– А вы разве не с нами сядете? – удивилась Малышева.
– Можно поменяться с кем-нибудь, – добавил Волков.
– Нет, мы сядем на свои места, – отрезал Сергей и поднялся из-за столика.
Света не решалась так уйти.
– Ты идешь? – сурово спросил Сергей.
– Да, сейчас.
– Тогда догоняй, – бросил он и направился к выходу, оставив Свету.
Малышева переглянулась с Волковым. На их лицах читалось недоумение. Света чувствовала себя так, будто ей при всех дали пощечину.
– Я пойду, – упавшим голосом сказала она и поспешила за Сергеем, которого уже не было видно.
Она знала, что сейчас одноклассники обсуждают между собой бестактное поведение Сергея. И наверняка они обратили внимание, что Света позволяет ему так с собой обращаться. Она уже жалела, что затащила его в этот кинотеатр.
– Сергей! – позвала она, увидев, что он уже заходит в зрительный зал.
Он оглянулся, скользнул по ней небрежным взглядом и, не замедляя шага, вошел в зал. Свете ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они не досмотрели фильм до конца. Сергей, заметив, что Света не следит за событиями, разворачивающимися на экране, сказал:
– Может, пойдем отсюда, а то ты ведь все равно не смотришь? – и начал пробираться к выходу, не дождавшись ее ответа.
– Почему ты ведешь себя так со мной? – вспылила Света, когда они оказались на улице.
– Я веду себя нормально, – ответил Сергей, просто мне не доставляет удовольствия общаться с молокососами.
– Но ведь со мной ты общаешься! – возразила Света.
– Я всегда считал, что ты по своему развитию ушла гораздо дальше своих ровесников. По-моему, я тебе уже об этом говорил. Неужели я ошибся и тебе доставляет удовольствие проводить время с этими детсадовцами?
– Если бы мы посидели с ними десять минут, с тебя бы ни капельки не убыло! – упрекнула его Света.
Сергей, похоже, потерял терпение. Он остановился посреди дороги, повернулся к ней, взял ее за плечи и произнес, чеканя каждое слово:
– Послушай, мне совсем не нужны все эти разборки. Я с самого начала дал понять, что не желаю иметь ничего общего с твоими ровесниками. Если бы мне это доставляло удовольствие, я пригласил бы в кино еще и Тусю, и эту ее рыженькую подружку. Но мне не нужны приятели-детишки. Я в тебе вижу не подростка, а настоящую девушку, женственную и сексуальную. А если ты видишь во мне не мужчину, а просто приятеля, с которым можно весело тусануться, то очень ошибаешься. Подумай и реши, что тебе от меня нужно, и готова ли ты принять меня таким, какой я есть.
Сказав это, Сергей отпустил ее и отошел на несколько шагов. Многое в его словах было обидным, но еще большее доставило Свете ни с чем не сравнимое удовольствие. Сергей сказал, что Туся и Лиза – неинтересные подростки, а она, Света, сексуальная, женственная девушка. Никто никогда не говорил ей такого. Если бы одноклассницы слышали его сейчас, то поняли бы, что не идут с ней ни в какое сравнение. Но в душе у Светы остался неприятный осадок. Сергей был первым, кому она позволяла так с собой обращаться.
И все же она подошла к нему. Сергей заключил ее в объятия, и они помирились.
Конечно же, после этого они снова отправились домой к Сергею. Чтобы окончательно восстановить мир, он предложил Свете выпить по бокалу шампанского, и она согласилась. На душе у нее сразу стало легче.
Но когда она вернулась домой, неприятные мысли нахлынули снова. А что, если Сергей ошибается? Что, если она не так уж и опередила в развитии своих ровесников? Возможно, внешне она и выглядит взрослой девушкой, но в душе мало чем отличается от той же Туси Крыловой или Ани Малышевой. Может, ей больше нужно не шампанское со свечами и следующей за этим постелью, а внимание и забота, доверительные разговоры, как, например, у Ани с Ваней?
Все это было очень сложно. Света совсем запуталась в своих мыслях. Она никак не могла решить, что ей нужнее, чего она хочет. Сцена в кинотеатре, при всей своей неприглядности, в чем-то помогла Свете. Она стала больше раздумывать над их с Сергеем взаимоотношениями. Ей становилось все яснее, что она находится под сильным влиянием этого человека. Порой ее собственное «Я» полностью растворялось в прихотях Сергея.
