Обладая способностью чудесно насыщать своих избранников неземными яствами, Грааль в западной традиции занимает то же место, что и восточная жертвенная чаша с ведической сомой, авестийской хаомой или греческой амброзией – пищей богов. У кельтов чаша, полная вина, пива или меда, которую юная девушка подносила вступающему на престол королю, является символом верховной власти. Со временем это значение переносится на чашу Грааля, на поиски которой отправляются рыцари Круглого стола. Символика расположения Грааля в центре Круглого стола, вокруг которого сидят рыцари, весьма близка китайскому образу неба, которое имеет форму круга с отверстием посередине (аналог чаши или кубка). В египетском символизме имеются ассоциации между чашей жизни и сердцем как центром жизни. Иероглиф, обозначающий сердце, имел форму сосуда.

Поиски Грааля и в языческой, и в христианской традиции – это возвращение в рай, духовный центр человека и Вселенной; символ инициации, проверки через испытания и встречу со смертью в поисках скрытого смысла и тайны жизни. Поиски обычно предпринимаются «солнечным героем», не имеющим представления о своей истинной природе. Например, Парцифаль, воспитанный в лесном уединении, юноша, одаренный рыцарскими доблестями, или рыцарь-аскет, девственный Галахад, сын грешного, но величайшего из рыцарей – Ланселота.

Грааль играл весьма значимую роль в тайной символике средневековых алхимиков. Вдыхающий новую жизнь в Феникса и дающий вечную юность тем, кто ему служит, Грааль имеет отношение к символике философского камня. Он также выступает в качестве барки, ковчега, в который заключены семена циклического возобновления жизни, семена утраченных традиций. Чаша Святого Грааля, содержащая кровь, основу жизни, отождествляется с сердцем, а следовательно, с центром. Грааль соединяет в себе два элемента: чаша или сияющий кубок с сердцем (треугольник, поставленный на вершину) олицетворяет женское, воспринимающее, водное начало, а копье или меч (треугольник, направленный вершиной вверх) – мужское, активное, огненное начало. Эти элементы объединены носителями жизни – кровью или священной жидкостью, стекающей в чашу. Жизнетворные, обновляющие силы, излучаемые солнечным сосудом, и силы уничтожения, являющиеся в образе кровоточащего копья, заключают в себе двойное таинство. Соединение противоположных начал играло важную роль в алхимической трансмутации – превращении.

В христианстве Грааль является неоднозначным символом. Надо упомянуть, что ни одно из преданий о Граале не признано официальной церковью. Ни один церковный летописец ни разу не обмолвился о Святой чаше, хотя во всех четырех евангелиях говорится о человеке по имени Иосиф, который выпросил у Понтия Пилата тело распятого Христа и, обернув его плащаницей, положил в гробницу, высеченную в скале. Грааль упоминается только в апокрифах. Но его образ весьма популярен в эзотерическом христианстве – Грааль символизирует святое Сердце Христа. Когда, по преданию, волшебный изумруд был отобран у Люцифера, после низвержения последнего в бездну, и из этого камня и был сделан Грааль, то подобно Деве Марии, искупившей грех Евы, кровь Спасителя посредством Грааля искупила грех Люцифера. Таким образом, значение Грааля все больше связывается с муками Христа, с идеей добровольной жертвы и искупления. В христианской легенде Грааль был дан Адаму, но оставлен им в раю после грехопадения. Он до сих пор находится в центре рая, и его нужно снова найти, новый Искупитель обретет чашу и восстановит рай для человечества.

Образ Грааля, бесспорно, нельзя полностью сводить ни к церковному таинству, ни к кельтскому мифу. Для рыцарской культуры Средневековья важность Грааля как символа состояла в том, что он соединял дух рыцарских приключений, вольную игру фантазии, использующей осколки полузабытой мифологии, и христианскую мистику. Эта чаша является символом благородства, чистых помыслов, душевного здоровья и стремления возвыситься, ибо только те из ищущих, кто обладает абсолютной чистотой сердца, могут достичь успеха на своем пути. Всякий недостойный, приблизившийся к святыне, бывает наказан раной или недугом, однако может ожидать исцеления от той же святыни. Грааль – это тайна, которая открывается лишь самым достойным.

