А в нашем коротком караване спряталась денежная казна, на которую каждому жителю России можно купить по курице. По при. А вместо этого растрачу ее на военные игрушки… Опять меня на негатив потянуло. Ведь знаю умом — кто не хочет кормить свою армию, того заставят кормить армию чужую — вот только где та черта, когда до нее расходы обоснованы, а после нее это уже паранойя?
Зарылся поглубже в меха, под бок спящей Таи — ну их, все эти умствования. Пусть уж Россия потерпит меня еще несколько лет, а далее — живет, как хочет.
На этот раз наш караван шел по «ямам». Не по углублениям в земле, как можно было подумать, а по станциям ямщиков, расположенным вдоль всех основных трактов примерно через 45 километров — расстояния одного перехода свежей лошади. При ямах были свои гостиницы, но предпочитал ночевать в санях, посетив предварительно ямскую таверну. Готовили тут неплохо, чего не скажу о номерах. А с другой стороны — чему тут удивляться? Ведь ямы, это наше наследство от «Золотой орды». Монголы всегда любили хорошо поесть, а вот в чистоплотности замечены особо не были. Они и мылись то только пару раз в жизни, да и то не сами — их обмывали при рождении, и после смерти. Иначе считалось, что можно смыть с себя удачу в бою и благословение бога войны Сульдэ. Монгольские рати так и вычисляли — по запаху. Даже собаки начинали гавкать за несколько километров до подхода монгольского войска, коли ветерок был подходящий. Вот и приходилось монголам учиться стремительным набегам — иначе они никого застать не могли.
Хотя, это касалось в основном воинов в походе. Тем не менее, со стиркой и мытьем у остальных монголов была не меньшая напряженка — обычай и порядок у них таковы, что весной и летом никто не сидит днем в воде, не моет рук, не черпает воду золотой и серебряной посудой и не расстилает в степи вымытой одежды. Так как, по их мнению, именно это бывает причиной сильного грома и молнии, которые обязательно попадут в лошадь провинившегося, а коли провинность велика, то и в юрту. Много у монголов обычаев было — нельзя копать землю — то есть, наносить земле повреждения железом. Чтоб выкопать колодец — целый многодневный ритуал предусмотрен был, с подношениями духам.
Нельзя оскорблять духов огня и ветра. По большому счету — ничего нельзя. Однако народ с такими жесткими табу имел довольно либеральные законы. Например, закон Чингисхана, «Яса», запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние. Предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид, и забывать их совершенно, щадить страны и города, покорившиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его. Про эти нюансы узнал в Азове, когда с батюшкой в храме общался и удивлялся наличию православного храма прямо в «Золотой орде»
Были у монгол и странные традиции — нельзя показывать ладони, так как там линии судьбы, а судьбу чужому демонстрировать нельзя. Может, по этому, для приветствия подавали две руки, сложенные лодочкой — и пожимать их надо было обеими руками. И множество аналогичных нюансов — пить можно только сидя, подарки дарить, только уходя и тому подобное.
Ну, да не о традициях речь. Дело в том, что еда в тавернах была нажористая, а вот запах гостиницы пробивался даже сквозь ароматы кухни. Будто там так и остались монголы со времен Чингисхана. Подниматься и проверять не стал, прекрасно и в санях переночуем.
Тула встретила дымами, стелющимися подобно туману. Издалека казалось, что в городе и пригороде идет бой, только пушек неслышно. Вот такие странные появились ассоциации.
На самом деле, там и шел бой. Бились с заказом государя. Заказ побеждал.
