Пожалуйста, предложи еще денег вместо кольца, хотелось ей крикнуть. Все, что угодно, только не кольцо! Только она, одна из живых, знала, что для нее означает это кольцо.

– Триста флоринов и кольцо. Это мое последнее предложение, – сказала аббатиса. Ее лицо по-прежнему оставалось лишенным всякого выражения.

Взглянув на нее, Маргарита заметила, как высохшие жилистые пальцы вцепились в край стола наподобие когтей. На левой руке блеснул золотой ободок. Так вот каким будет ее наказание. Символ бессмертной любви между мужчиной и женщиной, бесценное рубиновое кольцо, на ее руке уступит место простой полоске обручального кольца Христовой невесты. Она не могла не заметить в этом иронии.

Соглашение наконец было достигнуто, и Маргарита стала всего лишь немой свидетельницей сделки, которая определила все ее будущее. Только после этого она и Джулио тихо вышли из комнаты и остановились возле ворот монастыря. Стены вокруг покрывала роспись, уныло поблекшая фреска. Там, возле каменной арки, выходившей на улицу, они попрощались. Ближайший друг и помощник Рафаэля прижал Маргариту к груди, и она с трудом сдержала слезы. Солнце освещало их огненно-рыжими лучами. Маргарита ощутила привычный ожог слез. Его сила снова напомнила ей о Рафаэле.

– Я позабочусь о том, чтобы картина попала в хорошие руки, – прошептал он возле ее щеки.

– Это не имеет значения. Теперь уже ничто не имеет значения.

– Перестань. Ты все еще молода и красива.

– И заклеймена навеки.

– Глупости. – Он неуверенно улыбнулся, и Маргарита подумала, что Джулио всегда был искренним человеком. – Побудь здесь какое-то время, пока все не уляжется. Год, может быть, два. А потом ты сможешь начать жизнь сначала.

Но Рафаэль навсегда изменил обоих, и в это мгновение возможность разделить скорбь друг с другом стала бальзамом для их сердец. Она всмотрелась в доброе спокойное лицо Джулио.

– Что ты с ним сделаешь? – Она спрашивала о своем последнем, таком чувственном, портрете, который написал Рафаэль. Том самом, который хранил все их секреты. Том, который должен был стать ей свадебным подарком.

– Когда придет время, я передам его в надежные руки. Только – ради твоего же блага – не таким, каким он был написан. – Он изменил кое-что в портрете, чтобы защитить ее от нападок. Она прекрасно понимала, что им двигало, но тем не менее эти слова отозвались в ее сердце сильнейшей болью. Он опустил глаза и заговорил тише: – Кардинал Биббиена по-прежнему презирает вас обоих за ту роль, которую вы, по его убеждению, сыграли в жизни его племянницы. Я позабочусь о том, чтобы ваши враги смягчились и ты смогла отсюда выйти.

Она поцеловала его в щеку. С бесстрастным лицом она потрогала большим пальцем кольцо, которое все еще находилось там, куда его надел сам Рафаэль.

– Благодарю тебя, друг мой, но я отсюда уже не выйду. Мы оба это знаем.

– Я приду тебя навестить через пару дней, тогда и поговорим.

– Не надо. Не приходи, Джулио.

– Но учитель хотел бы…

Она заставила Джулио замолчать, прижав кончик пальца к его губам, и рубин в кольце блеснул в кроваво-красных лучах римского солнца.

– Если ты придешь, нам обоим станет только больнее. Мы снова вспомним о прошлом, которого не вернуть.

Он отвернулся от нее и стал смотреть на Пьяцца Сант-Аполлония. Они держались за руки в последний раз.

– Он всегда был великим художником, но ты сделала его прекрасным человеком, – тихо произнес Джулио срывающимся голосом.

– А ты был ему другом, с которым он делил всю свою жизнь, – ответила Маргарита. – Он доверял тебе.

– И я никогда не обману его доверия.

– Иди же, пока нас не увидели вместе. Тебя ждет блестящее будущее.

– Мне сейчас важна только твоя безопасность.

Она горько улыбнулась.

– Знаешь, он тебя любил, – тихо проговорила она. – Он бы хотел, чтобы после его смерти ты процветал и благоденствовал. Разве не к этому ты стремился все эти годы? Ты воздашь должное его памяти, если сделаешь это самой важной целью своей жизни.

