По непокрытым ковром ступенькам лестницы спустился человек средних лет. Он был маленьким и худым. Его редкие пряди волос были зачесаны назад, чтобы скрыть блестящую лысину на затылке.

  - Я вам звонил неделю назад, - сказал я. – Я заказал номер на имя Джона ЛеБланка.

  Понимая, что рискую, отправляясь в неизвестность, окруженную тайной исчезновения, я решил отказаться от своего реального имени, на момент ощутив бред абсурда, но я доверился собственному инстинкту.

  - Я знаю, - сказал он, все еще не желая со мной иметь какое-нибудь дело. Его рука перебирала в кармане ключи, которых там было немало. Затем он продолжил: - У нас – гостиница, в которой живут, и мало кто у нас останавливается на короткий срок.

  Я оплатил за все свое дальнейшее пребывание в Ремзи, оформив все бумаги на месте прямо в вестибюле, сидя за маленьким журнальным столиком. Затем он позвал меня, и я последовал за ним, не замедлив спросить:

  - Что случилось в городе? Напоминает прошедший ураган…

  - Вандализм, - сказал он. – Толпа юнцов, вероятно из Бангора, устроили ночной погром.

  Номер, который он открыл мне на втором этаже, был на удивление уютным и удобным: большая кровать с четырьмя орлами на углах, покрывало с изображением Вашингтонского ущелья, шикарное, отполированное бюро из красного дерева и бостонское кресло-качалка.

  - Комната миссис Врайт, - сказал он. - Но весь август она проведет в Канаде. Единственная свободная комната. Вам повезло. В Ремзи больше никто не приезжает – не за чем. Город опустился в горшок.

  Он ждал. Я понял, что он фактически спросил меня, что привело меня в Ремзи. Мой ответ был готов заранее.

  - Я – писатель. Пишу книгу о старых курортных городах. Это - мой предварительный визит, чтобы проверить некоторые детали…

  Он с уважением кивнул и вышел в коридор, мягко за собой закрыв дверь. Я заметил, что он ни разу не посмотрел мне в глаза, начиная с момента, когда он спустился по лестнице и, пока не удалился из комнаты.

  Несколько позже я узнал, что это было обычным в отношениях с незнакомцами в Ремзи, штат Мэн, по крайней мере, в этот особенный день.

  Все утро я бродил по городу, делая небольшие покупки в разных магазинах. В «Демпси» я купил лезвия для бритвы, в «Бакалее Келси» - салфетки, в киоске «Дункер» - газету «Ньюсвик». На меня никто не обратил никакого внимания. За кассовыми аппаратами сидели люди средних лет, возможно, сами хозяева этих торговых заведений. Что лишь только подтверждало мое присутствие, так это то, что они могли окликнуть продавца и вернуть мне сдачу. Я прошел мимо

общественной библиотеки и церкви с часами на шпиле, принадлежащей общине паломников. И церковь и библиотека находились в конце главной улицы города Майн-Стрит. Красно-кирпичное здание библиотеки с обветшавшей крышей не подавало никаких признаков жизни. Табличка на двери почтового отделения рядом с библиотекой гласила, что здание закрыто на ремонт.

  Ратуша была расположена в другом конце Майн-Стрит. В ее здании располагались также полиция и отделение пожарной охраны. Когда я шел через Майн-Стрит, то город показался мне еще более заброшенным и пустынным. Башня на центральной площади, древнее орудие, охраняющее въезд в город.

  Я позавтракал в «Ремзи Динер», где постоянные клиенты заказывали пиво и рюмку виски, чтобы бесцельно провести остаток дня. Принимая мой заказ, официант даже не взглянул на меня, как и затем, забирая у меня пустую посуду и ставя ее у себя на подносе. И почему-то никто еще не хотел встречаться со мной глазами.

  В полдень я вышел из города и пошел пешком вдоль ведущего на север шоссе. Пройдя где-то две мили, я увидел съезд с деревянным указателем, на котором выцветшим готическим шрифтом было написано: «Монастырь Сестер Милосердия». Пройдя немного по гравиевой дорожке, я натолкнулся на старинное каменное здание с единственным шпилем с маленьким золотым крестом на тонком конце. Серые стены здания были оплетены тысячью зеленых пальцев плюща. Высокие и узкие окна прятали за собой свою древнюю тайну.

