Так что, двигаясь по Вестерброгаде к заранее намеченной цели, я прихожу к выводу, что наблюдение за мною в данный момент не ведется. Это настолько воодушевляет меня, что, миновав три квартала, я вхожу, как в собственный дом, в импозантного вида здание со стеклянной дверью и нажимаю на кнопку под начищенной до блеска латунной табличкой: «Универсаль. ЭЛЕКТРОННЫЕ МАШИНЫ».

Секретарша подвергает меня беглому опросу и, получив обо мне насквозь фальшивые сведения, вводит в кабинет генерального директора. Сидящий за письменным столом генеральный встает со своего кресла, улыбаясь с оскальцем, подает мне руку и тотчас же садится, словно опасаясь, как бы во время рукопожатия не заняли его место.

– К вашим услугам, господин… – он смотрит мою визитную карточку, лежащую на столе, – господин Сидаров!

– Зидаров, – любезно поправляю директора. – Наши имена несколько трудноваты для произношения.

– Да, да, трудноваты, господин Зидаров, – снова оскаливается генеральный, но в этот раз лишь на какой-то миг, давая понять, что мы тут собрались не для того, чтобы скалиться друг перед другом.

– В сущности, я здесь проездом по пути в Стокгольм, – все тем же любезным тоном объясняю я, как будто для фирмы «Универсаль» эта подробность очень важна. – Меня просили зайти к вам и уточнить, в какие сроки нам будут поставлены машины, заказанные господином Тодоровым.

– Весьма сожалею, но мы вообще не собираемся поставлять вам эти машины, – отвечает директор.

– Но ведь заказ принят вами и господин Тодоров уплатил вам задаток…

– Никакого задатка от господина Тодорова мы не получали, – вертит головой человек за письменным столом.

– Тут какое-то недоразумение… – тихо говорю я. – Вы прислали письменное подтверждение, что заказ будет выполнен в соответствии с принятой вами офертой…

– Да. Однако буквально на следующий день господин Тодоров снова явился к нам и, вместо того чтобы внести задаток, сообщил, что его фирма временно отказывается от сделки. Имело ли смысл посылать вам новое письмо, чтобы аннулировать старое и осведомлять вашу фирму о ее собственном решении?

На этот чисто риторический вопрос я ограничиваюсь уклончивым ответом:

– Весьма сожалею, но мы действительно не были точно информированы…

– Как? Разве господин Тодоров вас до сих пор не информировал? – полуудивленно-полуиронично вскидывает брови генеральный директор.

– Дело в том, что он до сих пор не вернулся… и мы ничего не знаем, почему он так поступил, – поясняю я.

Затем добавляю еще несколько вежливых фраз, чтобы мое отступление выглядело более прилично, и, простившись, снова возвращаюсь к будням датской столицы.

«Не знаем почему?.. – продолжаю про себя только что состоявшийся разговор, шагая по Вестерброгаде в обратном направлении. – Разгадка предельно простая: набил деньгами портфель и пустился во все тяжкие. Для решения этой задачи электронная машина не требуется».

Как уже было сказано, Тодоров мне знаком. Быть может, стоило бы добавить, что этот человек никогда особого восторга у меня не вызывал. Но и потенциального предателя заподозрить в нем было трудно.

Вдали показывается такси, и, занятый мыслями о Тодорове, я едва не упускаю его. Встречу с Тодоровым мы пока отложим до того дня, когда он соблаговолит сообщить нам свой адрес. А пока что меня ждет встреча с представителем другого пола – с дамой в розовом. Сажусь в такси и еду в свой «Англетер».

Дама в розовом на сей раз опять в зеленом, как в день нашего знакомства. Воспоминания. И точно так же, как в первый день нашего знакомства, я вместо комплимента констатирую:

– Зеленый цвет так успокаивает глаза…

– Не женщин вам ублажать, Майкл, а в бильярд играть, – отвечает Дороти.

Наш задушевный разговор происходит в холле, а в эту обеденную пору тут очень людно.

– Может, нам найти местечко поспокойнее?

– Браво, наконец-то сообразили! – с радостной улыбкой встречает мои слова Дороти. – Если вы сейчас и ресторан назовете, то мне может показаться, что вас подменили.

