– А как пистолет у тебя оказался?

– Мне пришлось тебя обезоружить. В целях безопасности. Ты сначала приятеля застрелил, потом сам хотел застрелиться. – Оборванец дунул в ствол пистолета. – Как только человек берет в руки оружие, он начинает стремительно тупеть. Не замечали?

– Нет, – качнул головой Шика.

– А стоило бы.

Бродяга перехватил пистолет за ствол и кинул его в кусты. Следом – другой.

Брим посмотрел в ту сторону, куда улетели пистолеты, прикидывая, не стоит ли пойти и подобрать. Однако если пистолетов в кустах не окажется – а такое запросто может случиться, – он будет выглядеть полным идиотом… Хотя, конечно, он и сейчас выглядит немногим лучше. Но стоит ли усугублять ситуацию?

– Мне очень жаль, ребята, но, похоже, у вас осталась последняя попытка. Скажу честно, будь на то моя воля, я бы уже давно выгнал вас отсюда взашей. Не скажу, что вы худшие из всех кандидатов, которых мне доводилось тестировать, но вашего опыта, умений и природных способностей явно недостаточно для того, чтобы стать контролерами…

– Контролерами? – изумленно вытаращился на человека в шинели Брим. – Так нас хотят сделать контролерами?

– Поправка, – поднял ствол пистолета нищий. Или кто он там был на самом деле. – Вас всего лишь направили на учебное тестирование. Главным образом мы оценивали вашу способность удерживать в стабильном состоянии собственное представление о реальности. Потому что именно дефектные мемплексы, появляющиеся в ходе мемвирусных атак, деформируют реальность до такой степени, что это приводит к появлению шогготов. Ну а что происходит потом, вы и сами прекрасно знаете… Как давно вы работаете локализаторами?

– Я – полтора года, – сказал Шика.

– А я – девять месяцев, – доложил Брим. – До этого – год в «неотложке».

Бородатый головой покачал не то удивленно, не то разочарованно.

– Либо я чего-то не понимаю, либо жизнь стала совсем другой. Как можно полтора года проработать чистильщиком, но так и не научиться видеть дальше собственных ушей?

– Ты, наверное, хотел сказать – носа, – поправил странного собеседника Шика.

– Я сказал именно то, что хотел сказать. – Бородатый, похожий на бродягу человек резко поднялся на ноги и одернул полы драной шинели. – Я, в отличие от вас, понимаю, что означает каждое – повторяю, каждое! – произнесенное мною слово! И если я говорю «дальше собственных ушей», значит, именно это я и имею в виду.

Брим хмыкнул – вроде бы озадаченно, но в то же время и насмешливо, – и осторожно потрогал двумя пальцами кончик левого уха.

– Ну и как? – подался навстречу ему псевдобродяга. – Что-нибудь чувствуешь?

– Нет, – постарался изобразить разочарование Брим.

– Вот поэтому тебе и не стать контролером! – Бородатый резко и довольно-таки больно ткнул Брима пальцем в лоб. – Контролер все время, в любую секунду, даже когда спит, должен знать о том, что происходит вокруг. Вокруг, а не только перед носом!

– Можно вопрос? – поднял руку Брим. Он понимал, что бородатый не удостоит его ответом, поэтому сразу продолжил: – Я что-то не припомню, чтобы подавал заявление в спецподразделение мемкоммандос. Меня, между прочим, вполне устраивает работа локализатора.

Бородатый расставил ноги чуть пошире, заложил руки за спину и вперил в переносицу Брима тяжелый, немигающий взгляд.

– Я полагал, мы живем в свободной стране, – робко улыбнулся Брим.

– Все? – мрачно спросил бородатый.

– Ну, это смотря в каком смысле, – снова попытался сострить Брим.

– Не стоит говорить о том, что находится за границами твоего понимания, – холодно и сухо парировал бородатый. – А если не знаешь что сказать, так лучше промолчи. Речь человека, не понимающего того, что он говорит, кишит мемвирусами. Которые, попав на благодатную почву, тут же начинают самовоспроизводиться. А задача контролеров заключается в том, чтобы отследить ареал распространения потенциально опасного мемвируса, локализовать его и, в идеале, уничтожить.

– Я думал, этим занимаются локи.

