Задыхаясь, мы вскарабкались на холм Рансом-Хилл и достигли «Перцовой Точки», места, с которого вдали можно было видеть мерцающие огни центра города Монумент. Так как мы сделали передышку на минуту-другую, чтобы перевести дыхание, Пит спросил:

  - Который час, как ты думаешь?

  - Больше одиннадцати, - предположил я.

  Звучало красиво: «Больше одиннадцати». И Френчтаун дремал где-то внизу, большинство людей уже были в постели.

  - Пошли, - сказал Пит, и мы направились к лесу. Где-то лаяла собака. Эхо ее лая подчеркивало умиротворение ночи. Вокруг наших голов гудели ночные насекомые. Звезды усыпали небо, и полная луна появилась из расступившихся облаков. Мы прошли под высокими ветвями и пробрались через высокую траву и кустарник. Мы сталкивались друг с другом, натыкались на стволы деревьев и иногда падали, слушая свое шумное дыхание, отчаянное ворчание и ругательства. Наконец, порыв свежего ветра и извилистая дорожка вывели нас к свету и воде, такой спокойной и гладкой, как белое покрывало в спальне у моих родителей.

  На противоположном берегу расположился павильон, где по субботам играл оркестр, и всю ночь напролет были танцы. Дощечки его белых стен сверкали во мраке, словно привидения.

  - Слышишь, - сказал Пит, поворачивая голову к водоему.

  Звук автомобильных моторов слабо доносился из-за воды и затем нарастал, будто бы водная гладь могла как-то его усилить. Визжание тормозов и кряканье гудков смешивалось с ревом двигателей. Точки автомобильных фар отражались от воды, напоминая прожекторы в кинофильме про тюремную жизнь, и мы пригнулись.

  Мы бежали вдоль берега, стараясь прятаться в тень и пригибаясь к земле как можно ниже. Виляя, мы добрались до площадки для пикников. Увидев опрокинутый на бок стол, мы тут же спрятались за него.

  Выглянув над краем стола, я увидел, как пятнадцать или двадцать машин сформировали круг, огни их фар собрались в центре, лениво урчали не заглушенные моторы, за рулем каждой машины кто-нибудь сидел, выглядя темной фигурой за ветровым стеклом.

  Человеческие фигуры начали появляться из автомобилей, хлопая дверями и разговаривая друг с другом приглушенными голосами, Пит прошептал мне на ухо полное страха и удивления, немногосложное: «Ничего себе!», и я тихо повторил это вслед за ним, потому что увидел то же, что он.

  Люди были в белых саванах с капюшонами на головах, глаза были темными пещерами - вырезанными в материи отверстиями. Одна из этих конических фигур несла огромный деревянный крест, почти вдвое больший человеческого роста. Горизонтальный брус был шире, чем распростертые человеческие руки. Он двигался на освещенный фарами машин центр круга.

  Он поднял крест над головой, словно злой шаман на языческой церемонии, бросая вызов самому Богу, вознося крест к небу и к коническим фигурам, собравшимся вокруг него и вопящих в приветствии лидера.

  - «Ку Клукс Клан», - прошептал Пит мне на ухо.

  - Они были только на юге, - сказал я.

  - Но они здесь.

  Рука Пита резко ухватилась за мое плечо, его ногти впились в мою плоть.

  - Пригнись, - скомандовал он.

  Пока я прятал свою голову, я заметил коническую фигуру, идущую в нашем направлении. В одной руке она держала ружье, а в другой - бутылку с виски.

  Голос Пита дрожал у меня в ухе: «Стражник».

  Стражник подошел к нам настолько близко, что мы слышали, как под его ногами скрипят сосновые иголки. Его шаги прекратились, и их сменил звук глотков из бутылки.

  Когда я снова поднял голову, крест стал огненным факелом. Злобный огонь был резок на фоне мрака. Лидер в центре размахивал крестом у себя над головой, а остальные конические фигуры прыгали и танцевали, крича, хлопая друг друга по спине и ликуя. Воздух пылал не только от огня на кресте, но и от ауры, которую трудно было объяснить. Слова подобрались к моим губам, но я не мог их громко произнести. Они уже облепили мое горло: Ненависть. Злоба. Неприязнь.

  Внезапно обрушилась тишина, и люди в конусах собрались вокруг их лидера и пылающего креста.

