Все кричат на нас. Некоторые трясут закрытые изнутри дверцы. Две руки протягиваются через окно, пытаясь вытащить меня из машины, но тут же отпускают, как только я громко кричу на них по-немецки. Вдруг тяжелый камень, пробив ветровое стекло, попадает прямо в незнакомца. Осколки стекла осыпают наши костюмы и сиденья. Ахмед смотрит на меня, пожимает плечами и открывает на своей стороне дверцу. Толпа сразу же набрасывается на незнакомца и выволакивает его из машины. В следующий миг он исчезает в этой толпе. Я запускаю мотор и даю газ. Никто не останавливает нас. Мы быстро удаляемся и подъезжаем к селению. Оно безлюдно. Только на повороте — несколько кричащих и плачущих женщин. Немного в стороне лежит помятый мотоцикл. Ахмед говорит, что незнакомец, наверное, мотоциклом задавил ребенка одного из жителей деревни. Теперь я понимаю ту настойчивость, с какой мои друзья, хорошо знавшие местные нравы, рекомендовали ехать через деревни с исключительной осторожностью: бывает, что крестьяне в случае нанесения повреждений ребенку расправляются по старинке, не задумываясь об ответственности.
«Гора искушения» над Иорданской долиной
В нескольких километрах от деревни останавливаюсь и выхожу из машины, чувствуя, как дрожат колени. Я сажусь у обочины: надо подумать, что здесь можно предпринять. Единственное, что мы можем сделать, — это оповестить полицию. Ближайший большой населенный пункт — это Эф-Джи, как арабы называют Петру. Мы приходим в полицейский участок. Ахмед рассказывает о происшествии. Полицейский очень любезен и спокоен; он подтверждает, что мы правильно поступили, что поехали дальше. А что мы могли еще сделать! Из его реакции я делаю заключение, что жизнь мотоциклиста нисколько его не беспокоит.
Собственно, столица набатеев, объясняет нам полицейский, находится в шести километрах от участка. Но проход между скал настолько узок, что машине там не проехать. Самое лучшее — взять лошадей и отправиться туда верхом.
На лошади я не сидел с десяти лет, но лелею надежду, что животные привыкли к туристам. Ахмед, кроме перспективы идти пешком но ущелью, все остальное приемлет с удовольствием. Лошади уже готовы, а для тех, кому трудно сесть верхом, оборудована специальная каменная «стартовая» площадка. Лошадь, как я убедился, действительно терпелива. Она, по-видимому, знает дорогу, и я полностью полагаюсь на ее чутье. Мы трусим вдоль высохшего русла реки Вади-Муса (Река Моисея). Долина становится все уже. Справа и слева — могилы, некоторые украшены колоннами и обелисками. Наконец расстояние между отвесными скалами суживается до двух метров. Сказочный, нереальный мир! Нас окружают высокие, более чем стометровые, стены из красного песчаника. Голубое небо видно теперь только через узкий просвет. Гулко раздается стук лошадиных подков. Я часто нагибаю голову, боясь стукнуться о нависшие глыбы скал. Мне ясно теперь, почему уже в предэллинистический период это место называлось «Села», что означает «скала», и позднее было переведено на греческий как «Петра». Понятно также и то, почему Скавр, знаменитый полководец Помпея, испытанный в многочисленных битвах и привыкший к победам, вынужден был, сознавая свое бессилие, снять осаду со столицы набатеев.
Узкий коридор внезапно делает поворот, темнота отступает, и нас ослепляет солнце. Сквозь полуприкрытые веки вижу перед собой в пересечении двух ущелий здание удивительной красоты — оказывается, это двухъярусный вход в храм, носящий название «Сокровищница (или замок) фараона». Фасад и все помещения вырублены прямо в скалах из красного песчаника. Вспоминаю, что во время моей поездки к финикийцам мне уже встречался подобный тин построек. Да, в селении Маратус (Амрит) храм тоже был вырублен в скале. Но здесь постройка несравненно красивее и внушительнее; этому впечатлению способствует и красный цвет песчаника. Фасад в изобилии украшают колонны, статуи и рельефы.
