Подумав так, Инка сочла, что для начала вполне достаточно, однако она ничего и не прояснила про вершины – про ущелье крота, про гору ламы и еще небо знает кого, но тряхнуло ее для начала неплохо. Закончив на сегодня духовные упражнения, она встрепенулась, сорвалась и, выгнувшись под тяжестью баула на плечике, понеслась, чтобы опоздать не более чем на полчаса в офис.

Припоминая эти ощущения вечером того же дня, перед сном, Инка только мрачно затянула вслух:

 – У-у-у-у, да я не та, что раньше, – и заставила темную, дремлющую комнатушку встрепенуться от голоса, неожиданно ворвавшегося в тишину.

Раздумывая перед сном, где же удобнее назначать дальнейшие встречи с собой, Инка обнаружила, что ее маленькая квартирка слишком тесна для духовных практик, забита до отказа всякими случайными вещами, разнородной мебелью, на которой развешаны украшения, амулеты, а на полу – беспорядочно накиданы шкуры, коврики и игрушечные звери. Все это притягивает пыль и уводит внимание рассеянно блуждать, прыгать и скакать с одного предмета на другой. Забываешь, кто ты, откуда и куда собирался идти – в ремонт обуви или в странствия по горной стране. Какие тут долгожданные встречи с собой. Жилище – это, наоборот, вокзал, в котором прощаешься, отпускаешь себя в какие-то дальние просторы, не зная, увидишь ли вновь.

На улицах мегаполиса духовные упражнения тревожат и приводят в замешательство прохожих, дают повод бомжам и бродяжкам фамильярно подкатывать и клянчить, а владельцам машин – волноваться за Инкино здоровье, мягко тормозить, разыгрывать заботливых папаш, выглядывая из окна с вопросом: «Я могу чем-нибудь помочь, а, котенок?» Но в обществе любого двуногого, даже Уаскаро, о тропе самообнаружения и думать не приходится. Тут только знай подбирай раскиданные по углам клочки эрудиции, раздумывай, как ответить поумней, чтобы не обнаружилась нехватка образования, которого – как денег в разграбленной казне. А в конторе даже мимолетные самообнаружения могут вызвать уныние, скорбь по загубленной жизни, страх перед будущим. Закончится все это срывом графика, путаницей, жалобами клиентов, выговором и, наконец, полной потерей средств к существованию. Вот ужас: вокруг простирается обширный мегаполис, включающий в себя тысячи субкультур, а при этом – полный дефицит мест для встречи с собственной персоной. В сутках двадцать четыре часа, и за этот полный пируэт планеты трудно выцарапать хотя бы жалкие полчасика, чтобы просто обнаружить себя и поприветствовать: «Ну, здравствуй, Инка, коли встретились. Что скажешь?»

Уаскаро учил, что у одних людей судьба – объезженная лошадка, у других – послушная кляча, а иных несет дикий мустанг “Чтобы объездить судьбу, надо выходить из игры. Что это значит, он не пояснял. Только советовал выбрать день и менять свои направления, убегать, выходить из игры, стараясь обмануть даже собственный страх и установленный порядок. Почему-то в устах Уаскаро перспектива подобной тренировки казалась привлекательной. Ведь на облик Уаскаро, на его манеру медленно говорить, на движения, жесты, на его сорок с лишнем косиц окружающая действительность забыла наложить отпечаток. Как подслеповатая сортировщица шерсти – взяла и пропустила яркую прядку.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru