– Я знаю, – буркнул Джейми, скрипя зубами, когда я натягивала бинт посильнее. – Его ужалила пчела.

Мохнатые брови взлетели вверх.

– Так вот в чем дело. Зверюга вел себя так, словно в него попала заколдованная стрела, – доверительно обратился он ко мне. – Взвился вверх всеми четырьмя, потом опустился на землю и начал как бешеный носиться по всему загону, ни дать ни взять шмель в кувшине. Но наш парень все-таки держался на нем.

Алек кивнул на Джейми, а тот скорчил в ответ еще одну малоприятную гримасу.

– Держался до тех пор, пока этот здоровенный рыжий дьявол не перескочил через ограду.

– Через ограду? А где он сейчас? – спросила я, вставая и отряхивая руки.

– Надеюсь, на полдороге в ад, – ответил Джейми, опустив ногу и попытавшись на нее опереться. – Пусть бы там и остался, – добавил он и, поморщившись, снова сел.

– Не думаю, чтобы дьяволу было много проку от этого жеребца, – заметил Алек. – Тем более что он сам может обернуться конем, когда ему надо.

– Возможно, он и обернулся Донасом, – пошутила я.

– Я бы в этом не сомневался, – сказал Джейми, который все еще страдал от боли, но уже начинал обретать обычное для него хорошее настроение. – Но кажется, дьявол оборачивается черным жеребцом, верно?

– Да, – подтвердил Алек, – огромным вороным жеребцом, который мчится так же быстро, как мысль от мужчины к девице.

Он добросердечно улыбнулся Джейми и собрался уходить.

– Короче говоря, – добавил он, подмигнув мне, – я тебя не жду завтра в конюшне, парень. Лежи себе в постели и… э-э… отдыхай.

– Почему это, – поинтересовалась я, глядя вслед старому ворчуну, – почему всем кажется, что мы с тобой только и мечтаем забраться вместе в постель?

Джейми еще раз попробовал наступить на ногу, опираясь о стойку.

– Во-первых, потому, что мы женаты меньше месяца, – ответил он, – а во-вторых…

Тут он поднял голову и ухмыльнулся, качая головой.

– Во-вторых, я тебе уже говорил, англичаночка: у тебя что на уме, то и на мордочке.

– Пошел к черту! – фыркнула я.

Если не считать короткого промежутка времени, который я провела в амбулатории с пациентами, все следующее утро я выполняла требования моего единственного больного.

– Тебе ведь положено отдыхать, – упрекнула я его в конце концов.

– Я так и делаю. Во всяком случае, лодыжка моя отдыхает.

Длинная голая нога поднялась вверх, Джейми помахал было ступней, но тут же приглушенно охнул. Опустил ногу и принялся осторожно массировать все еще опухшую лодыжку.

– Это тебе урок, – сказала я, выпрастывая из-под простыни собственные ноги. – Давай-ка собирайся. Достаточно ты бездельничал в постели. Ты нуждаешься в свежем воздухе.

Он уселся, и волосы упали ему на глаза.

– Ты же сама говорила, что мне нужен отдых.

– Можешь отдыхать на воздухе. Вставай. Я уберу постель.

Он оделся, осыпая меня упреками в бесчувственности и отсутствии сострадания к тяжело раненному человеку; потом долго сидел, пока я перебинтовывала ногу, но наконец врожденное здоровье одержало верх.

– На дворе малость сыровато, – сказал он, выглянув в окно, за которым мелкая изморось как раз в это время решила превратиться в сильный дождь. – Давай поднимемся на крышу.

– На крышу? В самом деле! Самое верное предписание для подвернутой лодыжки – карабкаться шесть пролетов по лестнице. Право, лучше не придумаешь!

– Пять. Кроме того, у меня есть палка.

С торжествующим видом он достал палку – толстый сук боярышника, потемневший от времени, – из угла за дверью.

– Где ты ее взял? – спросила я, разглядывая палку.

Она, как видно, долго была в употреблении. Кусок обструганного крепкого дерева длиной фута в три, от времени затвердевший, как алмаз.

– Алек одолжил ее мне. Он ею пользуется, когда имеет дело с мулами: бьет их этой палкой между глаз, чтобы они обратили на него внимание.

– Весьма действенный прием, – заметила я, созерцая обшарпанное дерево. – Испытаю его когда-нибудь. На тебе.