Она обхватила свои плечи руками и смотрела вслед Джулио, пока он не затерялся среди людей, снующих между лавок, повозок и высоких обветшалых зданий на Пьяцца Сант-Аполлония. Маргарита медленно развернулась и снова вошла в ворота монастыря, готовясь отдать последнее, самое дорогое сердцу напоминание о своей громкой, греховной прошлой жизни. У нее больше не было сил вспоминать… или думать, что станется с ее драгоценным рубиновым кольцом и как простая дочь пекаря из Трастевере могла стать обладательницей этой бесценной, редкой вещи.

Часть первая

Октябрь 1514 года

Повесть о том стара, но слава нетленна.

Вергилий

1

День выдался холодным и пасмурным. Маргарита шла по узкой мостовой квартала Трастевере. Мимо нее сновал торговый люд, прохожие и бродячие собаки, катили повозки, запряженные волами, проносились стайки детей. В воздухе витал запах навоза, конского пота, овчины, свежий аромат сохнущего белья, которое шелестело на ветру прямо у нее над головой. Она выскользнула из открытой двери пекарни, неся на руках засыпающего малыша, прежде чем отец попросил ее вытащить из печи дюжину свежих хлебов баччо. Только так она могла урвать пару спокойных минут.

На ней была темно-синяя шерстяная накидка и простое платье из зеленого сукна. Ей удалось сбежать в тот момент, когда все посетители их пекарни были обслужены. Летиции будет полезно поработать с отцом, хотя бы для разнообразия. Она подумала об этом с грустной улыбкой. Конечно, пусть уж лучше займет себя чем-то еще кроме постоянных жалоб на жизнь и нехватку свободного времени, что неудивительно при ее плодовитости.

Быстро удаляясь от Виа Санта-Доротеа, Маргарита прошла мимо беззубой морщинистой старухи с гирляндой из чесночных головок на шее. Та сидела перед лавкой, в которой были развешаны на окровавленных веревках коровьи головы и поросячьи ножки. Над лавкой виднелись широкие окна за тяжелыми железными решетками. Массивные деревянные двери между лавками были обиты железом. Она радовалась случаю прогуляться даже при нынешней мрачной погоде, радовалась надвигающемуся дождю. Матушка, упокой, Господь, ее душу, частенько говаривала, что дождь смывает предопределенное нам судьбой, позволяя сбыться несбыточному. Маргарите тоже нравилось так думать.

Прикрыв нос рукавом, она отпрянула от сточной канавы, отравлявшей воздух зловонием иссиня-черной грязи и конского навоза. Миновала пахучий и многолюдный рыбный рынок, где торговцы выкрикивали цены на дневной улов. Ее окружал целый букет разных запахов и повседневная суета. Недалеко стояли лавки аптекаря и бакалейщика, а за ними – огромное каменное здание, вилла влиятельного банкира Агостино Киджи. Муж ее сестры, Донато, работал у него конюхом.

Она прижала к груди Маттео, племянника с ангельским личиком, который обожал ее больше, чем мать, укутала его полами своей накидки и решительно направилась по Виа делла Лунгара к роскошной вилле Киджи. «Нельзя жить без мечты», – говорила ее мать, святая женщина. Эти слова Маргарита помнила с самого детства. Мечты были единственным спасением от повседневной, предопределенной судьбой жизни. Здесь, вдали от Трастевере и пекарни, она могла вообразить себя состоятельной дамой, вроде тех, что неспешно проходили мимо. Здесь она была просто женщиной, направляющейся с ребенком по своим делам. Она была вольна дышать полной грудью и мечтать. Присутствие ребенка избавляло ее от назойливого мужского внимания.

Когда она подошла ближе к величественному особняку и перед глазами открылась набережная Тибра с его плавно текущими водами, ее сердце забилось в радостном предвкушении. Так было всегда. Господи! Она почувствовала прилив тепла от ощущения свободы и ускорила шаг, стараясь не ступать в грязные лужи и мусор на дороге. На лице ее расцвела улыбка. Мальчик спал, подол простого платья и накидки шелестел, подметая камни мостовой, а перед ней высилось огромное, украшенное фресками на античные сюжеты палаццо Киджи.