– Дарья, – произнесла я, заглянув в свой список.
– Дарья – это ведь Даша, – стала размышлять вслух красавица. – Даша…
– Нет-нет, для успешного лечения амнезии важны первые ассоциации, возникшие без усилия мысли, – подсказала я с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.
– Ни с усилием, ни без усилия, я все равно ни одной Дарьи вспомнить не могу, – развела руками незнакомка.
– По-моему, надо сделать перерыв, – вновь встрял в наш разговор Дмитрий.
– А давайте чайку попьем? – предложила девушка. – Я блинов напекла. Что вы на меня так смотрите? Ну да, конечно, я понимаю, это выглядит странным, но я знаю, как печь блины. Может, я кондитер?
– Может быть, – произнесла я нейтральным тоном.
Мы перешли в столовую. Девушка поставила на плиту эмалированный чайник.
– Дорогая, ты где его нашла? – Дмитрий посмотрел на свою возлюбленную с удивлением, но при этом не без восхищения. – Вот же электрический. Он гораздо быстрее вскипит.
– Да? А я не обратила на него внимания. Знаете, я, как только вселилась сюда, сразу же все шкафы облазила в поисках чайника, нашла этот на самой верхней полке и очень удивилась, что его так далеко запрятали, так же, как и венчик. Оказывается, надо было воспользоваться электрическим. – Девушка с опаской поглядела на него, и я поняла, что она не умеет им пользоваться или по каким-то причинам боится таких предметов.
– Вместо ручного венчика можно было воспользоваться блендером, – заметил Дмитрий, кивнув на коробку, стоявшую на разделочном столе.
– Блендером? – растерянно переспросила девушка, потерявшая память. – Ладно, я учту это. Там есть инструкция?
– Должна быть, – подтвердил Архипов.
Оставалось только удивляться избирательности и причудливости человеческой памяти – незнакомка помнила, как печь блины, но забыла, как пользоваться не такими уж сложными бытовыми приборами. Она удачно продолжала некоторые ассоциативные ряды, но не знала, что, точнее кто, за ними стоит. Если бы я предварительно не прочитала в Интернете несколько умных статей об амнезии – не усомнилась бы в том, что эта красотка просто симулирует потерю памяти. Но я кое-что узнала об этом заболевании, поэтому не спешила с однозначными выводами.
Блины показались мне излишне суховатыми, но Архипов уплетал их за обе щеки и не забывал нахваливать свою возлюбленную. Я даже спросила себя: так уж заинтересован он в том, чтобы к этой красавице вернулись личные воспоминания? Почему Дмитрий все-таки обратился ко мне, а не к дипломированному психотерапевту? Не потому ли, что настоящий доктор мог вернуть этой девушке память? А я должна лишь узнать, кто она такая и при каких обстоятельствах впала в забытье. Клиент сказал, что он собирается смоделировать подобную ситуацию, дабы спровоцировать у дамы сердца «вспышку прозрения». А если он мне соврал? Может, Дмитрий, напротив, намерен принять все меры предосторожности для того, чтобы эта красотка никогда не попадала в похожие обстоятельства и не встречалась с людьми из своей прошлой жизни? Кто-то сказал, что человек есть то, что он помнит, а его характер – не монолит, а конструктор, части которого можно менять по своему усмотрению. Возможно, Архипов взял это на вооружение, поэтому и надеется, как Пигмалион, вылепить из девушки без имени свою Галатею. Неужели он не понимает, что сто́ит только этой «изящной статуе» обрести свое собственное, на время забытое «Я», как она сразу же помашет ему ручкой? Наверняка у этой красавицы была в прошлой жизни куча воздыхателей, и некоторым она отвечала взаимной симпатией. Теперь же, загнанная в угол своей беспомощностью, она принимает ухаживания Архипова, но близко к себе его, кажется, не подпускает. Всякий раз, когда он пытается поцеловать ее, она увертывается. Или девушка просто меня стесняется? Во всяком случае, выглядит она трогательно-беззащитной, мужики любят таких. Но что, если в эту соблазнительную упаковку завернута не очень-то вкусная «конфетка»?
Когда мы закончили чаепитие, незнакомка принялась мыть посуду. Я внимательно наблюдала за ее действиями и предметами, которые она брала в руки. Мокрые чашки и блюдца, которые девушка поставила на сушилку, мне были неинтересны, не то, что щипчики для кускового сахара. Это был едва ли не единственный предмет, на котором незнакомка оставила отпечатки своих пальцев и который без особых проблем можно было вынести из квартиры. Улучив подходящий момент, я сунула щипчики в полиэтиленовый пакет и незаметно бросила этот трофей в свою сумку. Никто не обратил на мои манипуляции никакого внимания.
