Чепухалин выстрелил, метя прямо в лицо этого видоизмененного Кабакова. Выстрел отбросил Кабакова к противоположной стене, но не убил, хотя во лбу у него появилась круглая аккуратная дырка, и капля крови изящно скатилась на подбородок.

— Ерунда, — четко сказал Кабаков, слизывая кровь длинным, как у гадюки языком, и выплюнул изо рта сплющенную пулю.

Она с громким стуком упала на пол и откатились куда-то в угол.

— Подними веки, — прогудел Кабаков. — Богом прошу!

— За…л, — согласился обескураженный Чепухалин. — Только ты должен на колени встать, а то я не дотянусь.

Кабаков послушно опустился на колени. Но даже на коленях он был на голову выше Чепухалина.

Чепухалин привстал на цыпочки и, косясь на руки с кровавыми когтями, приподнял Кабакову веко на левом глазу.

— И второй, — попроси Кабаков. — А то я тебя плохо вижу. Вот ты какой?!

— Теперь я могу идти? — спросил Чепухалин. — У меня важное дело.

— Нет у тебя никаких дел. Все твои дела я решу за тебя.

— Ты что, старик Хотаббыч?

— Круче! — сказал Кабаков. — Я из Дыры!

И тут наш Егор Чепухалин струсил. Нет, он не потерял лица, не запросил пощады, не заплакал. Он опешил. Всю жизнь он читал фантастику и фэнтези. В голове у него крутилось куча сюжетов с разными фантастическими существами. Но когда во плоти перед ним явилось такое существо, он не поверил.

— Пи…шь! — твердо сказал Чепухалин, собираясь вывести поганца на чистую воду.

Он даже подумал: может быть, я уже застрелился? И это такой ад? Фигня какая-то!

— Ладно, — спокойно промолвил Кабаков. — Тогда закажи свое самое сокровенное желание. Хочешь, Вареньку вернуть?

— Нет, не надо! — испугался Чепухалин.

— Правильно, — согласился Кабаков. — Отныне женщин у тебя будет вагон и маленькая тележка. И заметь, одни писаные красавицы. Тебе какие нравятся?

— Мне все равно.

— Правильно, — одобрил Кабаков. — Хочешь, издадим твою книжку?

— Я рукопись разорвал… — упавшим голосом признался Чепухалин.

— А это что?.. — Кабаков протянул ему свеженький экземпляр романа «Частная жизнь одной цивилизации».

— Не может быть! — выпалил Чепухалин, вцепившись в книгу.

Руки его дрожали. На обложке значилось: Березин.

— Ты ведь хотел этот псевдоним?

— Да… — признался Чепухалин, все еще не веря своему счастью.

Он раскрыл книгу. ЭКСМО выпустило ее тиражом двести тысяч экземпляров.

— А где бабки?! — возмутился Чепухалин. — Где бабло?! Где деньги?! Ебическая сила!

Он вспомнил, что у него в кармане вселенская пустота. В этот момент телефон внутренней гарнизонной связи зазвонил, как междугородний. Чепухалин схватил трубку.

— Алло? — с напряжением в голосе спросил он.

— Господин Чепухалин? — вежливо осведомился мужской голос. — В смысле, Березин?

— Так точно… — осторожно подтвердил Чепухалин.

— Вас беспокоит Леонид Шкурович, главный редактор ЭКСМО. Мы перевели на ваш счет всю сумму и хотим заключить договор на все последующие книги, естественно, с выплатой гонорара за эксклюзивное право публикации. Вы меня слышите?

— Г-г-г… — прочистил горло Чепухалин и произнес страдальчески: — Повторите, пожалуйста…

Ему страшно захотелось выругаться матом, потому что душа испытывала невыносимое давление от избытка чувств. Однако он вспомнил, что с издателями надо разговаривать на литературном языке. И стал подбирать соответствующие слова. Но, как назло, в голову ничего не лезло, кроме мата и перемата. А еще очень хотелось показать трубке дулю за то, что его так долго не печатали. Чтобы не совершить ни того и ни другого, Чепухалин сунул пальцы в рот и прикусил их до крови.

— Вы насчет аванса? — забеспокоился голос. — Уже выслан за все будущие книги! И за «катаклизмы», и за всякие «лунные варианты», и вообще, нам бы хотелось приобрести все ваши «войны» и «экипажи», и «корабли», а также «звезды», «пентагоны» и прочее по мелочевке. Как видите, мы в курсе ваших планов.

