Туся на секунду замолчала, осознавая глубину этого афоризма, но потом продолжила:
– И еще я хотела написать «губы», но потом подумала, что это слишком эротично, еще смеяться будут. А фрукт Я хотела написать «апельсин», но как-то само собой написалось «яблоко».
Лиза не слушала подругу. Она стояла, бледная и растерянная, и смотрела перед собой так, как будто увидела привидение.
– Эй, да что с тобой? – снова спросила Туся. Вообще-то она могла говорить и без поддержки собеседника, но что-то уж слишком долго Лиза молчала.
– Туся, – наконец проговорила она. – Это он. Понимаешь, он.
Конечно, Туся ничего не понимала. А тут еще Лиза начала улыбаться той нехорошей улыбкой, которую Туся уже видела в больнице для умалишенных.
– Кто он? – спросила она. – О чем ты?
– Это он, – как заколдованная, повторяла Лиза. – Тот, кто мне снился.
– Ты хочешь сказать, что Михаил Юрьевич и твой ночной кошмар – одно и то же?
Лиза кивнула. Идиотская и счастливая улыбка не сходила с ее лица.
– Разве это не чудо? – спросила она, от волнения сжимая руки. – Он приснился мне этой ночью, и вот – я его вижу наяву!
– А ты уверена, что видела именно его? – осторожно спросила Туся. – Может, тебе показалось? Ну, знаешь, так бывает: снится что-то расплывчатое, а потом подгоняешь действительность под этот сон…
– Может, так и бывает, но только не у меня, твердо сказала Лиза. – Этой ночью я видела именно его. И никто не разубедит меня, даже ты.
– А я и не собираюсь тебя разубеждать, – сказала Туся, пожимая плечами. – Просто не хочу, чтобы у тебя было одним разочарованием больше. К тому же Михаил Юрьевич – наш учитель, ты об этом не забыла?
– Нет, – покачала головой Лиза. – Не забыла. Но меня это не волнует.
– Надеюсь, ты не собираешься в него влюбиться?
– А что? – спросила Лиза.
– Это было бы глупо, – сказала Туся.
– А с каких это пор ты стала такой правильной?
– С тех пор, как рассталась с Германом… – На лицо Туси набежала тень. – Хотя, впрочем, поступай как знаешь…
Они больше не говорили ни о новом учителе, ни о Германе. Туся понимала, что бессмысленно уговаривать не влюбляться того, кто уже влюблен. Это все равно что просить заболевшего человека: «Не болей, ну, пожалуйста, перестань…»
2
Миша влюбился с первого взгляда. Еще на первом курсе, в сентябре, как только начались лекции.
– Ты уже с ней познакомилась? – спросил он Риту, с которой раньше учился в одном классе. – Как ее зовут?
Рита недовольно посмотрела на него и укоризненно покачала головой.
– Еще учеба не началась, а ты уже втюрился! – сказала она. – Ее зовут Лилия.
Рита с Мишей были друзьями еще со школы, и она всегда была поверенной в его любовных делах. А влюблялся Миша часто, даже в Риту он когда-то был влюблен, но они вовремя решили, что лучше им оставаться друзьями.
– Дружба – это нечто гораздо более прочное, чем любовь, – сказала тогда Рита. – А ты мне очень дорог, и я не хочу тебя потерять.
– И не потеряешь,.:.– сказал Миша, притягивая ее к себе.
– Обязательно потеряю, если мы не остановимся. – И она отстранилась от него. – Потом еще благодарен мне будешь…
И теперь Миша благодарил ее от всей души за то, что она всегда была рядом. В это было трудно поверить, но они действительно были друзьями, каких мало.
– Лилия? – переспросил Миша. – Как цветок? Очень красивое имя.
– А по-моему, довольно безвкусное, – заметила Рита. Ей было слегка неприятно, что Миша говорит с таким восторгом о ком-то другом. Но только слегка. – Я слышала, как другие называют ее Лиля.
– Лиля, – задумчиво проговорил Миша. – Она очень красивая.
– Да, – согласилась Рита. – Ничего.
Было заметно, что Лиля одевается лучше многих своих однокурсниц, и это выгодно отличало ее от других. Она стриглась в салонах, красилась французской косметикой, и от нее всегда пахло дорогими духами.
