Себастиан внезапно замолчал и искоса взглянул на Фелисити. Его слова могли разбередить ее старые раны. Себастиан часто читал Джастину — особенно после того, как тот женился на Фелисити — нотации, внушая ему, что необходимо дорожить работой. В ответ Джастин обычно смеялся, превращая слова брата в шутку, и утверждал, что еще не нашел себя.

— Вы хотите, чтобы мой друг был таким же занудой, как вы, босс, — насмешливо сказала Кэтрин, засунув руки в карманы джинсов. — Но мне такой парень не нужен! А теперь мне пора идти. Я бы с удовольствием еще постояла здесь с вами и поговорила о том о сем, но меня ждут ребята.

И, махнув рукой, Кэтрин поспешно направилась в спортивный зал. Себастиан взглянул на Фелисити, пытавшуюся спрятать улыбку.

— Итак, Кэтрин все же вышла на работу. А это значит, что ты можешь ехать домой, — сердито сказал он.

— Ты меня прогоняешь?

— Да, самым решительным образом. Во всяком случае до вечера. Кэтрин справится одна. Поезжай домой и постарайся поспать до вечерних занятий.

Фелисити удивило то, что Себастиан помнит расписание работы кружков. Впрочем, он любил все держать под контролем. Это порой приводило ее в замешательство, но она знала, что Себастиан никого не хотел обидеть мелочным надзором. Просто он старался быть в курсе всего, что происходило в центре молодежного досуга, которым руководил.

Конечно, Фелисити не помешало бы немного поспать. Она полночи просидела за разработкой дизайнерского проекта, который скоро должна была сдавать заказчику, и не выспалась.

— Ты ведь не успокоишься, пока я не уеду домой, правда? — спросила она.

— Нет, не успокоюсь.

— Ну хорошо, сдаюсь, ты победил, — со вздохом признала Фелисити. — Я привыкла подчиняться распоряжениям босса.

Себастиан скрестил руки на груди.

— Давно бы так, — проворчал он.

Фелисити окинула его с головы до ног оценивающим взглядом. Крепкая фигура выдавала в нем опытного спортсмена, всегда стремившегося к победе.

Усмехнувшись, она повернулась и направилась к раздевалке, расположенной в другом конце коридора. Фелисити чувствовала на себе взгляд Себастиана и старалась ступать грациозно, а не переваливаться по-утиному, что характерно для беременных женщин.

Ей хотелось положить руку на поясницу, чтобы уменьшить ноющую боль, но она запретила себе делать это. Фелисити понимала, что Себастиан, как многие мужчины, приравнивает беременность к болезни, к физическому недомоганию, а она не могла допустить, чтобы он считал ее слабой. Иначе он действительно отправит ее в отпуск по временной нетрудоспособности. Фелисити было страшно подумать о том, что ее ждет, если она целыми днями будет сидеть дома.

Она привыкла вести активный образ жизни. Ее никак нельзя было назвать домоседкой. К тому же теперь, после гибели Джастина, она не любила оставаться одна в четырех стенах, где ее одолевали тяжелые воспоминания и грустные мысли.

Фелисити подошла к рядам шкафчиков, в которых ребята оставляли свою верхнюю одежду и рюкзаки. Здесь ее никто не мог видеть, и она, наконец облегченно вздохнув, помассировала поясницу, в которой ни на минуту не утихала боль.

Почувствовав себя немного лучше, она прошла к своему шкафчику. Чтобы быть ближе к ребятам, Фелисити хранила свои вещи в общей раздевалке, хотя могла бы запирать их в одной из комнат, отведенных под кружки. Обычно она не оставляла в шкафчике только кошелек.

Фелисити уже вставила ключ в замок, когда до ее слуха донеслись странные приглушенные звуки. Она замерла, напряженно прислушиваясь. Вскоре Фелисити поняла, что это рыдания. Кто-то безутешно плакал, зажав рот рукой. Охваченная беспокойством, Фелисити решительно направилась вдоль ряда шкафчиков и в углу увидела сидевшую на полу девочку-подростка. Закрыв лицо руками, она горько плакала. Что с ней случилось? Кто-нибудь обидел? Или это переживания, связанные с безответной любовью?

— Памела, что с тобой? — мягко спросила Фелисити, подходя к девочке.

