Когда Долли разделась, готовясь ко сну, она посмотрела на себя в зеркало. Нет, положительно, фигура у нее неплохая, может быть, слишком полная грудь, но это не объясняло, почему Майкл полностью потерял интерес к ней еще в самом начале ее замужества. И все же сомнения не покидали ее. Она сейчас сомневалась даже в том, нужно ли было дарить Теду свой последний подарок…

Через день, придя на работу, Тед заказал номер на два дня в одном из отелей на берегу моря, затем, не давая себе ни секунды для колебаний, набрал телефонный номер Энни и объяснил то, что хотел.

— Мы будем рады забрать мальчиков на выходные, — с теплотой в голосе сказала она. — Я сама хотела позвонить тебе. Кстати, сегодня мы — я, Сэсил и Ада — идем после ужина на ипподром. Я думаю, что Бену там тоже будет интересно. И почему бы не спросить об этом у Роберта? Разве ему не захочется составить нам компанию?

Уважая ее за понятливость и тактичность, Тед сказал:

— Я очень признателен тебе, Энни… Я спрошу Роберта, хотя уверен: он пойдет с Беном куда угодно. В какое время ты возьмешь их?

— Я заберу их около шести. Это не поздно?

— Я сообщу Долли. Я не думаю, что поздно, ведь мальчишек надо еще собрать. Спасибо, Энн… Увидимся в шесть.

Я сгораю от нетерпения встретиться с Долли, подумал Тед, положив трубку телефона. Смена Долли была с семи до семи, и надо было позвонить ей на работу.

Когда Тед рассказал Долли о разговоре с Энни, та была рада, что все складывается именно таким образом.

— Отлично, — сказала она. — Роберт с удовольствием пойдет, он любит лошадей. Извини, меня зовут… Я должна идти, Тед, до встречи!

Итак, впереди его ждут два дня и две ночи с прекрасной женщиной, подумал он, и сердце его радостно забилось. Две ночи один на один с Долли!..

Его секретарь постучал в дверь кабинета.

— Входите, — сказал Тед, отдал распоряжения и с наслаждением погрузился в работу, накопившуюся за время вынужденного безделья…

Ровно в шесть Энни взяла мальчиков. Роберт и Бен были уже готовы и ждали, приготовив пластиковый коробок с морковью для лошадей. Миссис Дуглас закончила свою обычную уборку, и внутри было все по-будничному. Цветы, которые принесла Долли, уже завяли. Прохаживаясь по дому из комнаты в комнату, он не мог не признать, что она была права — дом был бесцветным, блеклым, голым. Он остановился около черно-белой фотографии, любимой фотографии Кэрол. Старый мужчина сидел на скамье, а мимо него проходили люди. Эта фотография, несомненно, навевала философские мысли, но была слишком мрачной. В жизни и так слишком много мрачного, зачем же и в доме создавать такую атмосферу? — подумал Тед. Да, здесь надо все менять. Сейчас его мысли были полностью поглощены предстоящей встречей с Долли. Интересно, какой она будет во время их поездки? В субботу он наконец-то получит возможность разрешить свои сомнения.

Давно уже следовало бы подровнять газон и обрезать кусты, но его ребра еще сильно болели. Он попытался поработать с документами из нового дела, принесенного секретарем, но в голову лезли совсем другие мысли. Наконец в восемь пятнадцать Тед оставил дом и пошел к Долли.

Свет падал от ее окна на землю, Тед услышал доносившуюся до него удивительно красивую мелодию Карлоса Сантаны. Он позвонил в дверь. Было слышно, как Долли пробежала и открыла ее. Лицо ее светилось радостью.

— Здравствуй, Тед, входи.

На Долли была рубашка с короткими рукавами, которую она специально выбрала для Теда, и бриджи до колен. Он сказал, чувствуя, как кровь прилила к лицу:

— Я надеюсь, ты не возражаешь, если я расскажу о том, что успел сделать за это время.

Долли не могла возражать ему, поскольку каждое слово, произнесенное им сейчас, делало ее счастливой.

— А я пытаюсь убрать комнату Роберта, — стала оправдываться она, — и вот только что нашла дохлую мышь под кроватью. Это проделки кота. Ты же знаешь, как я не люблю мышей.

Да, подумал Тед. Как же она отличается от Кэрол.

— Я тоже очень рад видеть тебя, — произнес он.

— Возьми, пожалуйста, веник и совок и помоги мне.