Первым делом выслушал стоны своих бывших мастеров, а ноне управляющего и главного инженера завода. Руки опустились в очередной раз. Сотней штуцеров в день тут и не пахло, несмотря на то, что завод работал в три смены, и новые станки уже запустили. В удачные дни делали до 40 стволов, а про неудачные, даже говорить не хотелось. 7 тысяч штуцеров отгрузили ушедшему из Тулы корпусу, в новом году сделают еще тысяч 13, но до 80 тысяч, заказанных государем, заводу было как до луны. Положение нужно было срочно спасать, так как Петр выяснять причины не будет, сразу за свою шпагу схватиться — а это смертельно, даже если он ее из ножен не сможет вытащить. А уж если вытащит …
Написал большую петицию, в которой указал, в связи с появлением новых типов вооружения, собирать на заводе «Дар». Сделать дробовик было проще, как не странно, чем штуцер. Узким местом в дробовиках стала механика — вот ее отписал делать в Вавчуге, там на ней уже собаку съели. 4 тысячи направляющих с механикой влезут в одну телегу, а уж с литьем и проточкой ствола и барабана Тула справиться. Как и со сборкой, благо бригада помощников из Вавчуга все еще передавала Туле передовой опыт.
Понимаю, что логистика выходит сумасшедшая — но куда деваться? Сидели с управляющим и решали, как будем выкручиваться. Дары желательно производить не вместо, а вместе со штуцерами — тогда, даже если не доберем до 80 тысяч, сможем убедительно спихнуть все на сложности нового вооружения.
Рабочих завода было жаль. Но безоружных солдат жаль еще больше. Ничего, прорвемся.
Вот со снарядами и капсулами зарядов в Туле было все гораздо лучше. Тут традиционно хорошо с пороховыми мельницами, а после того, как новые веяния допустили в цеха фасовки женщин — продукция пошла потоком. По началу, сплошь бракованная, но за полгода выпуск наладили, и теперь не успевали подвозить бумагу, а ящики боеприпасов лежали опасными грудами. Велел организовывать несколько складов вне завода и города, с охраной и учетом, словом, как в Вавчуге — благо, тут все руководство понимало, о чем речь.
Кроме снарядов к гладкостволам фрегатов — Тула уже выпускала снаряды под нарезные орудия, на которые планировали перевооружить флот. Вот только шимозу никто, кроме Вавчуга не производил. И производить пока не будет. Посему, снаряды Тула делала с начинкой из желтого пороха, у него эффективность в три раза выше, чем у дымных собратьев, хотя, конечно, заметно ниже, чем у шимозы. И как метательное вещество желтый порох не годиться, слишком взрывной у него характер. Ничего, есть у меня иная задумка. Подкорректировал чертежи снаряда — теперь, засыпая заряд в камеру снаряда — будем оставлять осевую пустоту под детонатор, ограниченную бумажной трубочкой, до самого дна. Треть этой пустоты займет детонатор, а под него можно будет вкладывать капсулы с различной гадостью. Пока, на роль гадости претендовал только фосфор в свинцовой капсуле — а дальше будет видно. Оговорили с мастерами конструктив капсулы — жаль только, снаряд у нас маловат, больше 50 грамм фосфора не влезет. Ну, сколько влезет. Всяко веселей супостат гореть будет. Заказал изготовление нескольких железных форм под капсулы, для литья свинца, и чтоб к моему отъезду из Тулы были готовы.
Плодотворно поработали. Даже Тая не сидела на месте, о объезжала с половиной морпехов город и предместья, собирая новых абитуриенток, а Ермолай пропадал с секретчиками завода — там, как выяснилось, было не паханное поле работы. Еще и заросшее сорняками.
Покидали Тулу со сложными чувствами — постоянно казалось, что забыли нечто важное. Но, судя по всему — коли во все вникнуть да решить, буду в Константинополе аккурат следующей зимой. Петр такого точно не поймет.
На прощание собрал большое совещание заводчан и городской администрации, предварительно посидев вечером с воеводой за чаркой вина. Может по этому, на собрании был несколько груб — а нечего им было друг на друга кивать! Почему обязательно должен приходить дядя со стороны и решать их вопросы?! Может этот дядя не один придет, а вместе с заточенным колом, или пеньковой подружкой. Вот дождутся Петра с ревизией …
Под полозья саней стелился со скрипом воронежский тракт, наезженный селитряными караванами. Ведь, как не странно, больше всего производили селитры именно под Воронежем — даже думал одно время набивать снаряды там, но пока нет сил, строить еще несколько сборочных линий, пусть возят селитру в Тулу и Липки.