Легенды о Граале возникли в Средние века как составная часть легенд об Артуре, а в письменной литературе появились на территории Франции в XII веке. Искатели Грааля Персиваль, Гавейн, Ланселот, Боре, Галахад – все рыцари короля Артура, отправлявшиеся в свои мистические странствия из Артурова двора, однако на этом сходство между их приключениями заканчивается. Хотя ни одна хроника не подтверждает, что кто-то из рыцарей нашел чашу и привез Артуру, но местонахождение Грааля молва настойчиво связывает с легендами о короле Артуре и с уже упоминавшимся аббатством Гластонбери в Англии.

Само название «Грааль» восходит к старофранцузскому редкому слову graal, обозначавшему большое блюдо, поднос. Именно такую форму имел священный сосуд, о котором идет речь в старейшем из имеющихся текстов о Граале. Самый первый вариант повести о Святом Граале – «Персиваль, или Повесть о Граале» – опубликовал известный поэт и трубадур Кретьен де Труа около 1180–1182 года. Там Грааль описан как большое выложенное драгоценными камнями блюдо, которое по залам замка проносит дева. Эта повесть осталась незаконченной. Кретьен де Труа утверждал, что его рассказ основан на данных, которые он нашел в книге, принадлежавшей графу Филиппу Фландрскому, но это утверждение нельзя ни доказать, ни оспорить. В то время вообще считалось, что автор не может ничего сочинить сам, и истинно лишь то, что содержится в старинных источниках. История, которая не была основана на старинном предании, не могла быть достойной внимания. Никого не смущало то обстоятельство, что истинность этих преданий проверить было невозможно. Поэтому Кретьен де Труа, как и многие после него, мог совершенно спокойно ссылаться на любой источник. Кроме того, в то время надо было крайне осторожно выбирать темы для романов и поэм – языческие сюжеты могли навлечь на автора гнев церкви. Герой повести Кретьена де Труа, рыцарь Персиваль Уэльский, упоминает таинственный Замок Грааля и его волшебный кубок.

Образ Персиваля основан на древней валлийской саге о богатыре по имени Придер, и в рассказах о нем часто говорится о магическом кубке, который обладал свойствами, полностью совпадающими со свойствами, приписываемыми Граалю. Саги о Придере содержатся в сборнике древних валлийских устных преданий «Mabmogion». Этот сборник переносит нас в фантастический мир кельтских мифов, содержащих в том числе и несколько рассказов о короле Артуре. Образы валлийского эпоса происходят от еще более древних кельтских героев. Король Лир, например, «родился» от Лера, одного из предводителей загадочного народа Туату де Даннан («племена богини Дану»). Этот народ, как рассказывает миф, прибыв откуда-то с севера, принес с собой на земли кельтов магические предметы – волшебный кубок, чудесное копье и непобедимый меч. В поздних легендах о короле Артуре эти предметы трансформировались в Святой Грааль, копье, которым ранили Христа, и меч Эскалибур.

О том, как Грааль попал в Британию, рассказал Робер де Борн в поэме «Иосиф из Аримафеи», написанной около 1200 года. Как и Кретьен де Труа, де Борн ссылается на рассказ из старинной книги, где говорится о том, как Иисус призвал Иосифа и дал ему Грааль – чашу Тайной вечери. Вместе со своей сестрой и ее мужем Броном Иосиф покинул Палестину и обосновался в некоей стране «далеко на Западе», где они проповедовали христианство. Таким образом, Робер де Борн недвусмысленно связывает Грааль с христианской традицией.

Кельтские, ирландские и валлийские сказания изобилуют сюжетами о волшебных питающих сосудах. Когда эта сложносоставная фольклорная традиция попала в XII веке во Францию, сочинители попытались в духе своего времени христианизировать ее мотивы. И поскольку Грааль, первоначально языческий сосуд, обладающий магическими свойствами, даровал человеку, согласно кельтским сказаниям, чудесное, мистическое блаженство, его естественно было связать с евхаристией, с христианскими таинствами. Грааль превратился в Святой Грааль (Saint Graal, Sangrail и пр.), а поскольку слово «грааль» было непонятное, темное, эта неясность давала свободу для переосмысления, и предмет, который им обозначался, стал пониматься как кубок, потир, чаша причастия.