— Все в порядке, Моро, снайпера я убрал. С севера прет «Монолит», так что они теперь отступят…

Лунатик был прав, от центра Лиманска к окраине возле канала в этот самый момент двигались отряды сплоченных и хорошо вооруженных фанатиков. Именно тех, которые, при всех своих неприглядных качествах, бандитов зачищали беспощадно. Возможно, для Факира их появление среди ночи оказалось более-менее неожиданным, но только не для меня. Перемещение «Монолита» и их переговоры Лунатик отслеживал весь позавчерашний день и в эфире, и в сети, не пренебрегая даже дешифровкой. Сейчас он переживал триумф, не столько военный, но, можно сказать, умственный, потому что орал в рацию что-то неразборчиво-радостное.

Моих же противников, засевших под дамбой, в момент охватила паника. Присутствие одного-единственного «диверсанта» (то есть меня) не шло ни в какое сравнение с появлением полусотни бешеных сектантов в броне…

Туннель опустел, я проверил это, выпустив туда короткую очередь, — никто даже не отстреливался. Небо над домами с северной стороны окрасилось огнем, не знаю, что там горело, но огонь получился яркий. Радиоэфир на бандитской частоте заполнился криками, командами, шумом помех, криками раненых и бесполезными просьбами о помощи. Сверху, с самого гребня дамбы, в сторону канала скатилось безжизненное тело. Парня прикончил кто-то из «монолитовских» стрелков, пули изрешетили его насквозь — от плеча до плеча, вдобавок на самом склоне он попал в «электру». Шум боя нарастал, из западных кварталов подтягивались другие банды ренегатов, не подчинявшиеся Факиру, но не переносившие «Монолит».

На частоте «Монолита» пели.

Я сначала подумал, что они поют, но потом понял, что фанатики хором читают литанию или молитву. У кого-то в руке при этом оставалась невыключенная рация, и монотонные завывания транслировались в эфир. Все это вместе — стрельба, зарево пожара, близкий рев огня, сверкание «Электры» под ЛЭП, скрипучая ржавая стрела крана под сильным ветром, маг бандитов и вой фанатиков — превращало лиманскую ночь в феерическое зрелище ада.

Впрочем, любоваться им было не ко времени. Я нашел в кабине веревку, смотал ее и прикрепил к комбезу, после чего полез по стреле крана, которая, вместо того чтобы находиться в горизонтальном положении, еще и под пологим углом уходила в небо.

Ветер все крепчал, будто вторжение «Монолита» каким-то образом поменяло погоду в Зоне. Сплошного настила «мост» никогда не имел, а теперь еще и находился в подвешенном состоянии, мне приходилось балансировать на решетчатых конструкциях стрелы, рискуя в темноте сорваться в воду.

В конце концов я добрался до конца, до того места, где стрела нависала в пяти метрах над уровнем грунта.

Лунатик ждал на берегу. Вскарабкаться по веревке на неустойчивый мост, зависший над смертельно опасной жижей в канале, вдобавок с грузом и в броне, само по себе сложно.

Я закрепил веревку и перебросил напарнику второй конец.

Не торопись. Сначала оружие и вещи.

Рюкзак Лунатика и его стволы я вытянул, после чего он с неожиданной ловкостью влез по веревке почти без посторонней помощи.

Теперь мы стояли на самой оконечности стрелы, на высоте, между темным левым берегом и полыхающим в огне правым. Ветер покачивал самодельный мост, на небольшом отдалении стреляли и умирали, сражаясь между собой, сектанты и отморозки. Мы сделали то, что собирались с самого начала, теперь оставалось вернуться в Лиманск и, воспользовавшись неразберихой, проникнуть в тыл «Монолита».

Для этого необходимо было повторно прогуляться по наклонной стреле.

— А у меня акрофобия, ^[6]— улыбаясь, будто похвастаться хотел, вдруг сообщил Лунатик.

— Ничего, вытерпишь, вниз только не смотри.

Мы навьючили вещи на себя, двинулись обратно и прошли уже до середины каната, когда стрела вдруг дрогнула и пошла вверх, собираясь вернуться в полностью вертикальное положение. Очнувшийся от моего удара механик вовсю орудовал управлением, наводя порядок, а заодно намереваясь стряхнуть нас на грунт или в грязную воду канала.