Ночью, когда она, лежа без сна, вспоминала подробности своего недолгого романа, Свете пришла в голову чудовищная мысль, потрясшая ее до глубины души. Сергей, скорее всего, не любит ее, она для него всего лишь милая игрушка, которая когда-нибудь ему надоест.
«Так не должно быть! – сказала себе Света, садясь на постели. – Я сойду с ума, если он меня бросит. Они никогда не забудут моего позора!»
Света имела в виду своих одноклассниц. Она скорее согласилась бы уйти из дома, чем позволить, чтобы Туся, Лиза, Аня и другие девчонки узнали о ее унижении.
«Я не могу этого допустить!» – твердо решила Света.
7
Настоящие неприятности начались в конце марта. Весна в этом году была ранняя. Снег сошел на удивление быстро. Те, кто рассчитывал покататься на лыжах во время весенних каникул, вместо этого ходили в лес за под снежниками. Но никто от этого не расстраивался. После зимы всегда так радостно вдыхать теплый воздух и ощущать на побледневшей коже живительные лучи пригревающего солнышка.
Только у Светы на душе было темно и мрачно.
В последнее время она виделась с Сергеем все реже и реже. Единственное, на что хватало ее силы воли и гордости, это не звонить ему самой. Но когда он сам вдруг появлялся и назначал ей свидание, Света не могла ему отказать, хотя и знала, что поступает не очень хорошо. Снова у нее испортились отношения с одноклассницами, и теперь, похоже, навсегда.
Перед каникулами в школе начались обсуждения, как поинтереснее провести эти несколько свободных дней. В лес или парк идти не хотелось погода еще не установилась. Кто-то из класса предложил посетить роллердром. Эта идея всем очень понравилась. Одна только Света не согласилась принять участие в этой затее, сказав, что у нее другие планы.
– Почему ты не хочешь идти? – спросила ее Лиза Кукушкина, после того как обсуждения закончились и все стали расходиться.
– Не хочу, и все, – отрезала Света.
– С тобой в последнее время что-то неладное творится. Может, тебе помочь?
– Ты что, снова решила взять надо мной шефство?
– Ничего я не решила, просто мне не хочется видеть, что кто-то грустит, когда другие веселятся.
В глазах Лизы стояло такое искреннее участие, что Света на секунду захотела поведать ей о своих невзгодах, но в этот момент к ним подошла Крылова и все испортила.
– Ну так как, – спросила она сходу, – Лиза тебя уговорила пойти со всем классом?
– Оставьте меня в покое! – с жаром выкрикнула Света. – Не нужны вы мне с вашими походами!
И, схватив сумку с учебниками, бросилась вон.
– Не пойму, – сказала Туся, – чего ради ты с ней нянчишься?
Лиза пожала плечами.
– Мне почему-то кажется, что ей сейчас очень плохо.
– Даже если и так, раз она не хочет, чтобы мы ей помогли, то и пробовать не стоит. Пусть сама решает, чего хочет.
– Ты все никак не можешь ей простить, что она встречается с твоим двоюродным братом? – поинтересовалась Лиза.
– Я свой долг выполнила, – ответила Туся. – Я два раза ее предупреждала о том, что она с ним не одного поля ягоды. Но ты ведь знаешь, как она отнеслась к моим словам.
Лиза вздохнула:
– Мне кажется, что она теперь сама это поняла, но признаться не хочет – гордая слишком.
– Не гордая, а самолюбивая, – нравоучительно изрекла Туся, – а гордость и самолюбие разные вещи. Мне, например, ее нисколечко не жалко.
– А мне жалко, – ответила Лиза задумчиво.
Света в это время брела по улице, не замечая многочисленных луж и не обращая внимания на бушевание ранней весны. У нее на сердце стояла поздняя осень. Вокруг не было ни одного человека, с которым она могла бы поделиться своими печалями. А их, печалей, в последнее время накопилась целая куча.
Во-первых, Сергей теперь звонил ей очень редко – не больше одного раза в неделю. Теперь их встречи стали какими-то скомканными. После того злополучного похода в кино Сергей перестал водить ее по кафе и барам, а сразу отправлялся к себе домой. Наверное, Сергей считал, что больше не должен придавать их свиданиям романтической окраски. Исчезли свечи, не звучала музыка, он перестал дарить Свете подарки. Но самым пугающим было даже не это. В последнее время Сергей почти не разговаривал с ней. То есть, конечно, он отвечал на ее вопросы, спрашивал, как у нее дела, но чувствовалось, что это делается для проформы, а совсем не от души .
