Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Настоящее пиршество. Светлая скатерть, ясная, как утро, и в меню — блюда со всех уголков земли. Маленькими буддами сидят в своих китайских чашечках вареные яйца. Полпоросенка обжаренных ломтиков бекона вздымаются горой, у подножия которой шипит и брызгает жиром глазунья. Овсянка в большом чане, на клетчатой подстилке, ждет не дождется, когда ею наполнят черпак. Выбор безграничен. Прозрачные ломтики лоснящегося голландского сыра, болонская копченая колбаса и германская ветчина, джем из Корнуолла, якобы хранившийся в настоящих старых глиняных горшках, сливочный сыр из Филадельфии, тягучий швейцарский шоколад, нежный карибский фрукт аки, вкусом напоминающий вареное яйцо, двенадцать английских копченых сельдей, выложенные звездой, зловеще распахнутыми, как ботинки с оторванной подметкой, пастями наружу. Рядом по-лебединому выгнул горлышко кувшин с кленовым сиропом, гора оладьев, корзины с круассанами и румяными сдобными булочками, поскрипывающая воздушная кукуруза, горячие ароматные пышки, кусочки копченой семги, разложенные в форме рыбы (с открытым ртом, поэтому кажется, будто она ест поблескивающую горку собственной икры), подсушенная крупа для крупофилов, немерено кофе (но нет чаю), соки со всего мира и фрукты в четыре яруса, остающиеся холодными благодаря соседству с ледяной скульптурой в форме горы Рашмор [78].

Трех вылазок к буфету едва хватило для утоления голода, но наконец силы бойцов иссякли. Тандем и Доув потягивали кофе под сигаретку. Лавлир скучал над остатками завтрака, пока не зацепился за любимую тему: все можно усовершенствовать. Он всегда полагал, что его завтрак можно приготовить проще, технологичнее, получить прибыль с помощью нехитрого — когда освоишь — кухонного приспособления. И в это утро опустошенный стол звал его что-то изобрести. Надлежало освободить человечество от лишней (неизвестно какой) работы, и это уже к вечеру принесло бы Лавлиру славу и богатство. Требовалось лишь найти решение. Которое он искал каждый завтрак с самого детства.

— А тебе никогда не приходило в голову, — спросил Алекс Ли, посмотрев на часы, — что в отношении удобств мы достигли пика исторического развития? И что поэтому завтрак быстрее и легче, чем сейчас, приготовить просто невозможно? Если только не впрыскивать питательные вещества внутривенно.

Лавлир взял пакет с соком гуавы и налил себе пинту:

— Тандем, в свое время никто и подумать не мог, что удастся улучшить устройство спичечных коробков. Но один парень пришел на спичечную фабрику…

Алекс поинтересовался именем парня, еще кое-какими деталями.

— На фабрику, о’кей? — продолжил Лавлир. — Но не в том суть… В общем, этот парень в двадцать шестом году или около того пошел прямо в их контору и типа говорит: «Я у вас тут поболтаюсь, а потом расскажу, как экономить миллионы долларов каждый год, но в обмен на это вы будете мне выплачивать двадцать тысяч каждый год до конца дней», — это тогда были очень неплохие бабки, годовой оборот хорошего магазина, — но ближе к делу!.. Они согласились, черт возьми, подумав, что он с головой не дружит или еще что, — терять-то им все равно нечего — и сказали о’кей. А он говорит: обмазывайте бумажку для чиркания с одной стороны. Потому что они до этого обмазывали ее с обеих сторон — вот в чем дело. Надо обмазывать ее с одной стороны, приятель. И он жил как король до конца своих дней.

— Мне надо идти, — сказал Алекс.

— Никуда тебе не надо. Ярмарка не через час открывается. Куда ты намылился? Ведь никого в Нью-Йорке не знаешь.

Доув съел мюсли и уже несколько минут рассматривал картонную упаковку из-под молока, поднеся ее к самому носу. Алекс отодвинул стул, чтобы встать из-за стола. В этот момент Доув поднял голову, подтолкнул пакет к Алексу и показал пальцем на одну из сторон упаковки с изображением четырнадцатилетней потеряшки. Таких Полли Мо полным-полно в Верхнем Ист-Сайде. Четкий контур на фоне иссиня-лазурного неба. Неровные зубки, оторванная, как всегда бывает на школьных фотографиях, от семьи и домашней обстановки. Одна-одинешенька в огромном голубом мире. В последний раз ее запечатлела камера видеонаблюдения кондитерского магазинчика, где она покупала десять лотерейных билетов. Иан осторожно вытер с ее личика капли молока.

