– Да, понял. – Старший радист на всякий случай щелкнул тумблером, включая радиостанцию, и надел на голову наушники.

Они шли, стараясь двигаться тихо, но спеша как можно быстрее добраться до тройки Маркитанова.

– Вон они, видите? – Присаживаясь на корточки, Димарик показал рукой в направлении соседнего хребта. – Видите, сколько фонариков? «Чехи»! – уверенно заключил он.

Старший лейтенант посмотрел туда, где Маркитанов увидел противника.

В первое мгновение ему показалось, что сержант прав и на хребте действительно засели бандиты. Мгновение спустя он почувствовал: что-то было не так. Присмотревшись, Кузнецов понял: фонарики не двигались. Он поднес к глазам бинокль и едва не выругался: сквозь редкие деревья соседнего хребта просвечивали огни поселка. Мыслей не было. Плюнув с досады, Олег молча сунул бинокль в руки сидевшего рядом Маркитанова и отправился спать дальше. Дождь продолжал идти…

– Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант!

– Что там еще? – Кузнецов не сразу узнал голос рядового Есина из тройки Маркитанова.

– Да там у нас… – дрожа от холода, начал говорить боец, и окончательно проснувшийся Кузнецов, наконец-то узнавший разбудившего его разведчика, продолжил:

– Фонарики нарисовались?

– Так точно, Маркитанов просил вас позвать.

«Вот черт. Знал, что я могу его и куда подальше послать, бойца отправил, жук. И ведь не отстанет. Придется вставать!»

Наконец-то пригревшемуся Олегу опять высовываться наружу не хотелось, но вздохнув, он выполз из-под плащ-палатки и вылез под непрекращающийся дождь. А майор Борисов продолжал мирно посапывать…

– Димарик! – Кузнецов хотел сказать: «Как ты меня задолбал», – но смолк на полуслове. На противоположном хребте он увидел фонарики, и они двигались.

– Бинокль!

В протянутой руке тут же оказался «БН-3»; поднеся окуляры к глазам, старший лейтенант увидел, что световые пятна действительно медленно, но уверенно двигаются по склону. Из-за разделяющего хребты расстояния Олег не мог видеть фигуры, но в том, что фонарики держали в руках перемещающиеся по хребту люди, сомнений не было.

– Есин, буди замкомбата! – приказал он, и боец, бесшумно развернувшись, растворился в чернилах ночного леса. А старший лейтенант подумал: «Надо поднимать группу», – и, повернувшись лицом к сержанту, спросил:

– Где Краснов?

– Дак, командир, будить пошел… Всех… Я приказал. – Говоря это, Димарик попятился. Кузнецов, наверное, его придушил, если бы не собирался отдать такой же приказ. Но оставить без последствий самоуправство не мог.

– Сержант Маркитанов, еще раз сделаешь подобное без моего разрешения, – с угрозой в голосе прошипел старший лейтенант, – и вылетишь из моей группы на фиг. Понял?

– Понял, командир. Я хотел как лучше…

– Как лучше, – уже примирительно проворчал Олег. – Сперва спрашивать надо. Ясно?

– Куда уж яснее… – Димарик снова почувствовал себя обиженным.

– Что тут у вас? – Подошедший Борисов взял в руки ночной бинокль и несколько долгих секунд всматривался в склон противолежащего хребта. – Далеко, – с непонятной тоской протянул он. – Даже если со всех стволов одновременно жахнем, вряд ли попадем. И артуху не вызвать. Эту сторону ската ей не достать. Знают, где идут. И перехватить не успеваем. Уйдут, гады!

– Успеем, тащ майор! Тут идти-то на три пука! – Димарик был неподражаем.

– Все равно не успеем! Четверть группы под вечер ели ноги волочила.

– А мы всех и не будем брать! – Строя планы, Маркитанов оживился. – Посильнее кого возьмем, человек шесть, и как раз в три прыжка добежим.

– Много их слишком, – принявшись считать фонарики, возразил майор. – Если даже на каждого по фонарику – два десятка, не меньше. На шестерых многовато.

– Тащ майор, так что из того? Мы же их всех сразу убивать и не собираемся! По магазину, по ленточке выпустим и отойдем! – воодушевленно шептал Димарик.

– А что? Может, ты и прав. Олег, кто у тебя в группе посильнее, давай сюда их живо!

