Тихий голос внутри дерзко и упорно нашептывал, что Изабелл не была такой уж привлекательной…

Но факты остаются фактами. А жизнь подтверждает, что чертовски мало мужчин предпочитают милых наивных девушек роковым женщинам. Прекрати, приказала она себе. То, что произошло в ее комнате ночью, плод воображения. А сегодня он целовал просто из желания ее успокоить.

Путники вошли в лес. Свет смягчился, потому что густые деревья скрывали солнце, и только случайные лучи проникали то тут, то там сквозь ветви.

Неожиданно Брук остановился.

— Слушайте, — сказал он, сжав ее руку.

Она задержала дыхание и даже нахмурилась, пытаясь понять, что должна услышать. Кроме тихих ударов собственного сердца, она ничего не слышала. Но через минуту поняла: Брук предлагал послушать тишину.

Тишина была полной. Ничто ее не нарушало. Не раздавалось ни звука, ни щебета птиц, ни шевеления ветвей. Под ногами лежал не тронутый ничьими лапками снег. Лес застыл в белом безмолвии, и они были единственными живыми существами в целом мире.

— Буран всех загнал в норы, — сказал Энтони тихо, с любопытством глядя по сторонам. — Обычно в этом лесу бурлит жизнь. Птицы, белки, бурундуки, лисы. Много оленей. Иногда даже медведи встречаются.

Как интересно было бы кого-нибудь увидеть, подумала Лин и прошептала:

— Я хотела бы увидеть оленя. А медведи… Я не возражаю, если они в спячке.

Брук по-прежнему держал ее за руку, хотя уже и не было необходимости. Линда решила не обращать внимания, руке было уютно в тепле его ладони.

— Как правило, мы срубаем небольшую елку, — сказал Брук, оглядываясь вокруг. Поскольку ежегодно мы делаем посадки, у нас будет из чего выбрать, любой формы и любого размера.

— Вы всегда срубаете собственную елку? — С завистью Линда подумала о походах на елочные базары, которые обычно устраивались на парковочной площадке какой-нибудь брошенной бензоколонки под тентом. — Должно быть, вашей дочке это очень нравилось.

Она сознавала, что рискует, упоминая Джейн, но, в конце концов, противоестественно вести себя так, как Брук. Лин понимала его неохоту говорить о дочери, она сама не могла говорить об отце еще долго после его смерти. Но постепенно поняла, что избегать этих тем нельзя, говорить нужно, хотя бы для того, чтобы сохранить воспоминания в чистоте, не дать им стереться.

Рука Брука шевельнулась, но голос прозвучал ровно и вежливо.

— Я думаю, да. Обычно Тролль брал ее с собой. Я никогда не мог вовремя вернуться с работы.

— Никогда?

— Никогда. — Тони остановился перед невысокой елкой. — Как насчет этой? — Отпустив ее руку, он провел ладонью по стволу. — Нет, ствол не достаточно прямой.

Девушка осмотрела ближайшие деревья. Они были все такие ладные и красивые, что выбрать, казалось, невозможно. Немного поодаль восемь или девять елок составляли круг. Если смотреть на их высокие верхушки, создавалось впечатление шпилей средневекового замка.

— Как необычно! — Линда указала на поразившие ее деревья.

Брук почему-то засмеялся.

— Да, — наконец сказал он. — Мы с сестрой играли здесь в детстве. Представляли, что это старое аббатство. — Он отвернулся, как будто теперь это его ничуть не трогало. — Пойдемте. Давайте посмотрим, сможем ли мы здесь что-нибудь выбрать.

Спустя полчаса они все еще искали, выбирали, обсуждая каждое дерево, споря по любому поводу и наслаждаясь каждой минутой общения. Энтони решил, что это не охота, а поиск. Поиск самой лучшей рождественской елки.

Лин падала от усталости, но Тони был непреклонен. Эта слишком высокая, та слишком низкая, та недостаточно густая, а большинство, по мнению хозяина, не той формы.

— Нет, — в очередной раз качал головой Брук, отвергая предложенный Линдой экземпляр, — Слишком тяжелая верхушка.

Она округлила глаза.

— Для человека, который вообще не хотел украшать елку к празднику, вы чрезмерно придирчивы. Если нам повезет, мы отыщем елку, которая вам понравится, как раз к следующему Рождеству.

