– Знаю. Раньше убивали рабов, преступников…

– А ты знаешь, кто был первым? – перебила Федру младшая сестра. И после небольшой, но эффектной паузы добавила: – Наш отец, Минос.

Федра ужаснулась. И с неохотой призналась, что уже подозревала что-то в этом роде, но до сей минуты все еще надеялась на порядочность дяди.

Потом неуверенно попыталась как-то оправдать преступника, но Ариадна резко остановила ее:

– Чепуха! Перс убил своего брата.

– Почему ты так уверена?

– Потому что знаю.

– Но откуда?.. Нет, не говори!

Федра растерянно принялась мерить шагами уютную комнату сестры. Несколько раз она бросала взгляды на Ариадну, но та лишь молча наблюдала.

Наконец старшая царевна остановилась.

– Я должна все хорошенько обдумать.

– Конечно.

– Мы не должны… принимать поспешных решений. Я обязана все хорошенько взвесить и просчитать.

– Согласна. Ах, да. Не волнуйся, что нас слышала Клара, она в курсе событий. Я полностью ей доверяю.

Старшая царевна знала об этом и вовсе не беспокоилась о Кларе. Она снова задумалась о страшной церемонии, которая должна состояться всего через час.

– Я не собираюсь идти и смотреть на этот кошмар, – наконец произнесла Федра. – О чем только думает наш дядя?

– Обычно он думает о своей власти. Мне кажется, он не успокоится, пока не станет владыкой всего мира, если только боги допустят такое, – ответила Ариадна и подытожила: – Ради этого он и убил своего брата.

Федра побледнела, бросив на Клару невольный взгляд.

– Поговорим об этом позже.

– Ты уже не раз такое говорила, Федра. Хорошо, поговорим.

На мгновение Федра не выдержала тяжкого груза подозрений:

– Ариадна, что нам делать?

– Прямо сейчас – ничего.

– Но кто пойдет сегодня в Лабиринт смотреть на этот ужас? Я послала дяде записку, что плохо себя чувствую и прийти не смогу. Ты побудешь со мной?

– Сегодня не могу по некоторым причинам, – мягко ответила царевна.

– Причинам? Каким причинам?

– Я обещала Астериону.

– А-а.

Федра никогда не заговаривала об их брате и ни разу не приходила к нему в Лабиринт. Сестры обнялись и поцеловались, хотя прежде особо не проявляли родственных чувств друг к другу.

Появился один из дворцовых слуг, чтобы подавать утренний чай.

Но Федра заявила, что ей сейчас не до чая – у нее вообще в горло кусок не идет. И вскоре ушла.

– Слава всем богам, – пробормотала Ариадна, когда ее сестра и ни о чем не подозревающий слуга удалились. – Она так долго торчала здесь, и я уже решила, что мы опоздаем. Клара, надень крепкие сандалии. Больше никаких приготовлений мы не можем себе позволить.

– Уже, госпожа.

Хозяйка и рабыня облачились в привычные одежды.

Когда царевна выглянула из окна, только густая листва деревьев помешала ей увидеть ту часть Лабиринта, где содержались пленники с материка.

На одной из самых больших площадок Лабиринта, которая служила заложникам общей комнатой, суетилась целая команда одилических жрецов, магов и служителей Шивы – общим числом больше десятка. Они устанавливали и накрывали стол.

Ариадне не было видно, чем там занимаются слуги Разрушителя. Но нетрудно было догадаться, что именно сейчас они подсыпают наркотик в вино, которое должны выпить восемнадцать юношей и девушек перед тем, как их поведут в последний путь, навстречу смерти.

Ариадна резко повернулась к Кларе, которую била крупная дрожь.

– Успокойся! Ты трясешься, как моя сестра.

– Да, госпожа.

– Ты что-нибудь слышала в комнате прошлой ночью? – спросила царевна. – Или видела?

За последний месяц она обращалась к рабыне с этим вопросом почти каждое утро. А если она почему-то не спрашивала, этот же вопрос задавала Клара. Все началось после одной достопамятной ночи, когда их общая спальня неожиданно наполнилась странным шепотом. Грубые голоса, идущие непонятно откуда, сопровождали другие звуки, будто кто-то передвигал небольшие предметы.

