–  Александр Игоревич, – со слабым укором в голосе возразил я, – будет проще назначить меня старшим тренером, скажем, сборной Нигерии по хоккею с шайбой. Там у меня больше шансов на успех, хотя я на коньках кататься не умею.

–  Не работаешь на компьютере? – спросил подполковник с удивлением, словно все люди должны это уметь. Было такое ощущение, что меня приравняли к слепому или безногому.

–  Работать-то работаю, – ответил я неуверенно, – но только на уровне обычного юзера. Могу рапорт написать и распечатать, могу в Интернете покопаться и найти то, что меня интересует. Что такое системы спутникового контроля, разумеется, слышал, но программу не знаю и работать в ней не умею.

Между тем подполковник, сам того не понимая, дал мне намек. Я хорошо знал, что даже ФСБ не имеет системы спутникового контроля. Из всех силовых структур лишь ГРУ имеет управление космической разведки, и его спутники-разведчики осуществляют контроль за любыми телефонными переговорами, которые требуется прослушать. Значит, организация, в которую меня втянули, если и не является составной частью ГРУ, то, по крайней мере, тесно контактирует с военной разведкой. Иначе никто не подпустил бы ее к спутникам… Впрочем, кое-какие другие государственные структуры, напрямую подчиняющиеся правительству, тоже могут иметь такой доступ. Как говорится, по приказу сверху.

–  Если есть первоначальные навыки, – авторитетно сказал Лагун, – обучиться работать в программе – дело двух часов. Я посажу с тобой спеца, который раньше у нас и за компьютером сидел, и другие информационные задачи выполнял. Причем выполнял талантливо и быстро, поскольку в этой сфере специалист он незаменимый, и даже с ученым званием. Он поможет тебе освоить комп. Кстати, зовут его Володя.

–  Может, я с какими-то другими задачами лучше справился бы? Где ученого звания не нужно, но нужно умение стрелять и драться, – предположил я. – Что он еще делал, этот специалист? Если, конечно, вы даете мне допуск к этой сфере…

Я понимал, что в чужие функции лучше не вникать и лишних вопросов не задавать. Это естественное разделение компетенции, принятое в военной разведке. Но хотелось чего-то более привычного офицеру спецназа, нежели сидение за ноутбуком.

–  Допуск имеешь. Вообще у нас порядок такой, чтобы в группе все были взаимозаменяемы. Он – ученый-экстремал. Прикомандирован к нам временно. Ставит какие-то эксперименты на животных, изучает возможности их использования на войне. Справишься с такой задачей? Еще у нас в группе есть водитель-экстремал. Но ты, получив сегодня такую шикарную машину, как «Рейндж Ровер», уже умудрился ее разбить. И не просто разбить, а уронить с сорокаметрового обрыва…

Подполковник подшучивал надо мной. И я ответил тем же.

–  Да, Александр Игоревич, машину разбил. Но и с этим один не справился бы. Толкали к обрыву всей толпой, то есть всей группой. Собственных сил мне не хватило бы…

–  Вот-вот, я о том и говорю. Собирайся с силами, пока на тебя не привезли все документы. Комнату тебе выделили, кровать поставили. Это настоящая кровать, а не шконка. Можешь отдохнуть. Когда Володя приедет, я сразу пошлю его к тебе с ноутбуком. Введет в курс дела. Первый сеанс проведете учебный, на любой номер. Потом будешь работать самостоятельно. Не переживай, долго за монитором не засидишься. Это только пару-тройку дней. Иди…

Отдыхать мне не хотелось – я достаточно выспался в камере. Поэтому вышел во двор. Группа использовала под базу большой дом. Видимо, раньше здесь было какое-то учреждение – скорее всего, научного характера, потому что производственные предприятия, как правило, не располагают на таком отдалении от населенных пунктов.