  «Долой негров!» - вопил он.

  «Долой негров!» - отвечала толпа.

  «Долой Папистов!» - снова вопила центральная фигура, его голос стал выше и писклявей, над ней все еще пылал крест.

  Пит повернулся ко мне с вопросительным взглядом.

  - Это про нас, - сказал я. - Про католиков.

  «Долой Папистов!» - отозвалась эхом толпа, их голоса сопровождались огненными бликами на автомобильных капотах.

  «Долой евреев!» - прозвучало чуть ли не до ужаса благородно.

  «Долой евреев!» - снова последовало эхо толпы.

  - Где же, черт возьми, Курли и его люди? - шептал мне на ухо Пит.

  Где-то в темноте, в стороне от павильона мой глаз поймал еле заметную волну движения. Я прищурился и увидел взрыв огней. Автомобильные фары и фонарики приближались к сборищу конических фигур. В то же самое время, военные возгласы и ликующие ответы наполняли воздух. И, наконец, я увидел поток людей несущихся со стороны автостоянки с бейсбольными битами в руках, крики и вопли. Они стеной надвигались на клановцев.

  Какой-то продолжительный отрезок времени «конуса» стояли, будто замороженные от неожиданности, молча, очевидно неготовые к этой атаке.  И тогда, будто по команде, они побежали, панически спотыкаясь о свои длинные одежды и падая.

  Пит вскочил на ноги и с ликованием закричал: «Смерть ублюдкам!»

  Это не было похоже на настоящую драку, но разъяренные преследователи со всей злостью наступали, а «Конические фигуры», подбирая подолы своих саванов, будто женщины свои юбки, спешили к своим машинам, в то время как преследователи избивали их битами. «Конуса» отстреливались из имеющихся у них ружей, но видимо ни в кого в темноте не попадали. Крики и стоны от боли заполнили воздух. Брат Пита Курли пробирался через дым и пыль. У него в руках ничего не было, а улыбка на лице была такой, будто бы он был на случайной прогулке в воскресный полдень. Внезапно, к нему кто-то подобрался сзади и прыгнул с на него с жутким криком. Курли с легкостью развернулся, схватил его и швырнул в сторону так же стремительно, как и тот на него прыгнул. Одетая в белое фигура глухо стукнулась о стоящую рядом машину.

  И, увидев обугленный деревянный крест, уже жалко лежащий на земле, я восторженно вскрикнул.

  - Пол, смотри… - закричал Пит.

  К нам приближался стражник с ружьем в руках, направленным на нас.

  - Я вижу вас, - кричал он. - Маленькие говнюки.

  Мы пытались встать на ноги. Пит изо всех сил толкнул стол, и тот покатился в этого стражника, который неловко отскочил, чуть не споткнувшись о подол своего савана.

  Мы бросились к лесу. Мы виляли и пригибались к земле, чтобы ему труднее было в нас попасть, подражая героям кинофильмов, в которых были тысячи погонь. Пит нырнул в низкий кустарник, но я вдруг снова оказался на открытом месте, зарывшись лицом в песок. Мое лицо делало пюре в пляжном песке. Выплевывая песок, и отчаянно пытаясь вытереть лицо, я пытался встать, но слышал приближающиеся шаги стражника с ружьем.

  - Уходим, Пол, - звал меня Пит откуда-то из темноты.

  Я попытался стоять на ногах, но не мог дышать, будто кто-то ударил меня в грудь, и вспышка боли прошила меня от затылка и до кончиков пальцев ног. Я рухнул на песок, пытаясь вернуть себе дыхание. И я был рад, что боль, наконец, прошла также быстро, как и пришла. Дыхание вернулось, и я увидел, как на меня надвигается тот самый стражник. Его уродливый силуэт сиял в лунном свете.

  Все мое тело словно заморозило, когда я беспомощно смотрел на коническую фигуру из кошмара. Она качалась передо мной с ружьем в руках.

  - Где ты, Пол?

  И где, он думал, я был?

  Стражник подходил все ближе и ближе, и остановился лишь в нескольких футах от меня. Ружье смотрело прямо мне в глаз. Во мне все дрожало, я начал молиться, зная, что скоро умру. «Je Vois Salut, Marie…» - я просил прощение за все свои грехи. Я смотрел в лицо стражнику, почти висящему надо мной.