О наивности Марлен свидетельствует такой эпизод. Когда мы встретились после войны, она рассказала, что неоднократно получала от Гитлера предложение вернуться в Германию. Он был ее горячим поклонником и каждый вечер смотрел фильмы с ее участием. «Мне было обещано, что сам Гитлер встретит меня на вокзале и по ковровой дорожке доведет до дворца на Вильгельмштрассе». Когда она это рассказывала, я почувствовал в ее голосе сожаление. «Может быть, я должна была принять это предложение? Возможно, тогда и история Германии оказалась бы другой. Я бы могла его отговорить от этой ужасной политики. И тогда Европа не лежала бы в руинах и миллионы людей остались бы живы. Не стоит недооценивать силу женщины, особенно в постели», — горячо закончила она свою тираду.

В работе Дитрих была солдатом. Хотя чаще всего ей приходилось играть фатальных женщин, воровок, проституток, в действительности она была сестрой милосердия и домашней хозяйкой, любившей готовить и всем помогать. Для меня она была матерью Терезой, только с красивыми ногами. Стоило осветителю на лесах чихнуть, как она неслась в гримерную за каплями и таблетками.

«Зарубежный роман» (1948) был моим первым фильмом с участием Марлен Дитрих. Конечно, я познакомился с ней еще в Берлине, когда брал интервью в связи с ее участием в музыкальном ревю «Два галстука» (1929). Тогда я работал журналистом. Потом я наблюдал за Марлен на съемках «Голубого ангела». Штернберг был в Берлине заезжей знаменитостью, и все с интересом следили за ним. Он был помешан на необычных ракурсах, снимал через рыбачьи сети, из перспективы лягушки. Порой казалось, что Штернберг одержим манией пролезть с камерой через рукав, подштанники, чашку для чая или шелковую рубашку сиамской певицы.

Все фильмы Штернберга с участием Марлен Дитрих широко обсуждались в прессе, особенно тот эпизод, когда Штернберг заставил ее бегать босиком по горячему песку пустыни. Марлен многому научилась у своего наставника и потому лучше других актрис разбиралась в операторском искусстве и освещении. Остальным режиссерам было трудно соответствовать ее требованиям.

В 1934 году я приехал в Голливуд, и первой мне позвонила Марлен. Она интересовалась фильмом «Екатерина Великая» П. Циннера, в котором главную роль исполняла Элизабет Бергнер. Марлен имела достаточно оснований для волнения, ведь она тоже играла Екатерину Великую в «Красной императрице» Штернберга. Однако о сходстве двух фильмов не могло быть и речи.

В 1945 году я побывал в Берлине. Мой родной город лежал в руинах. Увиденное не шло у меня из головы, и когда я вернулся в Америку, то решил поставить фильм, запечатлевший реальность тех лет. Когда речь зашла об исполнительнице роли Эрики фон Шлютоф, певицы в ночном клубе, я не сомневался ни минуты, что ею должна быть Марлен Дитрих. Она была хорошо подготовлена для этой роли, поскольку получила большой опыт, выступая перед американскими солдатами. На фронте она оказалась потому, что была убежденной антифашисткой и хотела оказать реальную поддержку борьбе с Гитлером. Мы встретились в Париже в 1945 году, и, помнится, я спросил ее: «Марлен, будь честной, — ты ведь долго была на фронте, а с генералом Эйзенхауэром тебе пришлось переспать?» — «Чего ради, — ответила Марлен, — ведь он не был на передовой».

Не могу сказать, что Марлен обрадовалась моему предложению. Ее смущало, что нужно играть героиню с нацистским прошлым. Потом я ей объяснил, что Эрика фон Шлютоф — всего лишь маленький кусочек сыра, с помощью которого ловят крупного нацистского бонзу. Хотя сравнение было не слишком элегантным, оно ее убедило.

При постановке фильма я ориентировался на стиль знаменитого немецкого киноконцерна «УФА». Это относится и к песням, которые поет Дитрих своим хрипловатым голосом в прокуренном кабаке для солдат союзников. Их написал Фридрих Холлэндер, тот самый Холлэндер, который был создателем песен для «Голубого ангела». Одна из них — «Я с головы до ног создана для любви» — стала персональным гимном Дитрих. Для «Зарубежного романа» Холлэндер написал песни «Черный рынок», «Иллюзии», «Руины Берлина», в которых говорится, что все приходит и уходит.