На следующую ночь шорохи повторились. И каждый раз царевна с рабыней сразу просыпались. Ариадна со своей огромной кровати под балдахином и Клара со своей тахты перешептывались друг с другом, решая – не позвать ли стражу. Но обе девушки не доверяли больше стражникам с тех пор, как на трон взошел их дядя. Но голоса и звуки исчезали, а тщательный осмотр утром доказывал, что в комнате ничего не пропало.

На вторую ночь, которая оказалась последней ночью странных посещений, Ариадна в полусне увидела темную фигуру, склонившуюся над ее кроватью. Но утром все драгоценности – довольно скромная коллекция для дочери царя – остались на своем месте в шкатулке, а золотой с серебром медальон, подаренный Дедалом, так же висел на шее.

– Я ничего не слышала этой ночью, – ответила Клара. – И не видела.

Почти месяц невидимые посетители больше не давали о себе знать.

– Как ты думаешь, не случается ли что-то подобное с моей сестрой?

– Едва ли, госпожа. Только что царевна Федра заходила и без опаски могла все вам рассказать. И…

– И рассказала бы, если бы было, что рассказывать. А она промолчала, значит – ничего и не было.

Царевна и рабыня с самого начала были твердо уверены, что таинственный гость, если он действительно приходил, не имеет никакого отношения к Шиве. Конечно, неизвестная сила пугает. Но ничто так не пугало девушек, как та сила, которая захватила царство полгода назад.

Сейчас, в утро жертвоприношения, Ариадна выбросила из головы те ночные посещения. Она снова выглянула в окно. И вознесла молитву своей любимой богине, Артемиде. Потом, на всякий случай, помолилась про себя Афине и Афродите.

Там, внизу, был он! И она спасет его.

Этим утром, исполненным и добрых и злых предзнаменований, я, Астерион, проснулся раньше, чем обычно. Сон был напряженным и тревожным. И почти не связан с сегодняшним побегом. Поскольку я так и не решил до конца, бежать мне с остальными или нет, в нашем плане мне отводилась скромная и простая роль.

Я открыл глаза примерно через час после рассвета, когда нужные звезды и планеты, которые я считал добрым предзнаменованием, еще были видны на небе. Утренняя звезда, что люди иногда связывали с богиней любви, сияла на светлеющем горизонте. Но Венера ничего не значила для меня.

Неподалеку от моего лежбища, но все еще на достаточном расстоянии, раздавались заклинания жрецов Шивы. Я беспомощно выругался сквозь зубы.

Спал я довольно долго, и тело, по идее, должно было отдохнуть, поскольку только мой дух трудился даже во сне. Но оказалось, что у меня ноют все мышцы и даже кости. Ночью я снова явился в сон моряка по имени Петрос, капитана небольшого торгового судна, и передал то же послание, которое внушал уже не раз.

Теперь я знал с той уверенностью, какая приходит лишь во сне, что Петрос, который до сих пор был далеко в море, именно тот человек, который нам нужен, чтобы исполнить вторую часть побега. Мне показалось, что сам Онейрос пришел на помощь, хотя я никогда напрямую не общался с богом снов. Я заложил в сознание капитана образ пустынной бухточки всего в нескольких милях от главной гавани Корика.

Потом, за час до рассвета, меня посетило самое яркое сновидение. Мне приснилось – тут уж мои способности были ни при чем, – что в мой мир вторглись восемнадцать юношей и девушек с материка. Это было так неожиданно и странно, что я воспринял это видение так, будто вмешательство этой Дани в мою жизнь изменит ее раз и навсегда. Но в какую сторону и как – я понятия не имел.

Неотвратимо, как морской прилив, во мне поднималась неуверенность. Но я не должен сейчас думать о себе. Я пообещал Ариадне, что сделаю все возможное, чтобы спасти Тезея. Дал слово и выполнял все ее поручения. Когда начнется церемония, я должен быть неподалеку, чтобы видеть все своими глазами – на случай, если произойдет что-то непредвиденное и Тезей не сможет убежать раньше. И тогда мне придется вмешаться, чтобы помочь ему ускользнуть.