Памела съёжилась и втянула голову в плечи, не отнимая рук от лица. Окажись на месте Фелисити та же Кэтрин, она скорее всего ушла бы, решив, что вмешивается не в свои дела, но Фелисити не могла пройти мимо чужого горя. Она была убеждена в том, что если человек плачет, его надо утешить.

Фелисити положила руку на голову девочки и снова спросила:

— Памела, скажи мне, что случилось?

— Ничего.

Тряхнув головой, девочка сбросила руку Фелисити и стала утирать слезы тыльной стороной ладони. Она явно не желала ни с кем разговаривать. С вызовом посмотрев на Фелисити, Памела отвернулась, давая понять, что хочет остаться одна.

Работая в центре, Фелисити узнала много нового о жизни подростков, об их психологии. Каждый день она делала для себя небольшие открытия. Сюда приходили дети, жившие на городской окраине. Это был захолустный район, где в основном обитала беднота. Более состоятельные семьи могли купить своим чадам абонемент для посещения частных, хорошо оборудованных спортивных залов и клубов.

В муниципальный центр молодежного досуга приходили в основном трудные и обездоленные подростки, с которыми было подчас довольно трудно работать. Лишенные родительского внимания, эти дети иногда были неуправляемыми и часто замыкались в себе. К ним требовался особый подход.

Порой подросткам не хватало элементарного — хорошего питания. Они выглядели истощенными, анемичными. Их недоедание не имело ничего общего с диетой детей из богатых семей. Они мечтали об обыкновенном футбольном мяче, а не о новых кроссовках или магнитофоне. Жизнь представлялась этим детым в черных красках, и центр молодежного досуга существовал именно для того, чтобы раскрасить ее в радужные тона.

— Прости, но я уверена, что у тебя что-то случилось, — сказала Фелисити.

Памела молчала, не поворачивая к ней головы.

— Слезы горю не помогут, — продолжала Фелисити.

Никакой реакции.

— Знаешь, хотя и говорят, что беременные женщины вспыльчивы и раздражительны, я на редкость терпелива, — заявила Фелисити. — И не уйду отсюда до тех пор, пока ты не посмотришь мне в глаза и не расскажешь, почему сидишь здесь, в раздевалке, и проливаешь слезы.

Фелисити не узнавала Памелу. Что случилось с этой приветливой смешливой девочкой? Она упорно не поворачивала головы и не желала разговаривать. По всей видимости, с ней действительно произошло что-то серьезное. Фелисити не на шутку встревожилась. Она с трудом села на пол рядом с Памелой.

— Прошу тебя, Памела, не молчи. Расскажи мне, что с тобой. Возможно, я сумею помочь тебе. — В голосе Фелисити звучало беспокойство.

Памела покачала головой. На ее глаза снова набежали слезы.

— Никто не может мне помочь, — тяжело вздохнув, промолвила девочка. — Кроме, пожалуй, доктора.

Фелисити сразу же догадалась, о чем говорит Памела, и положила ладонь на ее плечо. Пятнадцатилетняя девочка была маленькой и хрупкой. Несмотря на юный возраст, она успела многое повидать в своей жизни.

— Ты находишься в положении, Памела? — осторожно спросила Фелисити, избегая слова «беременность».

Девочка тяжело вздохнула.

— Да, — тихо промолвила она, и из ее глаз снова брызнули слезы.

Фелисити достала из кармана чистый носовой платок и протянула его Памеле. Взяв его, девочка вытерла слезы.

— Я попала в беду и не знаю, что делать, — дрожащим голосом сказала она.

— На каком ты месяце? — спросила Фелисити.

— Не знаю, — еле слышно ответила Памела. — Должно быть, на третьем.

— Тебе необходимо сходить к врачу.

В глазах девочки зажглась надежда.

— Да, я должна прервать беременность! — воскликнула она.

Фелисити покачала головой. Она вовсе не предлагала Памеле сделать аборт. Такие решения не принимаются в одночасье.

— Нет, речь идет не об этом. Тебе необходим совет специалиста. Ты ведь не знаешь, как протекает беременность и все ли в порядке с твоим организмом. — Фелисити взяла руки девочки в свои ладони. — А вдруг ты вовсе не беременна? Тебе надо сдать анализы и посетить гинеколога.