С трудом дождавшись, когда приглашенный усядется, командир отряда, превозмогая бушующую в голове боль, принялся разъяснять ему нюансы предстоящей боевой задачи…

А получасом позже уже майор Фадеев, склонившись к расстеленной на столе карте, объяснял ту же самую задачу подчиненным ему офицерам.

– Здесь и здесь, – карандаш в руке майора дважды ткнулся в тонкие извилистые линии высот, – произведены засечки выхода в эфир корреспондента с позывным «Шейх».

Стоявшие вокруг ротного командиры разведывательных групп – капитан Игорь Гуревич, старшие лейтенанты Станислав Крушинин, Леонид Левиков и старший прапорщик Сергей Ефимов – недоумевающе переглянулись. Мало ли «Ханов», «Арабов» и прочей шелупони каждый день выходит в эфир на просторах Ичкерии? По сто раз на дню. И если из-за каждого дергаться…

– Шейх, – качнув головой, усмехнулся капитан Гуревич, командир первой разведгруппы. – Не слишком оригинально.

– Зато соответствует содержанию, – заверил его Фадеев и, не давая группникам возможности прийти к какому-либо выводу, продолжил: – По агентурным данным, этот позывной принадлежит басаевскому кассиру… – Нагнувшись и опершись на стол руками, он замолчал, а его взгляд медленно заскользил по зелено-коричневому развороту карты, испещренному многочисленными значками вражеских баз, минных полей и прочая, прочая, прочая.

– Ну и? – Стоявший бок о бок с командиром старший прапорщик Ефимов, вопросительно вскинув подбородок, прервал затянувшееся молчание.

– По полученным сведениям, в центральных областях России «чехи» готовят очередной «грандиозный» теракт…

Майор снова умолк. Сегодня он явно пребывал в непривычной для него задумчивой рассеянности. Казалось, слова вязли на его зубах и никак не желали срываться с языка. Меж тем этот его ответ так и не внес ожидаемой ясности.

– А мы тут каким боком?

Капитан Гуревич взял лежавшую на столе указку и, заложив руку за спину, сделал пару фехтовальных выпадов в сторону сидевшего за соседним столом дежурного по части, старшего прапорщика Косыгина. Но тот не повел и бровью, и Игорь, явно огорчившись его безразличию, положил указку на стол. А Фадеев наконец-то оторвался от созерцания картографического рельефа и пояснил:

– Тот же источник сообщил, что для проведения террористического акта якобы все уже давно подготовлено. Но, чтобы что-то где-то грохнуло, требуется финансирование. Теракт состоится, как только будет выплачен аванс.

После этих слов ротного Гуревич крутанул указку, словно это было веретено, и вновь усмехнулся:

– Понятно. Значит, борцам за веру одной веры маловато. Без бабла ну никак.

– Естественно, Игорек, естественно, – согласился с ним Фадеев. – Каждый бандит мечтает жить красиво. А если о теракте узнает весь мир, то его исполнителям хватит и на постройку дома, и на покупку престижного авто, и на жену.

– Значит, будем снова носиться по горам без продыха? – без особого энтузиазма то ли уточнил, то ли констатировал Ефимов. На что Фадеев в знак согласия кивнул.

– Угу, – и опять, в который уже раз уставился в расстеленную на столе карту, точнее, в ту ее часть, где извилистой жирной линией была обведена зона ответственности отряда. А покосившийся на него Гуревич хмыкнул:

– Да хрен ты его поймаешь! – Скепсиса в голосе группника хватило бы на десяток самых отъявленных пессимистов.

– А перед нами такой цели пока и не ставится, – отозвался Фадеев. Окончательно оторвавшись от созерцания карты, он оттолкнулся от стола руками и выпрямился. – Наша задача не столь грандиозна. Самое большое, что от нас требуется – перекрыв пути продвижения Шейха, задержать его на чеченской территории на лишние семь-восемь дней.

Все смотрели вопросительно, и ротный, сунув карандаш в нагрудный карман, был вынужден пояснить:

– Насколько я понимаю, у фээсбэшников имеются какие-то наработки. То есть, чтобы завершить начатое и предотвратить теракт, им не хватает лишь времени.

– Тогда вопросов нет. – Ефимов повернулся, чтобы выйти, сделал шаг вперед, затем внезапно остановился и, словно спохватившись, вновь повернулся лицом к ротному: – Вадим, Б/З когда и на сколько?

– Завтра. Боевое распоряжение уже пришло. Оперативные дела готовят. Сейчас карту распечатают, и где-то, – Фадеев взглянул на часы, – через час будете «принимать» решение.