Чепухалин хотел сказать, что все это только проекты, все это пока еще в голове, что больше он никогда ничего не напишет, потому что решил застрелиться, и тут до него дошло.

— А что взамен? — спросил он у Кабакова. — Что?! — вскричал он в страшном подозрении.

Вся чудовищность обстоятельств встала перед ним во всей своей красе. Это была неземная логика. Это была космическая неопределенность, открытая то ли Пифагором, то ли Черчиллем.

Чепухалина охватило отчаяние, он решил, что от него потребуют нечто такого, из-за чего придется отказаться от сотрудничества с ведущим издательством страны, то есть предать Родину. На это он сразу решиться не мог. Все-таки он был русским офицером. Надо было подумать.

— Сущая ерунда. Дай мне три дня пожить в твоем теле.

— Ни хера себе! — удивился Чепухалин и скрутил уже было дулю.

— А потом гуляй не хочу.

— Учти, я военные секреты не выдаю… — упавшим голосом предупредил Чепухалин и мысленно распрощался с издательством ЭКСМО.

— А они мне и не нужны, — ответил Кабаков.

— А в чем суть?

Груз размером с Эверест упал с плеч Чепухалина. Все противоречия в его душе были тут же разрешены в пользу ЭКСМО.

— Суть в том, что я полевая форма. Далеко от Дыры отойти не могу, потому как рассыплюсь на элементарные частицы. Сюда-то добрался с большим трудом, на перекладных. Поэтому мне нужно чужое тело, желательно, по согласию.

— А это очень больно?

— Не больнее, чем укол от СПИДа.

Чепухалин не знал, что такое укол от СПИДа, потому что никогда ничем не болел, кроме одной лукавой болезни, тайна которой осталась за семью печатями. Однако против предложения Кабакова устоять не смог. Поэтому махнул рукой:

— Поживи, черт с тобой!

Тело Кабакова с пробитой головой послушно рухнуло на прежнее место, а Егор Чепухалин ощутил небывалую силу. Взор его настолько улучшился, что за тридцать километров сквозь стены дома он увидел всех-всех сталкеров, бродящих по Зоне, весь хабар, разбросанный по полям и весям, и Сидоровича Ивана Каземировича, сидящего в подвале, как паук в банке, а далеко на севере — еще одного такого же скупщика, Рахиль Яковлевну Нищету, похожую на египетскую мумию. Но самое главное — он видел Дыру. Она была прекрасна. И эту красоту хотели уничтожить! Гады! — подумал Чепухалин, испытывая священное чувство преклонения. — Гады!!!

— Тихо… Тихо… — предупредил дух. — Не пыжься!

— Р-р-р… — зарычал Егор Чепухалин, чувствуя, что потихоньку звереет. — Ебическая сила!!!

Должно быть, так себя ощущал Геракл, совершая тринадцатый подвиг по женской части.

По воинской части моментально пронеслась весть — капитан Чепухалин сошел с ума. Во-первых, он подал рапорт на увольнение из рядов СА, а во-вторых, подрался с дежурным по части после того, как помочился на крыльцо штаба.

— Если он решил косить, — изрек генерал Лаптев, когда ему доложили о случившемся, — то глубоко заблуждается. У нас и после худших выходок никого не выгоняли. Приказываю посадить его на гауптвахту дней этак на двадцать, нет, на тридцать, и пива не давать!

Генерал Лаптев со дня на день ждал приказа из МО о присвоении ему очередного звания и перевода в столицу, поэтому ЧП ему были не нужны.

— Есть! — козырнул дежурный, держась за распухший нос, и вместе с нарядом из пяти человек побежал ловить буйного капитана.

Дежурный сильно сомневался в успехе своего мероприятия. Он уже один раз ощутил на себе силу кулаков Чепухалина. А сила эта была немереной.

Капитан Чепухалин по-прежнему стоял на крыльце, но теперь он был еще и в дымину пьян. Его покачивало, как тростник в бурную ночь. Увидев наряд, он произнес:

— А, явились, гады! — и бросил в них пустую бутылку из-под водки. — Пидары вареные, идите сюда, идите!

И первым ударом выломал столб, поддерживающий козырек над штабом, вторым — разметал по плацу наряд, а по ходу дела опрокинул командирский «уазик», оказавшийся у него на пути. После этого он прошелся по казарме, и все, кто там были, покинули ее спешно через окна или двери.