— Наверное, ее скоро найдут. Будем надеяться. Экая куколка. Должно быть, изображена на миллионах таких упаковок. Точно, хорошая идея — теперь ее возвернут домой. Эй, ты что там сравниваешь? — спросил он Лавлира, который поднял пакет и поднес его к лицу Алекса. — Отыскалась сестричка-двойняшка? Малость похожи, да? Особенно глаза?

— Если ты только по глазам зацениваешь, у Тандема полмиллиарда сестер-двойняшек на земле. Господи Иисусе, — нахмурился Лавлир и вырвал пакет у Доува. — Подумаешь, увидел знакомое личико! Что с того? Сразу надо всех на уши ставить, когда люди мирно завтракают и никого не трогают?

— У меня встреча с одной шизанутой Собирательницей. — Алекс вытащил из-под стула сумку. — С минуты на минуту. Может, проверну небольшое дельце. Без большого навара. По-моему, она сама не знает, чего хочет. Идите без меня, я вас там найду.

— Вали, нам по барабану. Невелика потеря. Я и мистер Доув, мы — дзэн, нам все по барабану. — Лавлир поддел ножом кусок мексиканской колбаски и поднес его ко рту. — Как пришел, так и ушел. Только не забудь резинку надеть.

Он ни минуты не сомневался, что сразу ее узнает. Бог знает почему. Вытягивался так и сяк, чтобы лучше видеть столики за возвышением для музыкантов, потом сделал несколько шагов — и сразу приметил ее голову у толстенного наружного стекла, за которым мела метель и все предметы теряли очертания, сливаясь в одно белое марево. Эта снежная пелена за ее спиной казалась театральной декорацией, а она сама — не в свой черед забравшейся на сцену актрисой. Она была темнокожей, одета в красное. Сидела одна-одинешенька в самой глубине отделанного в морском стиле ресторана, среди морских звезд из папье-маше, пластиковых креветок и тянущих к ней щупальца осьминогов. Алекс подошел поближе и увидел, что платье ее самое простое, строгое, с высоким воротником, а сережки как маленькие гроздья жемчужин. Она была лет тридцати пяти и не лишена величавости. Алекс прилип взором к завораживающе поблескивающим алым, под цвет платья, губам — великолепному цветку на тронутом морщинками лице. Она держала в правой руке ноздреватый калифорнийский апельсинище и почти закончила снимать с него кожуру одной длинной лентой.

— Эй, привет. Тебя еще эти рыбы не съели? Снегом не замело?

Алекс пожал протянутую ею руку. Проживи он еще сто лет, и то не довелось бы больше ни разу увидеть в ресторане женщины в обтягивающих перчатках из черного латекса. Когда он садился, она тихонько вскрикнула от восторга: отделенная от апельсина кожура повисла длинной лентой. Она держала ее пальцами, а нижний завиток касался поверхности стола.

— Симпатичненько у тебя получилось.

— Мне всегда казалось, что так симпатичнее. Апельсин сам из кожуры вылезает. Надо только немного ему помочь.

Алекс вяло улыбнулся и продолжил битву со своим пальто, которое никак не хотело разместиться на спинке кресла. То есть слушал, стоя спиной к собеседнице. Она говорила с хрипотцой, но деловито и немного важничая. Ни намека на флирт или заискивание. Наконец он повернулся и сел. Возникла пауза. Он изо всех сил старался не смотреть на ее перчатки и все-таки не мог оторвать от них взора.

— Я же предупреждала по телефону, что надену их, ведь так? — спросила она резко, и все радушие с ее лица как ветром сдуло. Она отодвинулась от стола.

— Да я ничего такого не хотел сказать.

— Слушай, если ты не хочешь иметь со мной дела из-за моих перчаток, то и незачем нам понапрасну терять время. По-моему, я вчера по телефону все ясно растолковала.

Алекс не на шутку перепугался. Давно с ним такого не было. Он ерзал в кресле и нервно теребил скатерть:

— Да нет, ты все не так поняла…

вернуться

78

Гора Рашмор— гранитная скала в горах Блэк-Хиллс, в Южной Дакоте, на которой скульптор Г. Борглум высек 20-метровые профили президентов Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна.

48
{"b":"159575","o":1}