Люси засунула листок обратно в конверт. Мистер Мюллер может в любую минуту вылезти из постели, спуститься по лестнице, открыть дверь и увидеть ее тут! Он выдаст ее врагам. Бежать! Скорее бежать!
Но куда? Куда-нибудь, где никому и в голову не придет ее искать, поближе к дому Сауэрби… Чтобы она могла проникнуть туда днем, когда он играет во дворе… нет, ночью, когда они спят… Да, да, ночью, чтобы и он спал… унести его сонного. «У тебя лицо черное! Ненавижу тебя! Пусти меня!»
Нет, нет, она не должна поддаваться слабости. Не должна отступать перед их грязной ложью. Сколько бы ни потребовалось сил, она найдет их в себе, ей хватит решимости, хватит смелости…
Она опять вытащила письмо. Быстро прочесть… уничтожить — и прочь отсюда. Да, она прочтет его слова и обретет твердость перед будущими испытаниями… выждать… схватить Эдварда… бежать… Она еще не знает, как это произойдет, но главное — не бояться! Преодолев темноту, холод и одиночество, она должна освободить своего ребенка из рук похитителей. «Мама, где же ты была?» Да она ждет, чтобы спасти его… «О мама, возьми меня отсюда!» — И убежать с ним в лучший мир к лучшей жизни. Но для этого она ни на минуту не должна забывать о своей ненависти, об отвращении к этим чудовищам, которые так жестоко калечат жизнь ни в чем не повинных женщин и детей. Итак, она прочтет письмо и вспомнит все страдания, причиненные ей и ее близким, все муки, доставленные сознательно по жестокости и низости, весь ужас, которому не было конца! Да, прочесть, что он тут написал, и обрести мужество перед грядущими испытаниями. Как бы тяжело тебе ни пришлось, что бы с тобой ни случилось, — не сдаваться! Это ее долг! Спасти сына от этих страшных людей, спасти свою беспомощную, невинную будущую дочь. Да, прочитать письмо, начертать его слова в сердце своем и отстаивать правду, не зная страха. Не зная страха, Люси. Что бы там ни случилось. Не зная страха! Ибо ты права, а они — нет, и, значит, у тебя нет выбора! В конце концов, добро должно победить! Добро, справедливость и истина должны…
Имя: Д. Нельсон, № 70561. Дата 14 февр.
Кому: Миссис Майре Нельсон (жена)
«Моя дорогая Майра!
Я перечитал твое письмо, наверное, раз двадцать. Все, что ты говоришь, абсолютно верно. Таким я и был, а может быть, и еще хуже того. Как я уже говорил, я раскаиваюсь и буду по гроб раскаиваться, что причинил тебе так много неприятностей и мучений. Но теперь твои неприятности кончились. Думаю, об этом позаботится штат Флорида. Что до меня, то мне все равно. Вся моя жизнь сложилась нескладно, и, какие бы хорошие планы я ни строил, мне никогда не удавалось провести их в жизнь. И почему-то так всегда выходит, что наносишь раны самому близкому тебе человеку. Вот что плохо.
Только одно помогает мне не чувствовать себя окончательно потерянным — это то, что у тебя, как ты пишешь, нет никого другого. Я не помнил себя от радости, когда прочитал эти слова. Я просто не верил своему счастью. Запомни одно — у меня было девятнадцать лет настоящего счастья. Единственное, что его омрачало, — я не мог дать тебе все, что хотел. Может, когда я выйду на волю (если я дотяну до этих дней), я смогу помогать тебе деньгами — хотя бы издалека, если не захочешь меня видеть. Но тебе нужен кто-то, кто бы о тебе заботился, и работа, чтобы иметь все необходимое, и, хотя я не хочу тебе докучать, мне все же приходит в голову, не думаешь ли ты о ком-нибудь еще…
Конечно, многое зависит от того, насколько мстительным окажется „милосердное правосудие“. До какой-то точки наказание исправляет человека. А после определенной черты оно его разрушает. С тех пор как я здесь, я видел немало случаев, когда правосудие толковали по-разному. Его могли толковать и по словарю Уэбстера, но частенько на его толкование влияли и деньги, и положение человека в обществе. Мне много раз доводилось видеть, как правосудие служило не обществу, а людям, которые его покупали. Я видел, как ожесточались и преисполнялись горечи те, кого еще можно было исправить.
Но не буду задерживаться на этом. Особенно сейчас. Мне кажется, Майра, что бегущие годы делают воспоминания все более мучительными. Мне недостает тебя, и это чувство острее голода. Когда-то, давным-давно, я говорил, что без тебя мигом скачусь в преисподнюю. Это пророчество сбылось, и даже слишком буквально. Были в моей жизни люди, без которых я мог бы отлично обойтись, но без тебя, Майра, — никогда!
Я всегда надеялся, Майра, что наступит такая пора в моей жизни, когда я смогу на деле доказать тебе свою любовь, но, если ты все же можешь простить меня, пусть это случится прежде, чем штат Флорида вынесет свое обвинение.
Наши годы летят все быстрей и быстрей,
И становится память острей и острей,
И вернуться в прошедшее хочется вновь —
Отдавать и опять получать в дар любовь.
Груз ошибок и промахов давит на нас.
Все страданья, что мы причиняли подчас,
Вспоминаешь так ясно, что впору кричать.
Если б было возможно все снова начать!
Много лучше, добрее, счастливее жить…
Как же хочется в прошлом немного побыть!
Нет желания большего в сердце моем,
Только вновь быть с тобою, быть снова вдвоем.
Навеки твой Дуайн».
На третий день после исчезновения Люси одна школьная парочка поехала в «Райскую усладу». Около полуночи, когда девочке надо было спешить домой, они решили возвратиться, но обнаружили, что колеса машины увязли в снегу. Сперва парень пробовал подтолкнуть машину сзади, а его подружка сидела за рулем и нажимала акселератор. Потом он достал из багажника лопату и принялся расчищать путь, а девочка терла перчатками уши и просила его поторопиться.
Так они и наткнулись на тело. Люси была полностью одета. Белье примерзло к коже. Листок линованной бумаги также примерз к щеке и к пальцам, которые его сжимали. Первоначальное предположение, что она подняла руку, чтобы защититься от удара, не подтвердилось — следователь доложил, что, кроме ссадины на правой руке, на теле нет ран, синяков и царапин — вообще никаких следов насилия. Версия о нападении с сексуальными целями тоже отпадала. О беременности ничего не было сказано то ли потому, что медицинский эксперт этого просто не заметил, то ли потому, что он проделал только обычные лабораторные пробы. Смерть наступила от холода — вот что было написано в заключении.
Медицинский эксперт не мог сказать точно, сколько времени она пролежала в снегу. Из-за низкой температуры тело хорошо сохранилось, но по глубине снежного покрова можно было предположить, что молодая женщина умерла за тридцать шесть часов до того момента, как ее нашли. А если так, значит Люси скрывалась в «Райской усладе» день, ночь и все следующее утро.
Прошло несколько месяцев после похорон, и в одну из пронзительных, холодных, дождливых весен, какие часты на Среднем Западе, письма из тюрьмы стали приходить прямо домой.
