Образование же, особенно женское, как известно, развращает ум и заставляет желать лучшей доли, нежели быть просто дочерью рядового мещанина. А тут еще повадился ходить к ним с визитами пожилой университетский профессор господин Шнобель, только что получивший звание профессора ординарного, то есть полного, и Владимирский орденок на университетский сюртук. Кажется, он положил глаз на старшую сестру Ольги – Мусю, которой уже стукнуло двадцать два. Было ординарному профессору немногим за пятьдесят, и Муся запросто годилась ему в дочери, но антрополога подобное обстоятельство смущало мало: желание, брат, оно завсегда пуще неволи. Быстро смекнув, что господину профессору нравится не собственно Муся, а ее младое тело, Ольга решила переключить его внимание на себя, – тело у нее было еще более упругое, более молодое и почти идеальное (ежели не считать, конечно, некоторых пикантных подробностей, впрочем, скорее привлекательных, нежели отталкивающих). Однако под одеждой их заметно не было, а кроме того свою роль сыграли и томные взгляды в сторону профессора антропологии, легкое покраснение щечек при встрече с ним и едва прозрачные намеки на имеющуюся к нему симпатию. Скоро надворный советник Арон Шнобель, ординарный профессор антропологии Императорского Санкт-Петербургского университета, переключил свое внимание на младшенькую, а через короткое время сделал Ольге предложение руки и сердца. Гирша Мовшович ничего не имел против, и Ольга Загалевич из мещанской дочери, словно по мановению волшебной палочки, сделалась профессоршей Ольгой Григорьевной Шнобель и переехала с «молодым супругом» в столицу Российской империи град Санкт-Петербург.

Надо признать, Оленька не чуралась любовных утех с пожилым мужем, однако в его объятиях оказывалась только тогда, когда сама этого хотела. Спальни их через месяц после свадьбы, по настоянию Ольги, уже находились в разных концах коридора. И не всегда по ночам, когда профессор, сгорая от вожделения, стучался к своей молодой супружнице, ее двери открывались ему сразу. Зачастую профессор подолгу простаивал у порога любимой жены, упрашивая ее ласки, и, не добившись желаемого, уходил восвояси. Ольга привыкла помыкать мужчинами, и девичество потеряла не по настоянию своего первого ухажера, а по собственному хотению, уже в пятнадцать лет, почти принудив парня по имени Яцек сначала поцеловать ее в губы, а уже затем…

– Покажи мне его, – почти потребовала она от Яцека, когда они одни остались в ее комнате.

– Кого? – дрожащим от волнения голосом проблеял парень, хотя, конечно же, понимал, о чем идет речь.

– Ну… его, – повторила она и указала взглядом на низ живота.

– А ты свою… покажешь? – робко попросил он.

Не говоря больше ни слова, она подняла юбки и стянула с себя кружевные панталоны…

Яцек воззрился на то, что ему открылось, и стал судорожно стаскивать с себя штаны. А Ольга стояла перед ним, оголившись, и ее глаза сверкали темной влагой расширенных зрачков.

Когда Яцек спустил штаны, она поначалу испугалась. Как эта плоть, такая большая, может поместиться в ней?

Ольга осторожно дотронулась до напрягшегося естества Яцека, неотрывно глядя ему в глаза. В ответ парень тоже стал бережно трогать ее, и это было так приятно, что захотелось, чтобы подобное продолжалось вечно. Он стал шумно дышать, как будто только что закончил быстрый бег, и беспрестанно сглатывать слюну. Почувствовав, что момент настал, Ольга легла на кровать и потянула его за собой. Вошел он в нее неожиданно легко, а потом, после резкой и короткой боли, ее с ног до головы охватила горячая волна, и стало так сладко, как еще не было никогда в жизни.

Ах, сколько соблазнов предоставила ей новая петербургская жизнь! Разных, манящих и запретных. Но ведь человек для того и живет, чтобы вкусить от запретного плода и наслаждаться жизнью, разве не так? Ведь наша жизнь столь коротка! И лучше помереть в старости, вспоминая славно и весело проведенные денечки, нежели страдать и маяться, крепко сожалея об упущенных возможностях…

Петербург очаровал хорошенькую молодую провинциалку.