За храмом ущелье расширяется, и взору открывается незабываемая панорама. Высокие скалы, окружающие котловину, сверкают в косых лучах солнца всеми оттенками красного цвета. Громадная, высотой в несколько сот метров, отвесная стена украшена великолепными, богато декорированными фасадами, некоторые из них имеют по нескольку этажей. Все это вытесано из камня талантливой рукой мастера. Но времени для осмотра мало: надо торопиться, чтобы, пока не зашло солнце, по возможности больше увидеть в великолепном скальном городе.
Его территория занимает большую площадь. От центра, где есть хорошо сохранившиеся руины храмов, не вырубленных в скале, а выстроенных традиционным способом, из камня, она простирается на много километров вдоль нескольких вади. Но поздно — осмотр некоторых мест придется отложить до завтра. Мы взбираемся на гору, чтобы увидеть, как заходит солнце, и долина погружается в темноту. Дорога проходит мимо могильного склепа с двумя львами у входа. По пути встречается еще много склепов и пещер, в которых жили люди. Наконец мы подходим к храму (мавзолею) Эд-Дейр, похожему на «Сокровищницу фараона», но еще большему по размеру. Его фасад имеет около 50 метров в ширину и 40 метров в высоту. Над ним на десятиметровой высоте возвышается каменная погребальная урна.
Через мощные входные ворота спускаемся в зал, тоже вырубленный в скале. Тени от мавзолея становятся длиннее и у края горы опрокидываются в пропасть. Багровый шар солнца, коснувшись горизонта, окрасил долину в золотой цвет. Песчаник принял теперь теплые желтые тона. Нас наполняет восторг перед архитектурными достижениями арабского народа набатеев, кочующие сыновья которого вышли из пустыни, осели здесь и за очень короткий промежуток времени смогли создать поразительные произведения культуры. Конечно, нельзя не заметить присутствия здесь элементов эллинистического архитектурного стиля. И все-таки даже при беглом взгляде видны черты набатейского традиционного строительного искусства.
О творческих силах этого народа говорят не только архитектурные, но и литературные памятники. Благодаря стечению счастливых обстоятельств мы познакомились с литературным произведением одного набатея, который своими критическими замечаниями социального характера занимал лучшие умы своего времени и идеи которого находили отражение в борьбе угнетенных масс. Набатейский купец Ямбул написал труд, который следовало бы отнести к жанру путевых заметок, по это нечто большее, это — облаченное в форму рассказов о странствиях изображение желаемого общества, основанного на социальной справедливости. Он повествует о своих впечатлениях (на самом деле выдуманных) о государстве, посвященном Гелиосу — Солнцу, расположенном на острове, которому он дал название «Остров блаженных». На этом острове он встретил только счастливых и свободных людей. Там нет ни богатых, ни бедных, ни господ, пи рабов, и там не ведают ни о преступлениях, ни о войнах. Произведение Ямбула было написано во II или даже в III веке до н. э., то есть более чем за 1700 лет до «Утопии» Томаса Мора, и оказало непосредственное влияние на классовые бои в Риме раннего периода. Сельскохозяйственные рабы из Сицилии подняли восстание, объединившее за короткое время 200 тысяч борцов, и с большим трудом Риму удалось его подавить. В 132 году до н. э. вспыхнуло восстание в Пергаме, незадолго до этого покоренном Римом, и здесь восставшие основали утопическо-коммунистическое государство, назвав себя «гелиополитами», то есть «гражданами города Солнца», и создали его по образцу государства, изображенного в книге Ямбула. Восстание также было подавлено, но пламя нельзя уже было загасить; один из вождей восставших, философ Блоссий (узнав о поражении, он покончил жизнь самоубийством), был воспитателем Тиберия Гракха, передавшего идеи свободы и социальной справедливости дальше.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА И ВИЗАНТИЙСКАЯ ЭПОХА
Книга книг
Бесчисленное множество людей за прошедшие почти две тысячи лет пытались отыскать следы изложенных в Библии событий, и прежде всего найти доказательства существования человека, которого они именовали Христом (помазанником).
