В последнем письме Марку Федерико не стал подробно описывать сложившуюся в его жизни новую ситуацию и даже позволил себе ввести друга в заблуждение, клятвенно заверив его, что находится на грани раскрытия загадки черепа. Впрочем, в одном он был абсолютно честен и правдив: в письме он рассказал, что собирается вступить в братство карбонариев.Лишь дав необходимые клятвы и обеты, он мог получить доступ к той информации, которая открыла бы ему тайную историю жизни и смерти деревянного мальчика.

Андреа чаще всего принимала его в гостиной с камином, одетая в костюм Коломбины – в розовых чулках и с волосами, убранными под шляпку в виде большого цветка, она вновь и вновь исполняла уже столь знакомый ему танец. Иногда в ответ на его стук в дверь выходила не девушка, которую он так хотел увидеть, а ее отец; бывший актер обычно держал перед лицом золотистую полумаску. Федерико, несмотря на отсутствие опыта в прочтении тайных символов, все же научился атрибутировать эту маску как знак радости от встречи. Своим величайшим достижением в жизни Федерико считал то доверие, которое он заслужил у старого актера и его дочери. Эти эксцентричные и артистичные натуры были страшно горды своей принадлежностью к одной из самых древних и хорошо законспирированных организаций в Италии. Опасения, которые поначалу испытывал Федерико, постепенно сменились оптимизмом и интересом. В общем, когда старый Винченцо как бы невзначай поинтересовался, не хочет ли господин профессор дать обет вечной верности ордену карбонариев,тот, ни секунды не задумываясь, ответил, что считает такую возможность огромной для себя честью и что больше в этом мире ему, пожалуй, ничего и не нужно.

Коломбина, возлежавшая на диване, обнаженная, с черно-белой клетчатой полумаской на лице, с нежностью в голосе рассказывала ему о добрых братьяхи об их мартовских ночных бдениях, которые обычно проводятся в тайных храмах-житницах. Со дня на день Федерико должны были сообщить дату его присяги, и радующаяся этому известию не меньше его Андреа делилась с возлюбленным своим самым сокровенным знанием:

– Вплоть до сегодняшнего дня ты верил только в то, что написано в книгах. Теперь же тебе ясно, что все твои знания не стоят ни гроша. Пиноккио – вот кто покажет тебе другой путь, путь бессмертного дерева. Цель мертвого – не умереть совсем, а живое ставит себе целью показать, что оно смертно и рано или поздно умрет.

Федерико не до конца понимал, что говорит ему Коломбина, отдыхая после бурной встречи. Лишь спустя какое-то время, уже дома, он восстанавливал в памяти слова девушки, и его желание реализовать задуманное только усиливалось. Он ничего не мог с собой поделать – его привязанность к семье двух актеров становилась все сильнее. Если они правы и если целью мертвого является не умереть совсем, то существует возможность, что деревянная кукла осталась существовать в виде пустого носатого черепа для того, чтобы рано или поздно вновь обрести плоть и кровь в результате очередного чудесного превращения.

Он ждал, считая дни, того мгновения, когда его должны были пригласить на церемонию вступления в братство карбонариев.И Антонио, и Марк в своих письмах не одобряли столь безрассудного поведения друга. Тем не менее ни одному из них не удалось даже в малейшей степени поколебать решимость Федерико вступить в тайный орден. Марк боялся за друга. Он в открытую высказывал свои опасения и при этом признавал, что сам совершил ошибку, схожую с той, за которую они с Антонио упрекали Федерико. В течение довольно продолжительного времени Марк рассказывал Федерико о некоей женщине, англичанке, которая помогала ему в начатых поисках. Сам он страшно сожалел, что выдал тайну, в которую были посвящены лишь трое друзей, постороннему человеку – женщине, которую на самом деле знал слишком мало. Тем не менее Марк считал своим долгом вновь и вновь напоминать Федерико, что тот поступил не менее безрассудно, выдав посторонним людям истинную причину своего на первый взгляд странного увлечения историей Коллоди. Теперь отступать уже было поздно: Коломбина и старый Винченцо знали о Пиноккио и эксгумации черепа на карибском пляже не меньше, чем трое друзей, купивших его у гаитянской торговки. И Марк, и Федерико понимали, что мир таинственного черепа больше не принадлежит им с Антонио. В этом мире появлялись все новые и новые люди.