Я дернул рукоятку звонка, услышав перезвоны эха, отзывающиеся в бесконечных коридорах монастыря. Примерно через минуту тяжелая дубовая дверь со скрипом открылась, показав мне крошечную женщину, одетую в столь привычную моему глазу черно-белую простую одежду. Ее розовые щеки сверкали, будто натертые полотенцем яблоки.

  - Да, - прошептала она.

  - Интересно – можно ли мне побывать на мессе в часовне?

  - Мы не можем принять прихожан посреди недели, - сказала она. Ее голос и глаза были полны сожаления. - Только в первое воскресенье месяца. Мне жаль…

  Она замолкла и две или три секунды продолжала стоять неподвижно, наверное, в утешение, а затем медленно закрыла дверь.

  По моему телу пробежался холодок, будто кто-то меня по спине начал скрести ногтями, и мне стало ясно, что мой исчезатель где-то здесь, быть может, в этом женском монастыре. Первое, о чем я подумал, что стоит снова позвонить в дверь монастыря. Но я не стал этого делать. Я не был готов встретиться со своим племянником, который уже научился исчезать. Не сейчас. В моем сознании он почему-то был связан с тем разгромом, который я видел в городе. Но сомнений у меня не было, это был зов, невидимая подсознательная связь, как когда-то между дядей Аделардом и мной. Это был он – незнакомый мне мальчик из Ремзи.

  По дороге обратно в город холод пробежался по моей спине дважды. До этого момента город казался мне апатичным, без какой-нибудь погоды, будто накрытый стеклянным колпаком. Я приехал сюда летом, в середине августа, но этот день мог быть из какого угодно времени года, протекающего где-нибудь на отдаленной планете, похожей на землю.

  «Такси?»

  Обернувшись, я увидел старика в потертой выцветшей бейсбольной кепке «RED SOX» с грязным козырьком. Его налившиеся кровью глаза, сморщенное, высохшее лицо, сломанный зуб, кривой, свернутый на бок нос и синеватый оттенок кожи на его лбу.

  - Вы – водитель такси? - спросил я, хотя смысл самого вопроса мне показался смешным.

  - О, черт, нет, - ответил он. – В этом городе не бывает такси. Но я могу утроить вам прогулку. Томми Пиндер к вашим услугам, - от него повеяло целым букетом запахов: здесь были и алкоголь, и рвота, и аромат, который я помнил со времен довоенного Френчтауна. Меня просверлил его проницательный взгляд, и он спросил: - Нашли, что искали?

  - И что я искал? – спросил я. Его глаза были красными и водянистыми, но с проблеском ума.

  - Ладно, я полагаю, что вы здесь что-то ищете. Я наблюдаю за вами весь день. Вы блуждаете по улицам, покупаете, что вам не надо. Купленная вами в «Дункере» газета тут же была выброшена в мусорный ящик. Вы так и не раскрыли ее. Это говорит о том, что вы кого-то тут ищите, друга, например.

  - Я - писатель, - сказал я. – Я пишу книгу о старых курортных городах, и мне хочется, чтобы в ней была глава и о Ремзи.

  Старик пожал плечами в глубине своей одежды. Под его зимним пальто были еще два свитера, а под ними плащ.

  - Вы откуда? - спросил он.

  - Из центра Массачусетса… - вкусив аромат еще одного алкогольного выдоха, я спросил: - Не хотите ли выпить?

  - Это Римский Католический Папа… - кислая улыбка придала его лицу оттенок гротеска.

  В один прыжок писательской фантазии в моем уме этот старик начал походить на весь этот город: оба древние, в руинах, израненные и побитые. За легкостью в общении у этого старика были страх и нервозность, или ему до ужаса очень было нужно выпить?

  - Мы можем пойти в бар, - сказал я, хотя в городе никакого бара я не видел, лишь «Ремзи Динер», где завсегдатаи запивали пивом и виски свой завтрак.

  - Я предпочитаю где-нибудь на свежем воздухе, - сказал старик с чувством собственного достоинства. – На площади с башней, это туда. Если у вас есть доллар или два, то я схожу в «Демпси» и куплю бутылку неплохого муската, или чего-нибудь… что вы предпочитаете?