Радость оказалась преждевременной. Здесь не было ни населенного пункта, ни дороги (об этом, собственно, можно было и сразу догадаться). Метров семьдесят до плотного ельника – колея, продавленная автомобилем, наискосок тянулась к лесу, а дальше изгибалась и волочилась вдоль опушки. Решение двинуться по колее было, мягко говоря, непродуманным. Волостной ввалился в траншею, продавленную колесом, протащился несколько метров и увяз. Вот уж точно – там, где пехота не пройдет… Он рычал, выкапывался, разгребал снег голыми руками. Продвинулся еще немного и снова упал.

– Решили нас покинуть, Игорь Константинович? – прохрипела темнота голосом полковника. Подоспевший Эдуард Владимирович помог ему подняться. Они стояли в колее, всматривались в очертания леса, в которых не было ничего утешительного.

– Покинешь вас, пожалуй, Эдуард Владимирович, – пробормотал Волостной. – Вам не кажется, что нас очень грамотно тут уединили? Держу пари, в округе не найдется ни одного населенного пункта, сплошные леса, люди здесь не ходят, теплых вещей и средств связи нас лишили, вдобавок этот собачий холод и странный особняк на отшибе. Сунешься в лес – мгновенно замерзнешь…

– Все понятно, Игорь Константинович, – просипел, защищаясь от ветра, полковник. – Ваши мысли удивительно совпадают с моими. Нужно возвращаться, будем разбираться с этими странными обстоятельствами. А если все останется, как было, если не появятся эти сволочи, то будем как-то утепляться и выходить из дома уже не ночью, а при солнечном свете. И мой вам совет – мажьте щеки жиром, если собираетесь на улицу. Пойдемте, Игорь Константинович, нужно возвращаться, если не хотим тут навсегда остаться.

Они отступали обратно к воротам. Из полумрака показывалась двухэтажная громадина дома – с фигурными пилястрами, лепными карнизами и подоконниками, с треугольным фасадом, подпираемым пафосными колоннами. Над главным карнизом висела вычурная эркерная башенка – какой-то анахронизм, родившийся в воспаленном мозгу архитектора.

Задыхаясь от ледяного ветра, полковник прокричал:

– Нам следует держаться поблизости, Игорь Константинович… Представляется, что только мы в этой никудышной компании можем противостоять угрозе. Прокурору я не верю, он себе на уме, остальные – нытики, дохляки и идиоты, согласны? Надеюсь, вы не считаете, что я хреновый мент?

– Отличная идея, господин полковник! – прокричал Волостной, защищая лицо от свирепого ветра. А сам подумал: «Мент ты, может, и не хреновый, Эдуард Владимирович, вот только в разведку с тобой ходить заказано, скользкий ты наш. Уж лучше с врагом – безопаснее будет…»

Рядом с домом никого уже не было, в холле, впрочем, тоже. Когда они ввалились в дом с мороза, окоченевшие до предела, услышали голоса, доносившиеся из гостиной, – люди там шумели, ругались. Несколько минут они прыгали, растирались, пытаясь согреться – боль тянула кожу. В вестибюле тоже было прохладно – отопительных приборов здесь не держали, а парового отопления, разумеется, не было – к чему его тут подключать? Хорошо хоть электричество имелось. Несколько минут полковник и Игорь Константинович посвятили осмотру первого этажа, убеждаясь, что «посторонних» в данной части здания нет. Гостиная располагалась напротив основного входа. Между гостиной и лестницей обнаружился витиеватый коридор, а за ним еще один выход – заваренный. Помещения в правом крыле – отремонтированные, но пустые, в них никогда не жили. Слева – бильярдная, там имелся стол (не пыльный, что бросилось в глаза), а также все необходимое для игры, включая увесистые кии, одним из которых и вооружился Игорь Константинович. Дальше следовали две комнаты, похожие на спальни, в них были пустые тумбочки, голые кровати, несколько одеял в пустых шкафах, на окнах куцые шторки без балдахинов и ламбрекенов. Узкие коридоры замысловато разбегались – один от лестницы, другой от гостиной, огибали крылья здания и возвращались в холл – но уже ближе к выходу. Местечко выглядело идеальным для игры в пейнтбол или, скажем, казаки-разбойники. Взгляды периодически натыкались на отключенные от сети калориферы. Их было много. Впрочем, в бильярдной нагревательные приборы работали и еще в одном из помещений справа от холла, напоминающем кухню, которой практически не пользовались. Все окна первого этажа были забраны решетками. Если в помещениях имелись шторы, то они были наглухо задернуты.

