Я не в силах была издать даже крика, когда осознала, что на этот раз нечто непостижимо страшное, чего я с таким страхом ждала, все-таки случилось. Самые ужасные моменты моей жизни померкли перед тем, что мне пришлось испытать в эту минуту.

Сделав нечеловеческое усилие, я сумела подняться и открыть глаза – но ничего не увидела, кроме непроницаемой темноты. Однако постепенно стали различимы странной формы тени, окружившие меня. Я потянулась за свечой – но вместо прикроватного столика мои пальцы нащупали лишь воздух. Я обернулась, и это резкое движение окончательно развеяло туман, окутавший мое сознание. Только сейчас я поняла, что нахожусь не в своей комнате и даже не в доме. Я лежала на голой холодной земле. Пытаясь подняться, я протянула руку в поисках опоры и нашла ладонью неровную цементную поверхность. Присмотревшись, я чуть вновь не рухнула наземь от поразившего меня ужаса. Так вот что за странные тени обступили меня! Каким-то непостижимым образом я оказалась на фамильном кладбище Мэртсонов в окружении десятков мрачных надгробий.

Сама ли я пришла сюда во сне или кто-то перенес меня сюда – этот вопрос я задала себе гораздо позже. Сейчас же, пораженная случившимся, я, казалось, потеряла способность мыслить и понимать.

Вскоре зрение настолько привыкло к темноте, что я смогла рассмотреть букет цветов – тот самый, который я накануне положила у изголовья могилы Мирабел…

И вдруг мой взгляд остановился на узкой яме прямо передо мной. Это была совсем свежая могила, готовая принять тело, – вчера ее еще не было здесь.

Я попятилась и наткнулась спиной на другое надгробие. Резко обернувшись, я увидела надпись на камне: «Айда Мэртсон». «Значит, свежая могила предназначена для меня», – подумала я, и дикий вопль вырвался из моей груди.

Я попыталась бежать – и тут же заблудилась среди темных надгробий. Приступ непреодолимого страха вновь сковал мои члены, и теперь я стояла посреди кладбища, отчаянно дрожа от ночного холода, для которого тонкая материя рубашки не могла послужить даже ничтожной преградой.

Но стоять было нельзя – неведомые злодеи, расправившиеся с Айдой, Роуз и Мирабел, теперь занялись мною. Меня принесли сюда, чтобы похоронить заживо, и, если я буду медлить, они придут и довершат начатое. Разбивая голые ступни о камни, я снова бросилась вперед и вдруг каким-то чудом оказалась у железной ограды кладбища и сумела быстро перелезть через нее. Теперь нужно было взять себя в руки и определить, с какой стороны находится дом. Когда это удалось, я вновь побежала что было сил, поминутно оборачиваясь: казалось, что кто-то преследует меня. Страх оживлял каждый куст, каждую тень.

Громада дома была погружена во мрак, но вскоре в одном из окон блеснул огонек – кто-то, разбуженный моими криками, зажег свечу.

Когда я подбежала к крыльцу, на пороге появилась Алвина. Заботливо обняв за плечи, она повела меня в дом, где я, оказавшись под защитой стен, смогла наконец перевести дух.

– Что случилось, Нэнси? – испуганно спросила Алвина. – В такой поздний час – в одной ночной рубашке… Господи, да она же изодрана в клочья! Ты вся заледенела, бедняжка…

– Я не знаю, как объяснить то, что произошло, – проговорила я заплетающимся языком. – Я заснула у себя в комнате, а проснулась среди могил на кладбище. Непонятно, как я туда попала, но это было ужасно… Там была открытая могильная яма… по-моему, ее приготовили для меня. Что же мне делать? Я этого не вынесу!

– Успокойся, – сказала Алвина, – все спят, и это даже к лучшему. Давай-ка для начала попытаемся разобраться, что случилось, прежде чем расскажем об этом остальным. А пока пойдем в комнату – наденешь что-нибудь: у тебя руки холодные как лед.

Мы поднялись наверх, где Алвина сначала набросила на мои плечи теплый плащ, а затем, когда я села в кресло, тщательно закутала меня в покрывало. Она зажгла все свечи, и вскоре уютный свет и шерстяное покрывало вернули мне некоторую степень покоя. Я осмотрелась и с удивлением заметила, что моя постель аккуратно заправлена. Неужели я сама сделала это во сне, прежде чем выйти навстречу жуткому ночному приключению?

