В ресторане мы заказали рыбу, и нам разрешили самим выбрать ее на кухне. Отдаем предпочтение большой, величиной с руку, рыбине, которую повар убивает тут же. Он чистит ее и натирает всевозможными пряностями: чеснок и лимон здесь присутствуют непременно. Потом он слегка поджаривает рыбу на древесных углях и подает со свежим салатом, орехами, морковью и лепешкой. Солнце давно уже зашло за горы, и ужин достойным образом завершает день. И только великое множество мух и комаров и особенно метод борьбы с ними, применяемый в отеле, мешают нам уснуть. На крыше большой веранды ресторана подвешен электрический прибор, похожий на рефлектор. Его яркий свет привлекает насекомых и поджаривает их. При этом возникает довольно сильный шипящий непрерывный звук, по я привыкаю к аккомпанементу этой «жаровни для насекомых» и засыпаю.
Поездка по морю в шторм
Наша следующая цель — Арвад, остров с очень древней историей, расположенный напротив города Тартуса. У небольшой лодочной станции — группа арабов, среди них несколько женщин, одетых в черное, с лицами, закрытыми покрывалами; им тоже нужно перебраться на остров. Штурман медлит, показывая на небо. Подул легкий бриз, но трудно представить, что он может помешать но время столь короткого плавания. Наконец штурман, убедившись, очевидно, что его опасения напрасны, предлагает нам усаживаться. Мотор начинает тарахтеть, суденышко отчаливает. Но едва мы миновали мол, легкий бриз в гавани обратился сильным ветром и стал неприятно раскачивать наше судно. Нос глубоко погружается в морскую пучину и снова взлетает вверх. Катеру с его слабым двигателем, наверное, трудно продвигаться вперед. Какое-то время кажется, что мы ни на метр не приблизились к острову. Такая поездка — все что угодно, только не удовольствие! Скоро наступает момент, когда женщины, строго соблюдающие обычаи, вынуждены поднять свои покрывала. А шторм все усиливается. Вода, подстегиваемая ветром, заливает крохотную палубу, где мы стоим, крепко ухватившись за поручни.
Через час с небольшим, промокшие до нитки, мы наконец добираемся до Арвада. Я чувствую себя скверно; кажется, силы оставили меня, когда, качаясь, я ступаю на землю. Но дурнота отступает, как только ощущаю твердую почву под ногами. Хасан тоже от соприкосновения с землей обретает новые силы. Правда, он клянется, что это его последняя поездка по морю, и проклинает мою настойчивость пройти по следам финикийцев еще и на острове.
Скоро мы окончательно успокоились, так как путешествие по Арваду оказывается очень увлекательным. Мальчишки предлагают свои услуги в качестве гидов. Красивый, загорелый юноша лет шестнадцати побеждает конкурентов, прогоняет всех охотников за бакшишем и ведет нас по узким переулкам острова. Эту крошечную территорию, размером 800 метров в длину и 500 — в ширину, населяет свыше 2500 человек; расстояние между домами норой не более двух метров. Арвадцы живут рыбной ловлей и добычей губок. Эта работа опасна: чтобы достать губку, нужно нырять на глубину в несколько десятков метров, и, если ловец, привлеченный новой добычей, неправильно рассчитает запас воздуха, зачастую он уже не возвращается на поверхность. Так погиб отец мальчика, однако сам он все-таки стал ныряльщиком за губками. Я поинтересовался, почему он по подыщет себе менее опасную работу. Мальчик принимает позу героя и говорит что-то о традициях и радости риска, но в конце концов нам становится ясной истинная причина: до последнего времени здесь не было никаких других возможностей заработать. Теперь — в связи со строительством нового порта для перевоза собственной, сирийской нефти — возникли более благоприятные возможности найти работу, там трудится, например, его брат, и это большое счастье для всей семьи. Но не всем пока хватает работы в порту, поэтому ему ничего не остается, как пырять за губками и от случая к случаю сопровождать любопытных туристов. К сожалению, заработок от лова губок в последнее время очень скудный, поскольку в наиболее богатых местах промышляют лодки западных стран. Он жалуется и на то, что их самым бессовестным образом обманывают скупщики. Но, добавляет юноша, администрация округа в Тартусе хочет положить конец этому обману и поддержать жителей острова, организовав товарищества по сбыту.