Той ночи, когда Федерико должен был приехать к Винченцо, с тем чтобы пройти наконец ритуал посвящения в карбонарии, предшествовали некоторые события, в какой-то мере сбившие Федерико с толку и даже отвлекшие его от предстоящей церемонии. В понедельник вечером он заглянул в свою электронную почту и обнаружил письмо от Антонио. Рассказ друга поставил перед ним множество новых вопросов.

Федерико закрыл электронную почту и выключил компьютер. Сам того не ожидая, он почувствовал, как энтузиазм и оптимизм, которыми были окрашены последние месяцы его жизни, мгновенно улетучились. Впрочем, вскоре он вновь обрел душевное равновесие, и мир опять предстал перед ним в радужных тонах. Да, следовало признать, что Антонио, которому было известно о его отношениях с Винченцо и Андреа де Лукка, в своем письме чуть завуалированно предупреждал об исходящей от этой актерской семьи опасности. Вот только с какой стати принимать всерьез предупреждения от человека, находящегося на другом конце света? За время знакомства и Коломбина, и Арлекин сумели завоевать доверие Федерико, проявив себя людьми умными, тактичными, а главное – относясь к нему с неподдельной симпатией и заботой. С другой стороны, самого черепа у него не было, и об этом оба актера прекрасно знали. Рассказать им больше, чем уже было рассказано, Федерико просто не мог. В общем, опасаться ему явно было нечего. Эти рассуждения успокоили его и придали ему сил, чтобы он смог сделать решительный шаг к посвящению в карбонарии.

Это событие было назначено на среду той же недели. Воспользовавшись каникулами в университете, он должен был приехать во Флоренцию и пойти вместе с Винченцо в один из красивейших дворцов этого прекрасного города. Ни адреса, ни имени владельца дворца ему не сообщили. После ритуальной трапезы и предварительной части посвящения его должны были вывезти куда-то за город, где у стен храма-амбара ему предстояло дать клятву верности великому ордену карбонариев.

С какой стати ему беспокоиться из-за того, что написал Антонио? В конце концов, если этим людям известна подлинная история Пиноккио, было бы логично предположить, что его череп представлял бы для них немалый интерес. Однако если бы они захотели каким-то образом получить его в свое распоряжение, то за время знакомства с ним они бы так или иначе уже проявили интерес к этой теме. В общем, успокоив себя относительно опасности со стороны членов братства, Федерико начал сомневаться в искренности Антонио. Может, мексиканец просто запугивает его, чтобы сбить с верного пути. Он наверняка раскаивается, что поделился секретом с друзьями, и теперь, найдя кое-какую полезную информацию, просто хочет оказаться единственным, кто добьется успеха в поисках. «Вот истинный мотив обеспокоенности Антонио: он хочет навеки отдалить меня от Пиноккио, – подумал Федерико. – Ну уж нет, это у него не получится», – повторял он про себя, когда его воспаленное воображение рисовало мрачные и обидные для его самолюбия картины. Но если Антонио действительно хочет Добиться успеха в одиночку, зачем, спрашивается, он собирается увидеться с друзьями, зачем пишет об общем успехе и общем открытии, на пороге которого они, по его словам, стоят все вместе? В конце концов, они дружат уже много лет, и за это время Федерико имел возможность убедиться, что мелочность и скупость никогда не были характерными чертами Антонио. Никакого права думать о нем плохо у Федерико не было. Мексиканец всегда относился к нему с уважением, даже в те времена, когда сам Федерико был всего лишь нищим студентом, не знавшим, как и на какие деньги он будет продолжать учебу на следующий год.