- Почему вы думаете, что он украл его, а не взял по ошибке? – Шатенка продолжала сверлить ее своим ледяным взглядом.

- Не стоит меня дурить, деточка. Я прекрасно знаю правду. Говори, кто? – Анна готова была придушить ее от злости.

Розовые губы незнакомки соскользнули вверх, и она грубо освободилась от захвата Брагинской. Брезгливо поморщившись, она презрительно посмотрела на свою собеседницу и гордо вскинула голову, отчего на свету ее кожа выглядела мертвецки бледной.

- Я ничего не знаю, а если бы и знала, то точно не сказала бы такой как ты. – Упрямо возразила ей шатенка, озабоченно наблюдая за реакцией России. – Вам достаточно знать, что меня предупредили о вашем появлении в этом доме.

- Зачем же ты тогда вернула мне ежедневник? – Отвлекая ее, Анна искала в своей бездонной сумочке кран.

- Просто так. Он больше не требовался. Так что, ариведерчи!

С этими словами девушка повернулась к широкому окну и на прощание помахала ей рукой. Тяжелый кран пролетел в сантиметре от ее головы и без сожаления разбил хрупкое стекло. Шатенка проворно спрыгнула с первого этажа в открывшийся проход, одарив Брагинскую прощальной ухмылкой. Когда же девушка подбежала к разбитому окну, той уже и след простыл. Россия грустно посмотрела на кучу осколков, а затем и на улицу.

- Все-таки жаль мне трубу. Где мне теперь искать ее? А покупать новую – дорого… - Глубокомысленно подвела итог девушка.

- Анна! Ты тоже здесь?

Наталья быстро подошла к своей сестре, но, так и не решаясь обнять ее, застыла рядом с ней. Ее белокурые локоны спутались, а фиолетовый бант валялся где-то в коридоре дома Лукашевича. Сиреневое платье было беспощадно заменено на обыкновенный джинсовый костюм и небольшую бриллиантовую подвеску, которая была подарена Аней на ее день рождения.

- Представь себе, расслабляюсь в доме покойника. – Саркастично ответила ей Брагинская, брезгливо отбрасывая от себя осколки стекла.

- Осторожней, ты можешь пораниться! – Арловская старательно потянула на себя свою старшую сестру, оберегая ту от ненужных ей мелких царапин и кровавых ссадин.

- А ты бы была только этому и рада. – Совершенно не подумав, громко ляпнула Россия.

Осознав, что она только что сказала, девушка виновато отвернулась. Хоть та и отказывалась это признавать, но в глубине души она считала свою сестру – помощницей мистера R.I.P. Мягко поправив складки своего розового пальто, Анна старалась избегать пытливого взгляда Белоруссии.

- Что? Сестренка, ты бредишь. – Ее собеседница явно не разделяла ее негативного настроения.

- Да-да, конечно. Как всегда, именно я оказываюсь крайней. – Раздраженно пробурчала себе под нос Брагинская, нервно укутываясь носом в край своего теплого шарфика.

- Ань, ты чем-то недовольна? В последнее время, ты слишком часто стала замыкаться в себе. Людвиг даже сказал, что ты покинула Разведывательную Комиссию после того, как Гилберт попал в больницу. – Наталья попыталась прикоснуться к своей сестре, но та испуганно от нее отшатнулась.

- А может, ты мне расскажешь, почему ты рылась в моих ящиках? – Тихо спросила у нее Брагинская.

Арловская изумленно посмотрела на Россию и застыла на месте. На ее кукольном личике отобразилось выражение жуткого страха, которое заставляло Анну чувствовать себя виноватой. Пустые сиреневые глаза Натальи медленно, но верно выпивали жизнь из ее старшей сестры. Глухо усмехнувшись, она немного приподняла голову:

- И.… Давно ты об этом знаешь? – Взгляд Белоруссии был устремлен прямиком на розовые стены.

- С самого начала. – Шепотом подтвердила Брагинская, размышляя, как ей придется поступить дальше.

- Что ты сейчас намереваешься сделать? Убить или покалечить меня? – С грустной улыбкой поинтересовалась Арловская, будто в точности прочитав мысли своей старшей сестры.

- Еще не решила. – Честно ответила ей Анна, сжимая в своей руке листочек с записями Венгрии.

- Нет, Россия, прошу, подождите.

В комнату молниеносно вбежал Литва и загородил своей спиной в конец поникшую Белоруссию. Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел состояние своей возлюбленной. Он умоляюще посмотрел на Брагинскую, поспешно сдувая налипшую на лоб челку.

- Ах, Торрис, и ты тут. Как символично… - Вокруг девушки начала сгущаться темная аура.

- Да, я пришел вместе с Натальей. – Мужчина едва заметно попятился, но все равно защищал собою Арловскую. – Отпусти, пожалуйста, Белоруссию и я сам тебе все расскажу.

- Все – это что? – Россия немного приподняла бровь и присела на кровать Феликса.

- Про Мистера R.I.P.. Тебя же ведь это интересует. – Литва испуганно сглотнул и внимательно посмотрел на девушку.

- Пускай идет. Я ее не держу. – Анна удовлетворительно кивнула и приготовилась слушать рассказ.

Мне очень стыдно, что я так сильно задержала продолжение. Но вот оно, родименькое, появилось! Эх, экзамены... Не хотят они меня отпускать, ой как не хотят!

№15. Козырь.

Анна брезгливо отряхнула одеяло Феликса от многочисленных осколков оконного стекла и села на край его постели. По пальцам медленно текла густая алая кровь, акцентируя внимание на мелкой царапине, которая болезненно пульсировала. Девушка слегка подула на нее. Прохладный воздух приятно обволакивал ранку, сдувая с нее мелкие капельки крови. Царапина медленно, но верно начала затягиваться, однако от этого легче не становилось. Брагинская незаметно прикусила губу, от чего та распухла еще сильнее. Изуродованное ею самой сердце едва билось, то замирая на пару мгновений, то давая о себе знать глухим толчком. Девушке абсолютно плевать на этот гниющий кусок мяса, по странному недоразумению все еще находящимся в ее грудной клетке и несуразно втиснутым в пятое межреберье. Если бы она могла жить без этого органа, Россия бы уже давно вырвала бы его наружу, оставив его медленно обращаться в пепел под мягкими лучами весеннего солнца. Нужно с этим смириться, ведь таков закон мироздания. Все, что хоть как-то слабее или неспособно поддержать в себе жизнь, должно быть уничтожено. Исключений быть не может.

Литва осторожно приоткрыл дверь, отчего в комнату ворвался назойливый ветер, образуя сквозняк. Анна хмуро наблюдала за действиями мужчины. Озадаченно поправив ниспадающую на брови длинную каштановую челку, тот неторопливо присел рядом с девушкой, не решаясь разрушить образовавшуюся тишину. Брагинской было страшно. Прожилки на ее бледных ступнях опасно выделялись, будто грозились выбраться наружу вместе с бурлящими струями крови, забрав в бездну всю ту боль, что съедала заживо усталые легкие. Не хотелось плакать или скулить. Так могут делать только слабые или отчаявшиеся люди. Россия не причисляла себя ни к одной из этих категорий. Она просто не могла подготовить себя к банальной лжи, тянущейся по кривой ее жизни, выделяя конкретно недавние события. Мутный водоворот эмоций быстро подбирался к ее губам, всплесками отдаваясь в ее действиях и парами отравляя ее дыхание.