Из-за угла дома выбежали два санитара огромного роста и бросились к Герману. Они схватили его под мышки и потащили прочь, а он только перебирал ногами в воздухе и выкрикивал что-то бессмысленное.
– Сильно испугались? – спросил доктор, подходя к девочкам.
– Да так, не очень, – ответила Туся, хотя у нее от страха зуб на зуб не попадал.
Она взяла на руки Черри и гладила его по большой теплой голове, а тот радостно лизал ее ладони.
– Кажется, мы подоспели вовремя, – сказал Вас Вас, нагибаясь и поднимая нож, оброненный Германом. – Собирайтесь, поедем домой. Родители вас заждались.
– А он… – спросила Туся и осеклась. – Он поедет с нами?
– Ну, не в лесу же его оставлять. Он поедет в другой машине и под присмотром.
– Это хорошо, – сказал Лиза, и подруги пошли за вещами.
***
Уже в машине Туся набралась смелости и спросила Кронина:
– Скажите, а как вы догадались, что мы на даче и нам нужна помощь?
Вас Вас посмотрел на нее поверх очков и улыбнулся:
– Я с самого начала не поверил, что ты пришла в больницу только для того, чтобы посмотреть на меня. Досадно это осознавать, да, видно, ничего не поделаешь. – Доктор снял очки и протер их замшевой салфеткой. – А когда после твоего ухода полез в шкаф, заметил, что одна история болезни лежит вверх тормашками. Наверное, ты была так поражена ее содержанием, что, торопясь, не поставила как надо.
Туся покраснела и сказала:
– Простите, но мне было очень нужно ее посмотреть.
– Я бы рассердился на тебя, – сказал Вас Вас, – но при других обстоятельствах. Хотя все-таки немного сержусь за-то, что ты не поделилась со мной своими подозрениями. Так вот, я понял что ты встречаешься с Германом, и догадался, что с ним не все в порядке. Я проанализировал его симптомы и понял, что он может быть опасен. Хотел связаться с его семьей и узнал о трагедии. Вот тогда-то все события и начали складываться в единую картину.
– Но ведь Герман не причастен к гибели своей матери? – с надеждой спросила Туся.
– И да и нет, – ответил Кронин. – Мы, психиатры, называем это пассивной агрессией. Да, он не причинял ей зла действием, но он не предотвратил трагедию, а значит, подсознательно желал, чтобы она произошла.
Туся не хотела верить, что это так. Ей было горько оттого, что человек, которого она любила всей душой, оказался монстром. Оборотнем, который не останавливается ни перед чем.
– Так вот, – продолжал Вас Вас. – Я начал разыскивать самого Германа, оказалось, что его нет в городе. Тогда я позвонил твоей маме и выяснил, что вы на даче. Адрес узнал у Лизиных родителей. Вот, пожалуй, и все. Приехал с бригадой «Скорой помощи», и, как оказалось, не ошибся в своих предположениях.
Подруги потрясен но молчали. Тусе казалось, что Кронин пересказывает ей сюжет незатейливого американского триллера, до того неправдоподобными казались события.
Но это был не триллер. Все это случилось с ней по ее же собственной глупости.
– Ну что, – подмигнул ей Вас Вас, – теперь понимаешь, почему нельзя заводить знакомства в психосоматическом отделении?
– Понимаю, – вздохнула Туся. – Но он сказал мне, что «косит» от армии. Я и представить себе не, могла…
Туся махнула рукой и замолчала. Глупо оправдываться теперь, когда все позади. Туся устала так, как будто пробежала десять километров, и ей было стыдно, что она доставила беспокойство стольким людям.
«Бедная Лиза! – подумала она. – Ей пришлось расплачиваться за мои ошибки».
Девочек развезли по домам.
Туся представляла, как будет ругать ее мама, как она разозлится, что дочь попала в такую неприятную историю. Она скажет: «Сколько раз я тебя предупреждала…», или «Все это добром не кончится…», или что-нибудь в том же духе.
Но когда она переступила порог своей квартиры, ее мама, Инна Дмитриевна, кинулась ей навстречу, обняла крепко-крепко, как в детстве, и сказала, стараясь подавить слезы, подступившие к горлу:
– Доченька моя, наконец-то вернулась!