– Вам не страшно, полковник? – пробормотал Волостной, когда, осмотрев все потаенные уголки, они выбрались к лестнице.

– К черту страх, – фыркнул Эдуард Владимирович. Его внушительная челюсть ходила ходуном. – Хотя кого я собираюсь обмануть… Вы проницательный человек, Игорь Константинович, несмотря на молодые годы. Мне так же страшно, как и вам, черт побери… Я даже не представляю, что сделаю с этими уродами, когда они мне попадутся. Вернемся в гостиную?

– Как хотите, – пожал плечами Волостной. – Но на вашем месте, господин полковник, я бы сейчас поменьше задирал людей и отринул подальше размышления на темы расправы. Мы все возмущены, испуганы, растеряны, и накручивать себя и окружающих – как-то не умно. Согласитесь, если бы нас похитили с целью выкупа, то все это выглядело бы несколько иначе.

– Вы присвоили мою мысль, – проворчал полковник.

– Я об этом подумал еще до вашего пробуждения. В первую очередь нужно убедиться, что в здании, помимо присутствующих, никого нет. И лучше это сделать нам вдвоем – дабы истеричная публика не путалась под ногами.

– Предлагаете подняться? – Полковник угрюмо уставился на окутанную мраком лестницу – такое ощущение, что где-то наверху клубился туман и в нем шевелились жутковатые призрачные существа. – Ну, хорошо, пойдемте… Хотя, признаюсь честно, Игорь Константинович, я далеко не в восторге от этой затеи…

Они поднимались – вооруженные кием и ножом, – делая частые остановки и прислушиваясь. «Туман» заглатывал. Поворот у безвкусной керамической вазы, венчающей перила, второй пролет. Они двигались молча, чутко поводя ушами. Остановились у стены широкого коридора, прижались. Видит бог, становилось не по себе.

– Покурить бы сейчас, Игорь Константинович, – прошептал полковник. – Эти суки, что нас прибрали, вместе с телефоном изъяли сигареты и зажигалку. У вас, случайно, не найдется сигаретки?

– Не курю, Эдуард Владимирович, бросил. У меня прибрали только телефон. На банковские карты и рублевую мелочь не покусились. Правда, блокнот умыкнули, с рабочими записями…

– Признайтесь, как они вас похитили, Игорь Константинович?

– Глупо… – молодой человек сквозь зубы чертыхнулся. – Рабочий день уже кончался, какая работа под Новый год? С коллегами символически посидели, позвонил жене, сказал, что уже еду. А тут осведомитель на мобильник прорвался, попросил о встрече – мол, срочно. Ладно, думаю, заеду – договорились в бильярдной на Щербицкого. Заведение кулуарное, приватность обеспечена, клиентов с гулькин нос. Ждал поганца, задерживался он где-то, потом в туалет вышел… ну, и проворонил. Тряпка в рот – то ли эфир, то ли хлороформ, все поплыло – и сутки в отрубе… Одно удовольствие – успел по нужде сходить. Теперь вот гадаю – а мой ли агент звонил? Сипел он как-то странно… А вас как прибрали, Эдуард Владимирович – если это не коммерческая, гм, тайна?

– Как полного лоха, – ругнулся полковник. – С совещания у полпреда возвращались, машина с гэбэшными номерами, хмырь с корочками – я даже рожу его не рассмотрел. В общем…

– Газ без цвета и запаха, – усмехнулся догадливый молодой человек. – Сочувствую, Эдуард Владимирович.

– Да ладно вам, сочувствуете, – проворчал полковник. – Рады, поди, что не одному вам отдуваться. Встретили, блин, Новый год в кругу семьи… Вы чего там зависли, Игорь Константинович? Ощупайте стену за поворотом – вдруг выключатель найдете?

Выключатель за углом имелся, но после щелчка что-то треснуло, заискрило, и вновь воцарилась темень.

– Замечательно, – чертыхнулся полковник. – Лампочка перегорела. Тьму включили. Очень вовремя. Может… это не случайно? – насторожился он.