Наш следующий фильм — «Свидетель обвинения» — был снят спустя десять лет. Марлен упросила меня стать его режиссером, хотя лично у меня не было таких намерений. Она снова играла немку, которая ради выживания в голодные послевоенные годы вступает в связь с английским солдатом. Но в нормальной обстановке между ними происходит отчуждение. Взаимоотношения жесткой, решительной женщины и мягкого, безвольного мужчины открывали перед актрисой интересные возможности. И Марлен Дитрих ими умело распорядилась.

Работая над этим фильмом, я часто задумывался над тем, что превращает актрису в кинозвезду, и понял — особая красота, порой граничащая с уродством. Достаточно одного миллиметра, чтобы красавица превратилась в монстра. Существует большая разница между хорошенькой и красивой женщиной. Хорошеньких много, они живут в непосредственной близости друг с другом. Красота уникальна, как, впрочем, и уродство. Порой Марлен кажется карикатурой на самое себя. Вы посмотрите на ее скулы! Еще немного — и лицо превратилось бы в маску шута. А нос! Будь он на пару миллиметров шире, и ее лицо стало бы просто вульгарным.

Мне нравилось работать с Марлен, и в 1976 году я предложил ей сняться в фильме «Федора». В нем рассказывается о Голливуде, о звездах, мечтающих сохранить вечную молодость. Желая остаться в глазах зрителей молодой привлекательной женщиной, звезда 50-х годов Федора заставляет собственную дочь стать ее двойником. Ее совсем не беспокоит, что она лишает молодую женщину собственной жизни, губит ее наркотиками и доводит до самоубийства. Я решил, что Федору может сыграть только Дитрих, и послал ей сценарий. Он вернулся через несколько дней. К сценарию было приложено письмо, состоящее всего из пяти слов: «Как ты мог подумать об этом!» Возможно, она почувствовала, что фильм имеет слишком много параллелей с ее жизнью, содержит намеки на ее сложные взаимоотношения с дочерью Марией? В конечном итоге пришлось остановиться на Хильдегард Кнеф, что вовсе не было равноценной заменой.

В последние годы я вижу Марлен очень редко. Когда я приезжаю в Европу и предлагаю встретиться, она отказывается.

— К сожалению, в это время я должна быть у главного врача.

— А послезавтра?

— Меня в это время уже не будет в Париже…

Конечно, она слишком горда, чтобы предстать перед друзьями в своем теперешнем состоянии. Точно так же вела себя и Грета Гарбо.

1992 г.

Азбука моей жизни

А

Абрикосы. Из них готовится мой любимый мармелад. Возьмите сухие плоды, засыпьте сахаром, варите на слабом огне, в конце варки добавьте ванилин. Дайте остыть, потом протрите через сито. Мармелад готов, его не нужно ставить на лед. Ни в коем случае не используйте миксер!

Австрия. Милая страна! На стенах домов нарисованы мадонны в голубых плащах. Темп жизни определяется масштабами страны, в которой нет ничего от грандиозности соседней Италии. Милая, нежная красота созвучна ритмам вальсов, молодому вину, напевам скрипок. То же самое можно сказать и о языке. Австрийцы говорят очень певуче, используя множество сокращений. В их устах речь становится мелодией.

Знатоки утверждают, что австрийцы похожи на французов. У тех и других много шарма. «Живи и дай жить другим» — принцип, роднящий обе нации. Австрийцы дали миру много выдающихся художников, писателей и особенно музыкантов.

Автограф. Никогда не предлагай его сам. Лучше приберечь для многочисленных родственников и знакомых. Чаще всего просьбы дать автограф раздаются в ресторанах и как раз в тот момент, когда вы затолкали в рот кусочек и вознамерились его проглотить. Просьба обставляется одними и теми же словами: «Не хотелось бы вас беспокоить, но…» Обычно подсовываются меню, кошельки, денежные купюры, галстуки и прочие вещи, на которых ручка не желает писать. К тому же она не всегда наличествует, поскольку охотники за автографами свято верят, что жертва не расстается с ручкой, зажатой в кулак. Обычно искомый предмет находится у официанта. Пока делается надпись, ловец автографов всеми силами пытается развеять подозрение, что автограф нужен ему самому, ибо боится показаться слишком инфантильным.