И Туся заплакала тоже и обняла маму. Неужели для того, чтобы понять, как сильно люди любят друг друга, необходимо пройти через испытания?
16
Доктор Кронин ничего не скрыл от Туси. Когда подруги зашли к нему на следующий день, он рассказал историю. Германа, ничего не утаивая.
Они сидели в его кабинете, и утреннее солнце освещало страницы истории болезни…
– К сожалению; иногда это случается, – говорил доктор, набирая в ручку чернила. – Наследственные заболевания – это чем-то похоже на родовое проклятье… В роду у Германа были шизофреники по материнской линии. Например, его родная тетка почти всю жизнь провела в закрытой лечебнице. Я читал ее историю – страшное дело…
– А я не понимала, за что Герман так ненавидит свою мать, – сказала Туся.
– Именно за это. Он считал, что она передала ему «дурную кровь» – это его собственное выражение, и ненавидел ее всей душой.
– Но он бывал очень милым и хорошим, – сказала Туся. – У меня до сих пор в голове не укладывается, что тот, кто дарил мне цветы, и тот, кто охотился за нами на даче, – один и тот же человек…
– Герман, как и многие шизоидные типы, очень хитер и изобретателен. К тому же у него расщепление личности, поэтому он может быть таким разным. Не суди себя строго. Как могла о чем-то догадаться ты, если он ввел в заблуждение даже врачей в больнице. Ведь все мы подумали, что его можно выписывать, что он не опасен…
– Значит, сам он не очень-то виноват, – робко сказала Туся. – Это болезнь сделала его таким. Правда, доктор?
– По сути – да, – кивнул Вас Вас. – Как нельзя изменить цвет глаз, данный тебе от рождения, так нельзя избежать наследственного заболевания. Но знаешь, я замечал, что плохие и хорошие люди и с ума сходят как-то по-разному.
– Это как? – спросила Туся.
– Объясню на примере. Возьмем грипп. Неприятная болезнь, если заразился, лечись не лечись неделю в постели проведешь. Но обратите внимание – все болеют по-разному. Одни тихо лежат или даже пытаются не сдаваться, заботятся о том, чтобы не передавать инфекцию… А другие только и делают, что на всех чихают и кашляют, ноют и обвиняют в своей болезни других. Понятно, к каким больным относится Герман?
Лиза, слушая Кронина, подперла щеку рукой, отчего рукав блузки приспустился, и Туся увидела на запястье подруги фиолетовые синяки.
– Лиза! Что это?
Лиза взглянула на свою руку и торопливо одернула рукав:
– Это автограф на память от твоего дружка, смеясь, сказала она. – Помнишь, он схватил меня под окном?
Туся сокрушенно покачала головой.
– Я видела такие же синяки на руках у брата Германа. Его зовут Сережа, и он совсем ребенок…
– За него не волнуйся. Теперь он будет жить у своей бабушки, в Петербурге. Она о нем позаботится.
– Это я во всем виновата, – вырвалось у Туси. Если бы не я – ничего бы этого не было.
– С вами бы этого не случилось, но с другими обязательно. – Кронин пытался утешить ее, как мог. – Потому что. болезнь Германа все равно бы проявилась.
– И что с ним будет теперь? – спросила Туся.
Несмотря ни на что, ей было небезразлично, как сложится его судьба.
– Где он?
– Он помещен в загородную психиатрическую больницу в отделение усиленного контроля, – ответил доктор.
– И мне нельзя его навестить? – спросила Туся. Вас Вас в ужасе посмотрел на нее.
– По-моему, мы тебя все-таки не долечили. Ты хочешь навестить человека, который чуть не убил вас?
– Нет, я хочу навестить того, другого, который был мне дорог.
– Не нужно этого делать. Во-первых, тебя не пустят, а во-вторых, это ни к чему. Может быть, послушаешься доктора хоть на этот раз?
– Послушаюсь, – сказала Туся и тяжело вздохнула.
Он? вспоминала лучшие минуты, проведенные с Германом, и ей было так больно, как будто перочинный ножик достиг своей цели и вонзился ей прямо в сердце. Она вспоминала его глаза без лихорадочного блеска, сияющие мягким светом; вспоминала его голос, произносящий слова любви…