– Кстати, она профессорская дочка, – предупредила Рита, – так что ты губы особенно не раскатывай.
Но Миша и знать не хотел о том, кто родители Лили. Для него было не важно – плотники они или академики.
– Сегодня в общежитии будет вечеринка, – донеслись до него слова Риты. – Будут первокурсники с разных факультетов. Мы с тобой тоже можем пойти.
– А она там будет?
– Ты, как всегда, тактичен, – заметила Рита. – Впрочем, я, как твоя боевая подруга, совсем не обижаюсь. Наверное, будет. Почему ей не быть? Видишь, какая нарядная.
Миша оглянулся и глазами отыскал Лилю. На ней была белая кружевная блузка, сквозь которую просвечивали загорелые руки, и черная широкая юбка почти до земли. Лиля перехватила его взгляд и слегка кивнула.
«Или это только мне показалось? – подумал Миша, быстро отворачиваясь. – Хотя нет – она кивнула и улыбнулась одними уголками губ. Это точно».
На вечеринке было много народа – в основном девушки. Они готовили бутерброды и собирали стаканы со всего общежития, чтобы всем хватило. Потом все стеклись в одну комнату, уселись кто на кроватях, кто на принесенных стульях, и праздник начался. После первого же тоста откуда-то появилась гитара, ею быстро загалдел пятикурсник Кудрявцев завсегдатай таких вечеринок, и начались песни.
– Где же она? – шепотом спрашивал Миша у Риты. – Как же так?
– Опаздывает, – отмахивалась от него Рита. Ей нравилось, как поет Кудрявцев, и хотелось, чтобы Миша не мешал слушать. – Красивые всегда опаздывают.
– Это почему еще? – не отставал тот.
– Да потому что прихорашиваются, – сказала Рита. – Это нам, страшилам, собраться – только подпоясаться, а у них…
Но договорить ей так и не удалось, потому что дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась Лиля.
Вся она дышала свежестью и чистотой. Видимо, она успела зайти домой и переодеться, потому что на ней было темно-зеленое длинное платье с широким прямоугольным вырезом и широкими, как у сказочной царевны, рукавами.
– Добрый вечер. – У нее был негромкий, завораживающий голос.
Ее появление было настолько эффектным, что все замолчали. Даже Кудрявцев перестал петь, он неподвижно смотрел на нее и механически перебирал струны.
– Куда можно сесть?
Кудрявцев тут же вскочил и поставил стул рядом с собой.
– Спасибо, – улыбнулась она. Но улыбка была не для него, а для Миши, который сидел на другом конце стола и не сводил с нее глаз.
Так они переглядывались весь вечер. И когда Лиля, взяв гитару, спела старинные романсы, она смотрела только на него, и он понимал, что каждое слово обращено к нему. В ее пении было все – и волнение, и трепет, и ожидание любви. И все его взгляды в тот вечер – тоже были только для нее, и все его тосты, и шутки.
Поэтому не было ничего странного в том, что он поехал провожать ее до дома от метро они шли пешком и разговаривали о пустяках: о том, как поступали в институт, о том, кто из студентов им понравился, а кто – нет.
– По-моему, этот Кудрявцев – жуткий тип, сказала Лиля. – Такой навязчивый со своими песнями. Ужас.
– А мне понравилось, – добродушно говорил Миша. – Голос у него хороший. И веселый он…
Около самого подъезда, когда Миша уже подбирал слова для прощания, Лиля крепко обняла его и поцеловала в самые губы. От неожиданности он даже не сразу ответил на ее поцелуй. Его поразило, что она сама сделала первый шаг без всяких слов, признаний или обещаний.
«Она любит меня или смеется надо мной?»– пронеслось у него в голове.
Он отстранился и заглянул ей в глаза, пытаясь найти ответ на свой вопрос, но ее глаза были полуприкрыты, и ничего нельзя было понять.
– До завтра, – сказала она, проводя рукой по его шее, отчего мурашки забегали по спине. – Хороший был вечер сегодня, правда?
Миша, хотел что-то ответить, но не мог. От нежданного счастья у него перехватило дыхание, и нужные слова не приходили в голову. Лиля развернулась и пошла, покачивая бедрами, а он очнулся только тогда, когда за ней захлопнулась дверь подъезда.
