остановился и протянул руку. – До свидания.

– Доброй ночи, – ответила Гризельда. – И еще раз спасибо.

На улице было прохладно, и возвращаясь в Скотленд-Ярд, Роджер замерз. Он провел час в квартире Энн Пеглер. Особых дел там не предвиделось. Всю обычную работу проделали сотрудники местного отделения полиции. Когда Гвен Дэвис ушла встречать Энн, кто-то проник в квартиру и положил яд в бутылку джина – любимый напиток Энн Пеглер.

Роджер позвонил в Ярд и попросил заняться альянсом Коррисон – Барнетт, а затем послал длинную телеграмму Северини с просьбой попытаться разыскать официанта или кого-нибудь еще из ресторана, где ужинали Барнетт, Коррисон и Парелли. Может быть, кто-то из них запомнил разговор за столом. Кроме того, он попросил собрать информацию о Парелли.

Домой он отправился на своей машине, которую специально подогнали к Ярду.

Остановившись у своего дома на Белл-стрит, он почувствовал озноб, вероятно отчасти из-за сильного ветра с реки. Погода в Лондоне вообще была холоднее, чем в Милане, а сейчас она прямо на глазах ухудшалась.

«Можно понять, когда Зара охотится за своим принцем, но станет ли политическая организация маленькой страны заходить так далеко, как в этом случае? Фанатик может убить того, кого он ненавидит, но не того, кто стоит на обочине», – размышлял Роджер.

Двери гаража были широко открыты, и Роджер проехал прямо в гараж. Когда он закрывал гараж, в прихожей вспыхнул свет: Джанет услышала его. Чем ближе подходил он к двери, на матовом стекле которой отчетливо виднелся силуэт жены, тем больше портилось его настроение. Конечно, ей уже все порядком надоело, и она хотела пожить в спокойной обстановке, но он и сам хотел не спеша разобраться в своих делах.

Дверь распахнулась.

Если Джанет начнет свои жалобы, он взорвется.

– Привет, дорогой, – сказала она ему, и Роджер почувствовал облегчение. Для плохого настроения нет причин: ее бодрый возглас свидетельствовал о том, что она рада его видеть. Он заметно приободрился. – Как твои дела?

– Фифти-фифти, – произнес он почти весело. – Мы потеряли Энн Пеглер, но у нас еще есть Гризельда.

– Я знаю об Энн Пеглер, – сказала Джанет и после небольшой паузы спросила: – А что представляет собой Гризельда?

– Она впечатляет.

– На самом деле привлекательна?

– Так говорит Мак.

– Кто такой Мак? Впрочем, это неважно. – Роджер проталкивал ее в прихожую. – Если она действительно привлекательна, то неважно, кто это говорит. Я… Но, дорогой, ты хромаешь!

– Так, царапина.

– Я тебе не верю…

– Это царапина, мне уже оказали первую помощь, и я не хочу сегодня снимать повязку, – твердо произнес Роджер.

Джанет знала, когда нужно уступить.

– Я сниму ее утром и наложу новую, – сказала она, и в ее голосе зазвучало нетерпение: – Дорогой, у меня появилась мысль. Ее настоящий автор – Мартин, а я придала ей окончательную форму.

– По поводу моих дел? – с улыбкой спросил он.

– Не забывай, что мальчишки теперь обо всем читают в газетах и по некоторым причинам Мартин следит за делами своего отца. Я слышала, как он читал Ричарду кое-что из сегодняшней «Ивнинг ньюс»:

– О Боже! – воскликнул Роджер. – Соперники с обеих сторон и даже сзади. Что же это за счастливая мысль?

– Ну вот, – сказала Джанет, сдерживая смех. Она не была уверена, что это действительно смешно. – Ты будешь поражен. Он подошел ко мне и торжественно произнес: «Мам, я не хочу выглядеть глупо, но у меня есть мысль, которая может пригодиться папе».

Они перешли в небольшую, хорошо обставленную комнату, хотя за четырнадцать лет, которые прошли после свадьбы Джанет и Роджера, мебель, конечно, пообтрепалась. В углу пристроился маленький рояль из розового дерева, используемый сейчас как подставка для фотографий.

– Тебя бы это предложение с ног сбило, – продолжала Джанет. Внезапно она замолчала: за дверью послышались возня и перешептывание, а потом ручка заскрипела и две головы – одна над другой – появились в двери, – Что вы здесь делаете так поздно? – Джанет была так удивлена, что даже не стала ругать их.

– Я слышал, как приехал папа, – ответил Мартин извиняющимся тоном, – и думал, что ты не будешь сердиться, если мы спустимся.

У него были круглые умоляющие глаза; взъерошенный Ричард, по-видимому, тоже так думал.

– Пап, как ты считаешь?

– Я даже не понимаю, о чем это вы? – сказал Роджер. – И если вы дальше так будете продолжать, никогда не пойму. – Он взял стакан и бутылку виски на маленьком столике рядом с креслом.

– Если бы кто-нибудь из вас, молодые люди, объяснил в чем дело.

– А я думал, что мама сказала тебе! – воскликнул Мартин. – Ну ладно, я сам. Только ты не смейся. Я знаю, что это может быть глупо, но меня интересует, как избавляется принц от своих подружек. Я хочу сказать, что некоторые из этих восточных владык иногда попадают в затруднительное положение с ними; не так ли? Мне интересно, ты никогда не слышал о такой девице? Или, может быть, Джим Барнетт знал?

Мартин, затаив дыхание, ждал, что отец начнет подшучивать, но тот был серьезен.

– Мартин, пока я не занимался этим, но я попробую, – медленно произнес Роджер. – Здесь может быть новый поворот. – Он не стал говорить, что уже думал об этой певичке Телисе, миланской подружке принца. – Обещаю проверить. А теперь оба в кровать или у вас начнутся трудности с родителями!

Дети отправились наверх в радостном возбуждении.

Роджер улыбнулся. Он заметил, что Джанет смотрит на него таким же вопрошающим взглядом, как и ребята. Очевидно, ее тоже интересовало, есть ли в этом рациональное зерно. Такая линия расследования могла бы принести пользу.

– Поняла, в чем дело? – спросил Роджер, когда Джанет отрицательно покачала головой, прикурил сигарету и протянул ей. – Мы можем проработать эту линию с подружкой и проследить, куда она нас заведет. Но … О, черт возьми!