Арвад упоминается уже в Библии, в Книге бытия. Жители острова — финикийцы — превратили его в значительный торговый центр, а потом основали ряд поселений на побережье, из которых выросли, в частности, сегодняшние портовые города Тартус и Банияс. Город на острове лучше был защищен от вражеских войск, чем другие финикийские города, поэтому арвадцы могли отважиться оказывать сопротивление египтянам. Они обнесли остров мощной стеной, долгое время защищавшей их от врагов. Даже во время нововавилонского и персидского господства и после завоевания острова Александром Македонским в 333 году он сохранял определенную независимость.
Возвращение на материк было, к счастью, более приятным. Ветер улегся. Только катер еще не вычистили от следов нашего путешествия на остров. Километрах в десяти южнее Тартуса руины позднего финикийского поселения тянутся до края дороги: это Амрит. Конечно, мы должны остановиться, хотя бы для короткой прогулки. Сохранившиеся еще храмовые сооружения относятся к V и IV векам до н. э. Особенности некоторых жилищ в Амрите заключаются в том, что они не построены из кирпича или камня, а вырублены в скальной породе. Скалы обтесаны с таким мастерством, что остались только тонкие переборки внешних степ и разделяющие перегородки внутри строения. В степах вырублены окна и двери. После того как Амрит захватили римляне, он утратил всякое значение.
С суши в крепость финикийцев можно попасть только через старый мост
Водные лыжи и зимний спорт
После купания в море под Триполи, во время которого мы снова любовались морскими «нимфами», скользящими в изящном изгибе на лыжах по волнам, Хасан неожиданно предлагает поехать покататься на лыжах в горы. Среди цветущих абрикосовых деревьев, после купания в море, где вода такая теплая, какая у нас в Балтийском море бывает лишь и разгаре лета, да и то в самые солнечные годы, трудно представить, что эта идея может иметь под собой реальную почву. Правда, видны покрытые снегом вершины Ливанских гор, но полуденный час уже позади, и кажется невероятным еще сегодня взобраться наверх.
Но Хасан не дает сбить себя с толку и предлагает мне пари на бутылку виски. Через полтора часа, уверяет он, мы будем в идеальном для зимнего спорта месте. Я ударяю по рукам.
Дорога очень крута и извилиста. Чистенькие деревни, мимо которых мы проезжаем, выглядят так, будто они уже открыты для европейцев. Крыши большей частью из красной черепицы, в домах много окон — признак того, что здесь живут христиане. Мусульмане, сильно привязанные к арабским традициям, предпочитают иной способ постройки: дома обращены во внутренний двор, крыты плоской крышей и снабжены минимальным количеством окон, выходящих на улицу.
Несколько километров пути по узкой, хорошо асфальтированной дороге — и мы на высоте 500 метров над уровнем моря.
Приближаются горы, покрытые снегом вершины приветствуют и манят, а вокруг все зеленеет и цветет. Временами открывается великолепный вид на море. Суда становятся все меньше. По цвету воды можно определить глубину моря. Незабываемо прекрасная поездка!
Все ближе долина реки Нар-Кадиха. Сюда, в эту труднодоступную местность, пришли приверженцы монаха Иоанна Марона, выступившие в VII веке против монофизитских воззрений, которые на Востоке определяли толкование христианского учения. Здесь, в этой долине, они пережили кровавые преследования, так что она считается колыбелью маронитской религии, и ее почитают до наших дней. Марониты основали множество монастырей; самый известный из них — Дейр Каннубин, вблизи которого мы проезжаем и который расположен на высоте 1400 метров, — и поныне является летней резиденцией патриарха маронитской церкви. Основание монастыря восходит ко времени правления византийского императора Феодосия Великого (примерно к 379 году); поэтому его можно отнести к древнейшим сохранившимся христианским постройкам.
