- Оля! - цыкнул на неё Санька. - Я ж тебе говорил: у человека беда стряслась, надо срочно выручать!

Ответом ему был взгляд, полный недоверия. Она подошла к проёму в стене и с некоторой опаской заглянула туда.

- Эт-то что?.. - с брезгливой гримаской спросила она. - Ход к соседям?

- Нет... - покраснел Пашка. - Это мои хоромы... Далеко отсюда.

- Да? - Она, конечно, не поверила, обвела нас рассеянным взглядом и тронула пальцем кромку экрана. Не встречая сопротивления, палец прошёл насквозь. Она отдёрнула руку, оглядела её, зачем-то подула на палец и загадочно стрельнула в меня глазами: - А, говорят, вы можете таким образом и... на Канары?

- Может, может! - раздражённо перебил её Санька. - Только не сейчас! Ты понимаешь, что нам некогда? Спешим!

- Какая жалость! - разочарованно протянула Ольга. Она сразу потеряла к нам всякий интерес. - Надеюсь, к вечеру ты уже будешь дома? - холодно осведомилась она.

- Надежда умирает последней! - мгновенно оживился Санька, схватил шапку и, заталкивая нас в проём, бросил через плечо: - Не скучай!

Ольга проводила нас равнодушным взглядом.

*****

Непредвиденная задержка несколько охладила мой пыл, и я уже мог спокойно рассуждать. Мы вышли на улицу, минуя скучавшую шавку. Она лениво загнусавила нам вслед, но после Пашкиного окрика мгновенно забыла, что хотела этим сказать, и забилась под крыльцо.

- Я всё стоял и ждал, что вот-вот постучат, - возбуждённо рассказывал Санька, радуясь скорому освобождению. - И тогда пришлось бы долго и нудно доказывать свою непричастность... к изобретению парашюта.

- Ну! - многозначительно хмыкнул Пашка. - Это нам ещё предстоит!

- Ещё посмотрим! - решительно отрезал Санька.

- Думаешь, она не догадается, что это наша работа?

- Ха! Пусть докажет!

Мы быстрым шагом шли по кривой улочке, сопровождаемые многоголосием собак.

- Ага-ага! И вас так же! - не выдержал Пашка, когда одна из них особенно рьяно старалась донести своё неприязненное к нам отношение. - И мать вашу также!

При слове "мать" он так бухнул кулаком в калитку, что шавкины соседки страшно обрадовались и принялись хором обсуждать нас на все лады.

- На кой чёрт ты её трогал! - сморщился Санька.

Мы проскакали метров тридцать, когда нам вслед визгливо донеслось:

- Фулюганы!

Я оглянулся через плечо. Из калитки, которой Пашка только что уделил особое внимание, высунулась сморщенная старушечья голова, покрытая пёстрым платком, и корчила нам вслед ужасные гримасы.

А собачий лай становился всё громче и невыносимее. Собаки с явным удовольствием перехватывали друг у друга эстафету и вовсе не собирались успокаиваться.

- Ой, мама дорогая! - заревел Пашка и, схватившись за голову, бросился бежать из бесконечного переулка. К радости собачьего населения мы последовали его примеру.

- И как вы в таком содоме живёте? Я б давно взбесился! - сказал запыхавшийся Санька, едва мы выскочили на широкую улицу, по которой в обе стороны проносились автомобили самых разных форм и окраски. Собачий хай доносился сюда уже приглушённым.

- Да клянусь, такого никогда не было! - побожился Пашка. - А щас прям как с ума посходили!

- Чуют, бродяги! - хитро покосился Санька в мою сторону.

- Ага! - поддержал Пашка. - Серой тянет за версту!

- Ну, Пал Ксанч! Зачем же так грубо? Скажем так: ощущают присутствие паранормального объекта!

Но "объекту" было не до их трёпа. Душа была не на месте. Пропала бы только Настя - ещё ладно, полбеды. Я уже не раз справлялся с ситуацией, выкрутился бы и теперь. Но, похоже, пострадали невинные люди - Пашкина Наталья, да ещё и с пацанятами! А это уже ни в какие ворота! Я мельком взглянул на него. Совершенно не осознавая всей сложности ситуации, он беззаботно перебрасывался колкостями с Санькой. На его лице не отражалось никакого беспокойства.

А, может, это я сгущаю краски? Может, они и впрямь болтаются по магазинам?

- Далеко ещё?

- А вот, за поворотом! - Пашка указал вперёд, в самую гущу народа, сновавшего по тротуару.

- Я, вообще-то, по твоим рассказам представлял, что ты живёшь в такой дыре, что ни дай тебе, господи! - проговорил я, удивлённо озираясь по сторонам. - А тут, смотри: народу, больше, чем людей! Да и городок не так плох.

- Ты ж на машине ехал! Не разглядел, что ли?

- Так ведь я оттуда сразу к тебе сиганул, - махнул я на небо. - Да и то - ведь уж ночь была. Чего б я увидел?

- На машине? - навострил уши Санька. - А чего ж мы ноги-то бьём? Где она?

- Та... - смущённо потупился Пашка. - Спёрли... Этой же ночью.

Санька расхохотался:

- Ну вы и спать, я гляжу, здоровы! А чего ж не рассказывал?

- Чё тут рассказывать?.. Да и не спали мы вовсе...

- А неплохо сейчас бы... - вздохнул Санька. - Однако я не понял: как это - на машине и оттуда? - Он глянул вверх. - Прилетел, что ли?

- Ну...

Он выдержал паузу, ожидая продолжения, и, не дождавшись, подковырнул:

- Обстоятельно изъясняешься, надо признать!

Я только плечом повёл:

- Потом...

Мы свернули за угол и сразу оказались в самой гуще народа. Музыку мы услышали ещё издалека, а народу было столько, что не протолкнуться.

- А ты говорил: "Какой базар?" - прокричал я Пашке. - Смотри, что делается!

У меня чуть отлегло на сердце. Всё-таки, есть надежда.

- Сам не врубаюсь! - ответил он, прокладывая себе дорогу локтями. - Обычно здесь в это время только ветер обёртки гоняет!

- Так ведь сегодня ж воскресенье! - на другое ухо крикнул ему Санька.

- Ну дык, а я об чём?.. О!.. Чудеса твои, господи!

Последнее восклицание относилось не к осознанию, какой сегодня день недели. Во всю площадь, из конца в конец, над морем голов протянулся длиннющий разноцветный лозунг: "Только раз! И только у нас! Разнообразные аттракционы и цирковое представление!" И ниже, шрифтом помельче, сообщалась дополнительная информация: кто, когда и за какую цену.

- Вот тебе и всё объяснение! - крикнул мне Санька. Разговаривать можно было только таким образом - шум стоял невообразимый. - Здесь они и затерялись!