– Локализаторы уничтожают шогготов. То есть они борются не с причиной, а со следствием. Хорош был бы врач, который при любом заболевании назначал бы пациенту ампутацию пораженной части тела или органа.

– И для этого контролер должен уметь видеть ушами, – вновь не удержался от сарказма Брим.

– Вовсе нет, друг мой, – улыбнулся в ответ ему бородатый. Вот только улыбка у него была какая-то странная. Недобрая, что ли. Или не в меру жизнерадостная. Если, конечно, такое может быть. – Контролер должен уметь верно интерпретировать то, что он видит, слышит и чувствует. Работа контролера чем-то сродни работе сапера. Достаточно единожды допустить ошибку, чтобы лишиться если не жизни, то разума.

– И на такую-то работу вы пытаетесь нас затащить? – Брим растянул губы в ухмылке и сделал резкий отрицательный жест рукой. – Я не готов ставить на кон свои мозги! Ни за какие деньги!

– А они у тебя есть? – участливо осведомился бородатый.

– На что это ты намекаешь?

– Я не намекаю, а говорю прямо – ты отказываешься от самого интересного, самого волнующего, что только может случиться с тобой в жизни. Все остальное по сравнению с этим – фу! – Человек в шинели дунул на раскрытую ладонь, и в воздух взлетело облачко золотистой пыли. – Такая же пыль, которую ты видишь, но не можешь взять в руки. Ты отказываешься от единственной, уникальной в своем роде возможности – увидеть мир таким, каков он есть на самом деле, а не как его представляют себе остальные.

– А что, есть разница? – на этот раз Брим не насмешничал, а спрашивал вполне серьезно.

– Для тебя – нет, – махнул на него рукой бородач.

– А я бы хотел попробовать, – произнес негромко Шика. – Ты ведь сказал, что у нас есть еще одна попытка. Верно?

Прикидывающийся нищим вздохнул и, дабы выразить сожаление, развел руки.

– На мой взгляд, вы оба безнадежны. Для вас мир – это набор условностей, в рамках которых живет подавляющее большинство людей, даже не подозревающих о том, что на самом деле все совсем не так, как им кажется…

– Но я вижу шогготов!

– Их могут видеть даже санитары из «неотложки». Контролер же должен определить причину появления шоггота и найти способ устранить ее.

– Наверное, этому можно научиться.

– Увы, нет. Если у человека есть способности к мемевтике, то их можно развить. Но учить человека, лишенного таких способностей, – это все равно что объяснять глухому, чем Моцарт отличается от Брамса.

– Но у нас есть еще одна попытка!

– Эй, Шика, говори только за себя, – одернул приятеля Брим. – Я не собираюсь заниматься укрощением шогготов. Мне нравится их убивать!

– Ты серьезно это говоришь? – как-то недоверчиво посмотрел на него бородатый.

– Что именно? – не понял Брим.

– Ты считаешь, что можно уничтожить то, чего не существует?

– Ну, до последнего времени нам это удавалось, – снисходительно усмехнулся Брим. – Как правило, два-три шоггота за ночь… Кстати, а почему шогготы появляются по большей части ночью?

– Потому что днем мозг человека занят повседневными, рутинными делами. Ему элементарно не хватает ресурсов для создания и клонирования новых мемплексов.

– И?..

– Поток информации, изливающийся на человека в течение дня, до поры до времени сдерживается виртуальной плотиной. Сброс происходит, как правило, вечером, когда он садится у телевизора, включает компьютер, чтобы нырнуть в какой-нибудь блог или социальную сеть, либо просто открывает газету. Даже если его интересует в ней только спортивный раздел. И хорошо, если это плавный, постепенный сброс, а не катастрофа, когда беснующийся поток сносит все на своем пути.

– Красиво излагаешь.

– Красиво будет, когда тебя самого накроет этой волной.

– Меня не накроет.

– Уверен?

– Я слишком хорошо знаю шогготов, поэтому им меня не достать.

– Ты, трель твою, ни фига не понимаешь. Шогготов – не существует. Все, что происходит в столице и в других крупных городах, – порождение современной цивилизации, основной составляющей которой является информационный бум. Мы сами создали чудовищ, пожирающих нас. – Бородатый поднял руки с растопыренными и чуть согнутыми пальцами, как будто держал в ладонях невидимый шар. – Своими собственными руками.