Роскошные дворцы, просторные парки, большие магазины со всякой всячиной, шикарные экипажи с гербами на дверцах… Изысканные наряды дам и шитые золотом мундиры их блестящих кавалеров и поклонников… Ольга тоже хотела стать одной из таких роскошных дам, и чтобы ее тоже окружали блистательные мужчины, готовые ради нее на всевозможные безрассудства.

Как пригодилось знание языков и пансионное воспитание! Как к месту пришлось ее умение музицировать! Оленьке Шнобель понадобилось совсем немного времени, чтобы стать такой, какой она хотела: успешной дамой, у ног которой роились красивые мужчины, готовые исполнить любое ее приказание или жеманный каприз. Удовольствия пышной и шумной столичной жизни пришлись ей по вкусу. Дорогие подношения многочисленных «друзей дома» распаляли ее аппетит, который, как известно, приходит во время еды. И Ольга вкушала удовольствий столько, сколько могла проглотить, то есть без меры.

Очень скоро пустые забавы успели ей наскучить: она уже имела все, что хотела прежде, но этого теперь ей было мало. Алчная натура «профессорши» требовала большего, чего антрополог, погруженный в свои научные изыскания и имеющий определенное государственное жалованье, предоставить был не в состоянии. Кроме того, в Ольге проснулась страстная женщина, охочая до мужских ласк в той же мере, как и до блеска золота и сверкания драгоценных камней. Влиятельные любовники осыпали ее подарками, однако росли как траты, так и запросы. Когда через четыре года профессор решил ревизовать свое материальное состояние, оказалось, что он гол как сокол, да еще с минусовым балансом. То есть с приличными долгами, которые понаделала его красавица-супруга. Разговор, который пытался провести пожилой профессор с молодой профессоршей, вылился в банальный семейный скандал, который привел к разводу. Синод после полугодовой волынки разрешение на таковой дал, и Ольга снова стала свободной. Но сожалений по этому поводу она совершенно не испытывала: гораздо лучше были богатство и власть, нежели спокойная, но тоскливая и беспросветная участь профессорской жены, столь ей надоевшая. Профессор свою роль выполнил: вывел ее в свет. Пора было двигаться дальше, к власти и настоящим деньгам. Для чего был необходим новый муж, с положением и связями в высшем обществе…

Через месяц на руку и сердце Ольги было пять претендентов, которые вскоре были отклонены.

Первый получил отставку в силу своей молодости: надо было ждать, покудова у него появятся власть и деньги. И они у него со временем непременно бы появились, но ждать и надеяться было не в привычках экс-профессорши Ольги Григорьевны. Ей было необходимо все и побыстрее.

Второй из претендентов был невероятно хорош собой, но не имел надлежащих связей, и ими следовало обзаводиться, с чем худо-бедно Ольга могла справиться и сама. Тогда возникает резонный вопрос: зачем же он ей нужен?

Третий претендент владел огромными деньгами, но не имел соответствующего положения в обществе, был купцом. Четвертый и пятый были слишком старыми и вялыми и достигли своего потолка еще при Александре Миротворце, а ныне на дворе уже стояла эпоха Николая Второго, во многом отличавшаяся от эпохи его предшественника.

И тут появился претендент за номером шесть. Вдовец, владелец самого роскошного особняка на Литейном проспекте генерал-лейтенант от артиллерии фон Штайн. Его превосходительство являлся кавалером множества различных орденов, имел несколько собственных выездов, огромное количество слуг, приличные деньги, помещенные в ценные бумаги, солидные связи при дворе. Кроме того, он водил короткую дружбу с всесильным обер-прокурором Святейшего Синода Победоносцевым, проживающим также на Литейном проспекте в доме Духовного ведомства. Правда, генералу было немногим за семьдесят, но он был еще довольно бодрым стариканом и нравился Ольге больше, нежели профессор антропологии. То есть она не испытывала к генерал-лейтенанту от артиллерии ни отвращения, ни какой-либо антипатии, что весьма немаловажно при принятии решения выйти замуж и в дальнейшем возлежать с ним на супружеском ложе.