Мост вставал дыбом. Лунатик, еще более бледный, чем всегда, опустился на корточки и вцепился в металлические конструкции. С моей точки зрения поступил он неправильно, следовало, не задерживаясь, проскочить оставшийся участок и спрыгнуть на берег, однако я не мог Лунатика бросить, поэтому попытался поднять на ноги и заставить двигаться.

— Шевелись, быстро…

Он вцепился в ускользающую опору намертво, было уже поздно, мост остановился в верхнем положении, мы теперь болтались на нем, как фрукты на дереве. Грохнул выстрел, и совсем рядом просвистела пуля.

— Давайте вниз, уроды, — орал механик, — проход закрыт.

Он продолжал стрелять по нам из пистолета, промахивался и стрелял опять. Тогда я, извернувшись, дотянулся до своей «Гадюки», послал в сторону дурака длинную очередь и, видимо, попал, потому что механик больше не шевелился.

Мне же этот трюк обошелся дорого — я сорвался сам, уронил оружие и полетел вниз. Умирал я в радиоактивной воде канала медленно и мучительно, пытаясь выбраться, цепляясь за осыпающийся берег, а потом потерял сознание.

Глава 20

«Монолит»

2011 год, октябрь, Зона, Лиманск.

Когда я открыл глаза, то понял, что вовсе не падал и не умирал, а до сих пор болтаюсь между стрелой и водой, удерживаемый Лунатиком. Смерть была очень правдоподобной галлюцинаций, созданной источником пси-излучения где-то поблизости.

Лунатик держал меня одной рукой, другой он до сих пор цеплялся за перемычки моста. Я весил больше, к тому же был сильно гружен, сжатые пальцы напарника медленно сползали по рукаву моего комбеза.

— Не шевелись, Моро, я тебя сейчас вытащу.

Вытащить меня он не мог по законам физики, а вот сорваться сам мог запросто. Несмотря на это, Лунатик все дергал и тянул, забыв про свою акрофобию, конечно, безо всякого успеха, наоборот, его испачканная в грязи и оружейной смазке рука теперь соскользнула вплоть до моего запястья. Мешали ей отцепиться полностью только мои часы на толстом стальном браслете. В конце концов я попытался подтянуться или упереться во что-нибудь ботинком, но не сумел нащупать точку опоры и едва не сволок товарища вместе с собою в канал.

— Погоди немного, сейчас вытащу, — все повторял и повторял он.

Я прикинул, нельзя ли вместо радиоактивного канала спрыгнуть на землю, пусть даже с риском переломать ноги, однако получалось, что нет. Я должен был сорваться, вариантов оставалось два: падать обычным образом вместе с Лунатиком или геройски — одному. Геройскому варианту препятствовало упрямое нежелание напарника отцепиться, а слишком сильно вырываться мешал мне инстинкт самосохранения, который оказался сильнее совести.

— Блин, ну ты зараза, Моро, ну чего ты дергаешься, — шипел Лунатик сверху. — Лучше ворот своего комбеза расстегни, у тебя вторая рука свободна.

— Зачем?

— Делай как я сказал… Так. А теперь держись второй рукой за распорку.

— Где она?

— Да левее, левее… Подтянись немного. Вот так. Все, держишься? Я сейчас тебя ненадолго отпущу.

Я послушался, и в ту же секунду, чудом сохранив равновесие, Лунатик свесился вниз и сунул мне глубоко за пазуху «грави». С точки зрения напарника мой вес сразу уменьшился килограмм на семьдесят, он вытащил меня так резко и легко, что уже на мосту мы столкнулись и едва успели зацепиться за железо.

— Спасибо.

— Да не за что.

…После этого я сидел на стреле крана как ворон на дереве и смотрел в ночь. Пульс постепенно приходил в норму. Стрела чуть колебалась под ветром.

— Ты говорил — акрофобия.

— Уже прошла, — равнодушно отозвался Лунатик.

Я не особо удивился, он вообще был странный.

Через короткое время мы оба слезли на землю по поперечным перекладинам моста, как по наклонной лестнице. Я задумался — оставить конструкцию в поднятом положении или опустить?