Вернувшись в гостиную, мы продолжили упражнения по устранению психологического блока, сдерживающего воспоминания архиповской протеже. Она назвала еще несколько женских фамилий, соответствующих определенным именам. Их нельзя было отнести к разряду «селебритис». Возможно, с этими женщинами моя «пациентка» была когда-то знакома лично.
Несмотря на такой явный успех, Дмитрий вскоре начал делать мне знаки, что пора заканчивать этот сеанс «психотерапии». Но я приступила к работе с мужскими именами. Дело в том, что я собиралась сфотографировать незнакомку, но в открытую сделать это не могла. Моя «пациентка» просто-напросто не поняла бы, зачем мне нужна ее фотография. А клиент запретил выкладывать фото его «милой» в Интернете и показывать его сотрудникам правоохранительных органов. Так что мне пришлось тянуть время в ожидании подходящего момента. И вот, когда девушка в очередной раз мотнула головой, не зная, с какой фамилией связать имя «Василий», зазвонил мой мобильник. Я извинилась и начала читать эсэмэску, затем сделала вид, что пишу ответ, но вместо этого включила камеру и щелкнула незнакомку. Ни она, ни Дмитрий, кажется, не заметили этого. Кадр получился в полупрофиль, но достаточно четкий. После этого я назвала еще несколько имен и свернула «сеанс», предложив ей:
– Давайте поступим так: я оставлю вам этот список, а вы попробуете напротив каждого имени написать фамилии или отчества, которые придут вам голову в первые две-три секунды.
– Хорошо, – согласилась девушка и, посмотрев на Дмитрия, добавила: – Я что-то устала. Мне надо отдохнуть.
Это был достаточно откровенный намек на то, что ему тоже лучше уйти.
– Ладно, дорогая, отдыхай, – согласился он с плохо скрытым разочарованием.
– Татьяна Александровна, когда вы придете ко мне в следующий раз? – поинтересовалась моя «пациентка».
Перед тем как назначить конкретное время, я уточнила:
– Завтра, во второй половине дня, вы будете дома?
– Да, конечно. Я буду с нетерпением ждать вас.
– А меня? – не без ноток ревности, проскользнувших в его голосе, поинтересовался Архипов.
– Дима, ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть. – На лице брюнетки появилась вынужденная улыбка.
Невооруженным глазом было видно, что она лукавила. Навязчивость Дмитрия красавице явно уже наскучила, но она жила в квартире, которую он снял для нее, и пользовалась его банковской карточкой. А это обязывало хотя бы к тому, чтобы не лишать своего благодетеля надежды на взаимность. Но Архипов, ослепленный ее красотой, ничего этого не замечал. На прощание он чмокнул девушку в щечку и вышел из квартиры.
– Татьяна, а вы здорово придумали насчет имен! – похвалил меня клиент, когда мы спускались по лестнице. – Вы провели всего один сеанс, и она вспомнила Галину Панову, Ольгу Благодарову, Яну Грищук. Эти женщины – наверняка персонажи ее прошлой жизни. Предложенный вами метод ассоциаций, как ни странно, сработал. Ценю вашу креативность!
– Спасибо, я старалась.
Архипов открыл передо мной дверь. Ободренная его похвалой, я вышла из парадной на улицу и практически сразу обратила внимание на огромный рекламный щит: на нем была размещена фотография симпатичной девушки, призывающей беречь окружающую среду. В нижнем углу щита стояла подпись: Ольга Благодарова, девятнадцать лет, студентка. Вот уже несколько дней моя «пациентка» ходила мимо этого щита. Сознательно она, скорее всего, не вчитывалась в то, что на нем написано. Зато ее подсознание зафиксировало в памяти имя и фамилию изображенной на рекламном щите девушки. Так что поверить в то, что моя методика позволила архиповской пассии вспомнить хоть кого-то из ее прежней жизни, не было возможности. Галина Панова и Яна Грищук, вероятно, тоже были свежими персонажами. Я не стала обращать внимание Дмитрия на рекламу, заставившую меня, как «психотерапевта», усомниться в собственном профессионализме. Пусть клиент пока что остается при своем мнении.