— Я не придирчив, — возразил Брук с обычной своей ухмылочкой и продолжал осматривать деревья. — Я просто разборчив.

— Да, я заметила. — Наклонившись, Лин зачерпнула снега и принялась лепить снежок. — Вы просто невыносимы. — Она запустила снежок ему в голову.

Разумеется, она промазала, и снежок улетел куда-то между елок, которые они забраковали по какой-то причине час назад. Он круто повернулся, его глаза угрожающе расширились.

— Не очень умная выходка, — медленно произнес Тони.

— В самом деле? — Она прикусила губу, стараясь сохранить независимый вид. — Почему же?

Он направился к ней, размашисто и уверенно ступая по глубокому снегу.

— Потому что вы промазали. А основное правило гласит: не кидать снежок, пока не увидишь глаза противника. Слышали об этом?

— Гм… Звучит как будто знакомо. — Линда невольно отступила, глядя, как он приближается, словно гибкий черный хищник, с легкостью преодолевая разделяющее их расстояние. Смешно, но внутри шевельнулся страх, и девушка сделала назад еще несколько шагов, пока не почувствовала прикосновение мягкой хвои.

Отступать дальше было некуда, и она быстро наклонилась, чтобы сделать новый снежок. Но Брук был уже рядом. Он взял ее за плечи и заставил выпрямиться.

— А-а, плутовка… — Низкий голос Энтони звучал с хрипотцой. Он посмотрел на маленький снежок в ее руках: не больше, чем мячик для гольфа. — Вы ведь не собирались это кинуть в меня, правда?

Глядя прямо в глаза, он слегка потряс ее плечи. Потеряв равновесие, девушка была вынуждена сделать шаг назад. С потревоженных веток посыпался снег. Брук подтолкнул ее, низкие ветви раздвинулись, и она почувствовала острый и свежий запах хвои. Энтони все наступал, и наконец Линда уперлась спиной в ствол.

— Не собирались? — спросил он снова, скользя ладонью по ее руке от плеча до пальцев, все еще сжимавших снежок.

— Я подумывала об этом, — храбро сказала Линда, но дрожь в голосе выдала ее.

— Не надо, — мягко сказал Брук. — Не сейчас. Сначала я вам кое-что скажу. — Он перевел взгляд на ее губы, и девушка затрепетала. — А потом, если у вас не пройдет желание швырнуть в меня снежок, обещаю, что не буду мешать.

Лин почувствовала внезапную слабость. Пальцы сами собой разжались, не в силах удержать маленький бесформенный комочек снега.

— Хорошо, — кивнула она, заинтригованная, но и одурманенная запахом хвои и близостью Энтони, не понимая, о чем идет речь.

— Это может показаться неожиданным. — Он не отводил глаз от ее лица. — Но я надеюсь, вы оцените.

— Что? — выдохнула Лин, облизывая внезапно пересохшие губы.

Он протянул руку и стряхнул снег с ее волос. Ее тут же окатила горячая волна, способная, наверное, растопить любое количество снега.

— Случалось вам искать что-то очень важное, без чего вы не можете жить, но это что-то все время ускользает от вас?

Линда кивнула, все еще ошеломленная, не понимая, о чем он.

— Я думаю, да.

— И иногда даже кажется, что вы нашли то, что искали, но по каким-то причинам это оказывается не тем? И вы знаете, что должны продолжать поиски, пока не найдете то, что нужно? — Она снова кивнула, очарованная чувственной красотой глубокого голоса. Он улыбнулся. — А потом, когда вы уже почти не надеетесь, вдруг оказывается, что вот же оно, прямо перед вами.

Она поймала себя на том, что почти не дышит, с трудом улавливая смысл слов, просто следит как завороженная за движениями полных, властных, притягивающих губ.

— Вы нашли? — по-прежнему не дыша, прошептала она.

— Да, — подтвердил он, — Именно здесь. Именно сейчас.

Энтони осторожно взял ее руку, аккуратно снял перчатку и приложил ладонь к стволу елки, у которой они стояли. И медленно провел ее ладошкой по шершавой коре.

— Я нашел то, что искал, — сказал он, и она наконец, хотя и слишком поздно, увидела озорные искорки в его глазах. — Я нашел превосходную рождественскую елку.