– Понятно, – протянул Ефимов, и чтобы его «понятно» было логически завершено, добавил: – Значит, пошли обедать, – и, подмигнув Косыгину, двинулся к выходу из палатки ЦБУ.

– Ступайте, – махнул рукой Фадеев, оставаясь стоять на месте, – а мне еще к комбату на пять секунд заглянуть надо.

– Смотри, Вадим, все сожрем и тебе ничего не оставим! – не оборачиваясь, бросил Ефимов, и вышел наружу. Следом, обогнав прочих «на повороте», шмыгнул Леонид Левиков.

– Завтра, черт. Странно, что не на сегодня, – бурчал капитан Гуревич, направлялась вслед за ушедшими, а шагавший рядом с ним старший лейтенант Крушинин обернулся и запоздало уточнил:

– А какие группы идут первыми?

– Все, – отрезал так и оставшийся стоять подле карты Фадеев и, по-видимому, для того, чтобы предупредить дальнейшие вопросы, добавил: – Кроме Левикова. Я иду командиром отряда, с кем именно – решу позже. Идем на семь дней.

– Ни хренасеньки! – присвистнул Крушинин, незаметно цапнул со стола дежурного красную гелевую ручку и, слегка подбодрившись от этой шалости, поспешил догнать Игоря, уже откидывающего брезентовый полог, закрывавший собой деревянную входную дверь.

За пределами помещения дул прохладный осенний ветер. Его порывы заставляли палатки вздрагивать брезентовыми боками, а развевавшиеся над ПВД флаги – хлопать и трепетать. По небу, словно убоявшись наступающей с запада стихии, на восток стремительно летела большая стая воронов. Вышедший наружу Гуревич на мгновение прищурился, привыкая к более яркому освещению, зябко передернув плечами, распрямился и, не дожидаясь, когда на свежем воздухе окажется чуть приотставший Крушинин, вслед за Ефимовым направился к офицерской столовой.

Между тем становилось все пасмурнее. Темные тяжелые облака, медленно тянувшиеся с запада и обещавшие скорый дождь, уже закрыли большую часть небосвода. И только далеко на северо-востоке, у самого горизонта, все еще оставалась узкая, свободная от туч и, наверное, потому пронзительно голубая линия. Пока сверху не упало ни капли, но уже на юго-западе, там, откуда, завывая двигателями, тянулась бесконечная бронеколонна пехотного полка, виднелись свисающие вниз седые космы изливающихся на землю водяных потоков. Хмарь все сильнее окутывала окружающее пространство. Казалось, еще чуть-чуть, и долину поглотят пасмурные сумерки, но тут, совершенно неожиданно, разгоняя наступающую тьму, сквозь прореху туч выглянуло блеклое солнце. Всего на пару мгновений рассыпавшись своими радужными лучами по падающим каплям, оно осветило землю и вновь спряталось, а невольно залюбовавшийся радугой Гуревич перестал смотреть под ноги – вколоченный в землю «столбик» артиллерийской гильзы подвернулся под левую стопу капитана совершенно естественным и ненавязчивым образом.

– Есть! – бодро, даже почти радостно констатировал только сейчас выбравшийся из палатки ЦБУ Крушинин. Он захихикал, видя, как Игорь, взмахнув руками, едва не повалился на землю.

– Едрен батон! – Чудом удержав равновесие, Гуревич подобрал слетевшую с головы кепку и нарочито сердито зыркнул в сторону довольно улыбающегося старлея.

– Лыбься, лыбься! – Игорь нагнулся, поднял с земли первый попавшийся камешек, подбросил на руке, оценивая вес, прицелился в сторону Крушинина и, изобразив замах, бросил его под ноги. После чего, вздохнув, снисходительно буркнул: – Ладно, живи! – И, не дожидаясь ответной реплики, потопал дальше.

Дорожка, вымощенная камнем, огороженная вбитыми в землю гильзами длиной всего ничего – каких-то тридцать-сорок метров, заканчивалась прямоугольной площадкой, которая своей северной стороной вплотную примыкала к офицерской столовой, представлявшей собой обычную брезентовую палатку. Не новую, но вполне приличную, еще не потрепанную «жизнью» и погодными условиями. Перед самым входом в нее лежала большая металлическая решетка для чистки обуви, а слева, врытые глубоко в землю, возвышались два гладко оструганных деревянных столба, соединенные между собой деревянной же перекладиной. На одном из них висел обычный алюминиевый однососковый рукомойник, на втором на больших гвоздях трепыхалось под порывами налетающего ветра белое армейское полотенце. А в приколоченной к перекладине пластмассовой мыльнице лежало тоже белое армейское туалетное мыло.