– Есин – тыл, Краснов – головняк, сюда! Вперед! – Слегка обиженный – эти двое разговаривали так, будто его, командира группы, рядом и не стояло; как будто они забыли о его существовании, – Кузнецов отдавал приказы отрывисто и зло, будто выплевывал.

– Олег, ты остаешься здесь. Если что, не дай бог, вали все на меня. Я приказал. Понял?

– Да чего уж непонятного? Вы – на перехват, а я буду издали смотреть, как вы с «чехами» рубитесь. Командир группы называется…

– Вот именно, КОМАНДИР! Командир должен в блиндаже сидеть и командовать. А люди, которых он научил, все сделают сами! – Борисов умолк, а Олег вздохнул, но спорить больше не стал.

Замкомбата брал с собой четверых. Понимая, что времени становится все меньше, он тем не менее не обошелся без небольшого инструктажа:

– Порядок выдвижения: Киселев, Маркитанов, я, Новиков, замыкающий Гудин. При встрече с противником боевой разворот вправо – влево, я – центр. Расстреливаем на автомат – два магазина, на пулемет – одна лента. Сигнал открытия огня – мой выстрел. Вести огонь максимально длинными очередями. Отход осуществлять самостоятельно. Пункт сбора – место нахождения группы. Всем все ясно?

– Всем… Так точно… Ясно… – нестройно ответили бойцы, и майор уже чуть громче скомандовал:

– Киселев, вперед! – И, уже начиная делать шаг, повернулся к понуро стоящему Кузнецову: – Не спеши докладывать. Вернемся – тогда и доложим, если будет о чем.

Не дожидаясь ответа, Борисов бесшумно скользнул в темноту следом за уходящим Маркитановым.

Они почти бежали, в темноте по наитию определяя путь, перелезая через валяющиеся деревья, обходя оставленные снарядами воронки, перепрыгивая через небольшие овражки и рытвины. Шедший впереди Киселев ни разу не остановился, ни разу не достал компас, чтобы определить направление, – ориентиром служили все те же мелькающие по хребту фонарики. Шагающий вслед за Маркитановым майор вдруг подумал, что забыл предупредить бойцов о возможной хитрости, применяемой противником: идущие в ночи бандиты иногда привязывали фонарики к длинным палкам, справедливо полагая, что целиться будут в первую очередь туда, откуда исходит свет и где находится предполагаемая рука. Теперь останавливать группу и объяснять было поздно. Расстояние до «чехов» сократилось настолько, что даже тихое слово могло быть услышано чутким слухом. Давно перешедший на шаг Киселев пошел еще медленнее. Теперь они не шли, а скорее тащились по устеленному мелким валежником лесу.

Чуть впереди и левее треснула ветка. Пал Петрович вздрогнул и бросил взгляд в этом направлении, но сквозь мрак и продолжающий падать дождь ничего видно не было. И почти тотчас идущий впереди Маркитанов остановился и предостерегающе понял руку. А вторая рука Димарика уже лежала на плече ничего не понявшего Киселева. На короткое мгновение спецназовцы неосторожно сблизились, и Борисов увидел, как Маркитанов делает красноречивый жест рукой: «расходимся, противник». Где и как он его углядел, майор не понял, но предпочел поверить и отойти в сторону.

Спецназовцы едва успели развернуться и рассредоточиться, как из-за небольшого бугорка вылезли блуждающие огоньки. Их было не менее десятка – фонариков, жадно ощупывающих дорогу. Внезапно шум дождя, шелест листьев от налетающего ветра исчезли из восприятия. Борисов слышал лишь дыхание сидевшего неподалеку Димарика, стук собственного сердца и шорох веток под ногами идущих боевиков. Оттянув предохранитель вверх, он перевел его на стрельбу очередями, выбрал цель и, выждав пару секунд, нажал на спуск.

Два магазина вылетели в считаные мгновения. Замкомбата уже хотел отходить, когда решил все же дождаться не прекращающего стрельбу Маркитанова. Через секунду он понял, что это будет не так скоро, как хотелось, и, вскинув оружие, расстрелял третий магазин. Все, теперь уже точно было пора делать ноги: «чехи» опомнились, и вокруг противно, заставляя стынуть кровь, засвистели выпущенные ими пули.