Часового во дворе не было, но все же существовала система безопасности. Камеры видеонаблюдения просматривали не только периметр, но и окружающее пространство вместе с дорогой и с подходами дальними и ближними. Все камеры замыкались на системе мониторов, расположенных в кабинете дежурного. Офицеры оперативной группы, как я уже успел узнать, эту лямку не тянули – только офицеры охраны. Сами камеры, дублируя внимательный взгляд дежурного, активировались при любом движении в секторе просмотра, и тогда компьютер подавал звуковой сигнал. Такой системы безопасности не было даже в СИЗО, хотя, насколько я ориентируюсь на рынке электроники, система видеонаблюдения обходится гораздо дешевле, нежели выставление часовых, и работает она более продуктивно, полностью исключая так называемый человеческий фактор.

С системами видеонаблюдения я познакомился в бригадном военном городке, где их устанавливали в солдатских казармах. Благодаря им дежурный всегда мог проконтролировать, что делается в самом скрытом уголке. Официально это делалось для предотвращения дедовщины, хотя в спецназе ГРУ таких случаев и без того было ничтожно мало. Существовали другие причины, главная из которых – пьянство. Конечно, при нашем графике занятий, когда на сон выделяется только четыре часа, говорить о пьянстве сложно. Но в армию приходят парни, уже имеющие склонность к выпивке, и не сразу забывают про дурную привычку побаловать себя хотя бы пивком…

Во дворе я не увидел ничего интересного, кроме турника, на котором слегка размял мышцы, уже отвыкшие в СИЗО от серьезных нагрузок. Да еще рядом висел боксерский мешок, по которому наносил удары ногой человек в белом халате – наверное, врач отряда Лагуна. Присоединившись к нему, я нанес с другой стороны мешка два удара – не такие, правда, профессиональные, потому что обычно я предпочитаю не бить ногой выше пояса и даже не учусь этому. Потом вернулся в свою келью, которая представляла собой крохотную комнатушку, отделенную от других таких же гипсокартонной стенкой. Время суток не слишком подходило для тренировки. В камере я делал только интенсивную разминку – растягивал суставы, качал пресс и постоянно отжимался от пола, причем исключительно на пальцах, чтобы не потерять силу своей кисти. Условий для других занятий не было вообще, и это выбивало меня из колеи.

Здесь наверстать упущенное тоже было сложно, но хотя бы турник стоял и мешок висел, и это уже радовало. На турнике можно будет привести в порядок плечевой пояс, а мешок использовать по назначению, отрабатывая удары руками и коленями, то есть те, которые я чаще всего применяю. А обойтись без перчаток я смогу.

Проснулся я от звука голосов. Гипсокартонные перегородки служить звукоизоляционным материалом, естественно, не могут, но они создают эффект эха и искажают звуки так, что слов разобрать невозможно. Сквозь сон я сначала ощутил беспокойство и только потом сообразил, что следует встать и выйти: вернулась группа, и, похоже, не с самыми лучшими вестями.

В большом помещении, разделенном перегородками на комнаты, существовал свой коридор. Дверь из него была распахнута настежь, из холла слышались возбужденные голоса. Я направился туда, прислушиваясь к возбужденному разговору.

–  Они просто ниоткуда появились, – говорил низкий, слегка рокочущий голос. Я уже знал, что так разговаривает в группе только один человек – Полтора Коляна, двухметровый широкоплечий парень, как мне показалось, неуклюжий в движениях и даже слегка рыхловатый. – Не было их там, и вдруг появились… И сразу начали стрелять. Просто поднялись, как будто нас ждали, и сразу открыли бешеный огонь. Мы даже подготовиться не успели. Сразу залегли и ответили несколькими очередями. Но их было в три раза больше. Плотность огня такая, что голову сначала было не поднять. Хорошо, стемнело быстро, смогли уйти. Но контейнеры с костюмами пришлось бросить.

–  Ниоткуда даже привидения не появляются, – строго возразил подполковник Лагун. – Значит, вы шли слишком шумно, без разведки.

–  Мы заранее и место просмотрели в бинокли. Чисто там было. И на подходах – никого. Но вдруг появились как из-под земли…

Полтора Коляна благоухал какой-то дорогой туалетной водой. Хорошо, конечно, так пахнуть в мирной городской обстановке. Здесь же этот запах противоестественен – противнику себя демонстрируешь. Я в помещении издали этот запах уловил; а что уж говорить о противнике, который постоянно нос по ветру держит в самом прямом смысле этого выражения…