Мы оказались в конце концов в небольшом укромном местечке как раз под скатом шиферной крыши. Низкий парапет огораживал по наружному краю этот наблюдательный пункт.

– Как красиво!

Несмотря на дождь с ветром, вид с крыши открывался восхитительный; перед нами раскинулась широкая серебряная гладь озера, а за нею громоздились башни скал, устремленных к темно-серому небу, словно черные кулаки.

Джейми оперся на парапет, чтобы снять тяжесть с больной ноги.

– Да, ты права. Я иногда приходил сюда, когда раньше жил в замке.

Он указал на какое-то место по ту сторону озера, покрытого рябью от дождя:

– Ты видишь вон там, между двумя холмами, проход?

– В горах? Да.

– Это дорога в Лаллиброх. Когда меня одолевала тоска по дому, я приходил сюда и смотрел на эту дорогу. Я представлял себе, что лечу, как ворон, над этим проходом и вижу холмы и поля, раскинувшиеся по ту сторону гор, и помещичий дом в конце долины.

Я дотронулась до его руки.

– Ты хочешь вернуться туда, Джейми?

Он повернул голову и улыбнулся мне.

– Я уже думал об этом. Не знаю, хочу ли я этого на самом деле, но думаю, что мы должны вернуться. Не могу сказать, что мы там найдем, англичаночка. Но… да. Я теперь женат. Ты хозяйка Брох-Туараха. Вне закона я или нет, но мне надо туда вернуться, чтобы все поставить на свое место.

Я испытала странное чувство – смесь облегчения и страха – при мысли о том, что покину Леох с его разнообразными интригами.

– Когда мы поедем?

Он нахмурился, постукивая пальцами по парапету. Камень был темный и гладкий от дождя.

– Мне кажется, мы должны подождать до приезда герцога. Быть может, из любезности по отношению к Колуму он согласится заняться моим делом. Если он не сумеет добиться оправдания, то хотя бы попросит о помиловании. Тогда значительно безопаснее станет вернуться в Лаллиброх, ты согласна?

– Да, но…

Я запнулась, и он бросил на меня быстрый и пристальный взгляд.

– Что, англичаночка?

Я сделала глубокий вдох.

– Джейми… если я скажу тебе одну вещь, обещаешь ли ты не спрашивать меня, откуда я знаю?

Он взял меня за обе руки, глядя сверху вниз на мое лицо. Дождь намочил ему волосы, и маленькие капли стекали по его щекам. Он улыбнулся.

– Я ведь говорил тебе, что не стану спрашивать о том, чего ты не захочешь мне сказать. Да, я обещаю.

– Давай присядем. Не надо так долго стоять на больной ноге.

Мы отошли к стене, где под нависающим скатом крыши сохранилось сухое местечко, и уселись вполне удобно, опершись спинами о стену.

– Ну хорошо, англичаночка. Так что же это?

– Герцог Сандрингем, – сказала я и прикусила губу. – Джейми, не доверяй ему. Я не все знаю о нем сама, но знаю одно: что-то с ним не так. Что-то скверное.

– Ты знаешь об этом?

Он очень удивился.

Настал мой черед удивляться.

– Ты хочешь сказать, что ты уже знаешь о нем? Ты встречался с ним?

Мне стало легче на душе. Может быть, загадочная связь между Сандрингемом и делом якобитов была гораздо лучше известна, чем считали Фрэнк и викарий?

– Да. Он приезжал сюда с визитом, когда мне было шестнадцать. Когда я… уехал.

– А почему ты уехал?

Я задала этот вопрос, потому что внезапно вспомнила о том, что говорила Джейлис Дункан, когда мы в первый раз встретились с ней в лесу. Нелепый слух о том, что будто бы Джейми и есть настоящий отец Хэмиша. Я точно знала, что это не так, что он не мог им быть, но, возможно, я была единственным человеком в замке, который знал точно. Подозрение подобного рода легко могло привести к покушению Дугала на жизнь Джейми – если так оно и произошло во время сражения в Кэрриарике.

– Это не из-за… леди Летиции?

– Из-за Летиции?

Его изумление было совершенно искренним, и внутри у меня словно развязался какой-то узелок. Я действительно не думала, что в предположении Джейлис есть нечто реальное, но тем не менее…