Тед проследовал за ней через холл. Они прошли мимо ее комнаты. Быстро взглянув, он заметил кровать с розовым покрывалом и подушками в цветочек, на занавесках были какие-то веселые орнаменты. Комната Роберта была оклеена обоями с героями диснеевских мультфильмов. Отодвинув в сторону пылесос и одежду, он поставил пиво на книжную полку и заглянул под кровать. Для Теда было удачей, что убитая мышь лежала так, что он мог до нее дотянуться, особо не напрягая свои сломанные ребра. После того как Тед закопал мышь в саду и помыл руки на кухне, он пошел на звук пылесоса — Долли пылесосила ковер в комнате. Взяв корзину для белья, она направилась к двери, но задетая ручкой двери крышка раскрылась, и из корзины посыпались рубашки и носки Роберта.

— Какая я неловкая, — сказала она и поставила корзину на пол.

Тед принялся помогать ей собирать одежду. Они вместе ухватились за один и тот же носок, и случайно его рука коснулась ее руки. Он резко вскинул голову и встретил таинственный голубовато-дымчатый взгляд. Невольно опустив глаза под ее взглядом, он наткнулся взором на округлость ее груди, ясно вырисовывавшейся под тонкой рубашкой.

— Долли… — хрипло прошептал он и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Ее губы были мягкие, они ждали его поцелуя. Он притянул ее к себе, раздвигая ее губы своим языком. Ее кожа источала запах жасминового мыла, и Тед вдруг почувствовал, что безумно хочет ее, здесь, сейчас…

— Пойдем, Долли, пойдем… — пробормотал он. — Я не могу ждать конца недели. Мы и так ждали достаточно много времени.

— Тед… — выдохнула она.

Он поднялся, схватил ее за руку и повел через холл. Присев на кровать, Тед расстегнул пуговицы на своей рубашке, ощутив боль в ребрах, и скинул ее с себя. Затем он обнажил ее грудь, его ладони коснулись горячих округлостей с твердыми сосками, ждущими его ласки. И в эту секунду он потерял над собой контроль. Он потянул ее на кровать вслед за собой. Неловко, с поспешностью он стал раздевать ее… себя… путаясь в одежде, совершенно опьяненный жаром ее тела. Так много прошло времени, с горечью подумал он. Слишком много с тех пор, как он последний раз был близок с женщиной. О, как безумно он желал сейчас Долли! Теду очень мешала боль в ребрах, но он почти не замечал скованности своих движений — он был слишком опьянен сладостным вкусом ее губ. Приятная упругость ее груди возбуждала до безумия, ввергая все его существо в неистовый водоворот желания. Он слышал гулкие удары своего сердца, разгоряченная кровь гудела в жилах. В непреодолимом порыве страсти их тела слились и забились в бессознательном танце любви. Время остановилось для него, и после того как теплая волна, внезапно родившаяся внутри Теда и сделавшая его движения неконтролируемыми, потопила его в неописуемых яростных красках оргазма, он почувствовал, что для него пропало не только время, но и пространство. Его глаза закрылись, и он погрузился в темноту. Желания куда-то ушли, как будто его проткнули шпагой и он умер. Он остался один, как и был всегда в своей жизни. Через какое-то время он почувствовал собственное дыхание, какие-то ненужные слова кружились в его голове…

Долли была права — он жил в одиночестве всю свою жизнь. Он женился на Кэрол, чтобы избавиться от этого, но вместо избавления его душевная опустошенность стала еще глубже. Ничего не изменилось тогда, подумал он в отчаянии, ничего не изменилось и теперь. Все эти истории о любви — красивая выдумка глупцов. Он приподнялся на локтях, чувствуя, как холодный воздух касается его кожи, там, где только что находилось теплое тело Долли. Она лежала рядом. И то, что он проделал с ней сейчас, мог сделать каждый.

— Извини, я совсем потерял голову и не сделал ничего, чтобы защитить тебя от беременности, — произнес он сдавленным голосом. — Я не должен был этого делать, я не подумал…

Она лежала, и ее тело светилось подобно жемчугу в слабом вечернем свете. Услышав звук его голоса, она заплакала тихо и безнадежно. Слезы медленно стекали по ее щекам на подушку. Она выглядит потерянной, подобно женщине, для которой все утрачено в жизни, подумал он и снова вернулся к своим мыслям. Кэрол один раз была от него в экстазе, но больше этого не повторилось.