Внезапно Алвина остановилась посреди комнаты и потянула носом воздух. Постепенно и я начала чувствовать, что комната наполнена странным сладковато-дурманящим запахом.

– Пахнет так, словно здесь раскуривали фимиам. С чего бы это? – спросила Алвина.

– Не знаю. Я никогда не пользовалась ничем подобным.

– Значит, кто-то побывал здесь и курил фимиам – или что-нибудь другое с похожим запахом. Ты чувствуешь запах, Нэнси?

– Да, чувствую, но даже не представляю, что это может быть.

– И я не вижу ничего, что могло бы издавать такой запах… Нэнси, неужели ты совсем не помнишь, как попала на кладбище?

– Совершенно! Я очнулась от глубокого сна и почувствовала страшный холод. Потом обнаружила, что лежу на земле, увидела вокруг множество могил и поняла, что нахожусь на кладбище. Алвина, во имя всего святого, что творится в этом доме?

– Не знаю. Мне кажется, кто-то жег здесь некое благовоние, возможно восточное, или… Постой! Ведь у нас в Луизиане множество колдовских сект! При совершении своих варварских ритуалов они сжигают смесь из трав и специй. Неужели… Нет, я не могу обвинить человека, основываясь на одних лишь догадках.

– Ты имеешь в виду Карлу, не так ли?

– Колдовство очень распространено на ее родине, но ведь Карла живет здесь уже много лет, и я ни разу не замечала, чтобы она посещала сборища сектантов или молилась одному из их идолов – или как они называются? Не могу поверить, чтобы Карла способна была совершить над тобой такое…

– Но кто-то ведь сделал это, – возразила я. – Оставил меня лежать на земле, надеясь, что я умру от холода или от ужаса, если вдруг проснусь. Они почти не ошиблись. На несколько мгновений я действительно лишилась рассудка. Сама удивляюсь, как у меня не разорвалось сердце.

– Я останусь с тобой до возвращения Тео, – сказала Алвина. – Не только потому, что мне не хотелось бы оставлять тебя одну, – я сама напугана не меньше. Признаюсь, с того самого дня, как погибла Айда, я не могу избавиться от ощущения, что наш дом проклят. За шесть лет – столько жертв: Айда, Роуз (боюсь, она так и не будет найдена), трое моих братьев – Роберт, Джефф и Эймс, наконец, наш отец… Ты можешь возразить, что мужчины погибли на войне, – но со многих ли семейств война собрала такую дань? Нет, Нэнси, это все неспроста. Здесь чувствуется действие необычайно злой воли – настолько сильной, что она не может исходить от человека.

Испуганный шепот Алвины становился все громче, и теперь уже мне пришлось ее успокаивать. Но она все же не выдержала и залилась горькими слезами, оплакивая погибших родных.

Воистину, утешая другого, утешаешься сам. Ко мне настолько вернулось самообладание, что я решила подняться и осмотреть комнату. Но странный запах выветрился раньше, чем я успела найти его источник.

По здравом размышлении я порадовалась тому, что не разбудила криком весь дом. После гибели Мирабел часть прислуги немедленно рассчиталась, оставшаяся же пребывала в таком страхе, что любое тревожное событие могло бы заставить их бежать без оглядки. Остаться без прислуги накануне Марди-грас, будучи приглашенными на множество званых вечеров, означало катастрофу.

Наконец Алвина взяла себя в руки и тут же стала настаивать, что мне нужно хорошенько выспаться после пережитых волнений. В присутствии Алвины мне нечего было бояться, и я с радостью последовала ее совету.

Когда я проснулась утром, она уже ушла. Я оделась и спустилась в гостиную. Там за столом сидел Тео – небритый, с глазами, налитыми кровью от усталости, в измятом и пыльном дорожном костюме.

– Доброе утро, – буркнул он раздраженно, будто ему было неприятно, что я подошла.

– А я не знала, что ты уже вернулся, – сказала я, сделав вид, что не заметила его тона.

– Только что приехал, устал как собака. До самой ночи возился с этими проклятыми платформами. Те, кто их соорудил, зашли слишком далеко в своем желании высмеять генерала Батлера. Я решил воспрепятствовать этому, и они согласились внести в роспись изменения, если я стану заниматься этим сам… Ты прекрасно выглядишь, дорогая.