– Ресторан в соседнем помещении.

На лице Дороти гримаса разочарования, однако оно тут же проясняется.

– А ведь это в самом деле идея. Я могла уехать, не узнав, какова в здешнем ресторане кухня.

Обед длится около двух часов, как и полагается в подобных экстразаведениях. Он сопровождается многократным ритуалом вручения меню, консультациями по части блюд между моей дамой и метрдотелем, демонстрацией спиртовок для подогрева на столе и номерами с шампурами. Все это хотя и отвлекает внимание Дороти, но вовсе не мешает ей вести беседу. Правда, она всячески избегает касаться тем, которые мы обсуждали вчера. Зато я, улучив момент, спрашиваю, понизив голос:

– Не кажется ли вам, что Сеймур мог кое-что выведать насчет наших планов?

– Нет. Разве что у вас хватило ума поделиться с ним.

– Он в моей откровенности не нуждается. Как известно, в наше время и шепот нетрудно записать.

– Да не бойтесь вы так, Майкл, – усмехается женщина. – Не настолько мы с вами подозрительны, чтобы прислушиваться к нашему шепоту.

Дороти озирается по сторонам, как бы желая увериться, что поблизости нет Сеймура, после чего добавляет:

– А я, грешным делом, подумала, что вы забыли о моем предложении.

Пароход на Мальме отбывает лишь в шесть часов вечера, и Дороти решает в оставшееся время сделать еще кое-какие покупки. Она, слава богу, не приглашает меня охотиться за сиренами и датскими гербами. Возвратившись в отель, бросаю пиджак на стул и принимаю горизонтальное положение.

«Ты, кажется, хорошо знаешь Тодорова», – сказал мне генерал перед моим отъездом. Я был того же мнения. А сейчас получается, что мы оба ошибались.

Сперва я познакомился с Маргаритой. А потом появился Тодоров. То ли с ее теткой водил дружбу, то ли с дядей. В действительности же он рассчитывал на сближение с Маргаритой. Не подозревая в нем потенциального соперника, я не обращал на него внимания. Спустя несколько месяцев положение изменилось и я пришел к такому выводу: раз женщина задумала уйти, то, с Тодоровым или без него, она все равно это сделает.

Впервые я с ним столкнулся на улице. Дело было весной. После работы я забежал в университет за Маргаритой, и мы пошли с ней по Русскому бульвару. Мы проходили мимо садика, что напротив Военного клуба, навстречу нам шел мужчина. По одежде – иностранец, только физиономия болгарская. Он так и впился глазами в мою даму. Маргарита была не ахти какой красавицей, и все же, когда проходила по улице, на нее, не знаю почему, всегда засматривались мужчины. Это меня не беспокоило, я хочу сказать, уже не беспокоило, потому что я давно к этому привык.

Однако дело в том, что этот болгарский западник не только пожирал глазами мою даму, но еще и улыбался ей. Я уже собрался было что-то сказать, но тут увидел, как Маргарита тоже улыбается ему. Они остановились, поздоровались и начали обычные расспросы: «Как здоровье того-то?», «Что поделывает тот-то?..»

Поскольку между ними завязалась такая оживленная беседа – меня она не особенно интересовала, – я пошел себе дальше, шагая медленно, чтобы Маргарита могла потом меня догнать. Минуты через две она, запыхавшись, поравнялась со мной, но, вместо того чтобы поблагодарить меня за мою тактичность, стала, по своему обыкновению, осыпать меня упреками:

– Ты изо всех сил стараешься показать свою невоспитанность.

– Вовсе нет, – возразил я. – Просто мы с тобой по-разному воспитаны.

– Вот именно!

– Я, например, когда мы идем вдвоем и меня кто-нибудь остановит, имею смешную привычку знакомить тебя…

– Я бы тоже тебя познакомила, если бы ты не убежал…

– Если бы я знал, что меня ждет такой сюрприз, обязательно дождался бы конца вашего разговора.

– Ты просто невозможен! – вздохнула Маргарита, что на ее жаргоне означало «сдаюсь».

А затем – ссоры как будто не было и в помине – начала рассказывать мне об отношениях между Тодоровым и ее теткой, о том, какой он милый человек и какую большую должность занимает во внешторге.