Однако неограниченные познания Заласты и подсказали ему, где искать средство, коим мог бы он разорвать сию связь. На заре времен, в далекой Талесии тролль по имени Гвериг облек в форму Беллиом, и ведомо стало Заласте, что с помощью Беллиома сумеет он исполнить давнишнее свое желание.

Затем появился на свет Анакха, и было сие знаком, что скоро и сам Беллиом покинет свое тайное укрытие, и по различным знамениям и предсказаниям узнали стирики-отступники о рождении Анакхи, и дали совет Заласте отправляться в Эозию и не спускать глаз с Анакхи во все его детство и юность, дабы узнать его лучше, – ибо надеялся Заласта, что в день, когда Анакха вернет в мир Беллиом, сумеет он отнять у него Сапфирную Розу и тем победит наконец Богиню-Дитя. Однако в день, когда Анакха унаследовал известное вам кольцо, осознал Заласта свою ошибку. Весьма мудро поступили Тролли-Боги, велев Гверигу придать Беллиому облик Сапфирной Розы. Человек по природе своей изменчив и непостоянен, и алчность извечно таится в его душе, а тролли суть скопище худших человеческих черт. Потому и сделали Тролли-Боги кольца ключом к могуществу Беллиома, иначе же всякий, кто обладал бы силой, мог бы повелевать им. Оттого Афраэль похитила кольца у Гверига и тем лишила его власти над Беллиомом, и сделала так, что ни один смертный не мог им повелевать. Тролли-Боги же, полагая свою власть непревзойденной, мало интересовались Камнем-Цветком и, не доверяя друг другу, наложили на него чары, дабы ни один из них не мог, помимо прочих, наложить руку на Беллиом. Лишь совместно могли они повелевать им, и устроили они так, чтобы они, боги, действуя вместе, могли управлять силой Беллиома без колец. – Она замолчала, размышляя, быть может, над странностями Троллей-Богов.

– Воистину, – продолжала она, – Тролли-Боги суть стихии, а потому, взятые отдельно, ограничены так, что разум одного из них нельзя счесть целым и завершенным. Лишь объединившись, что случается весьма редко, способны они достичь той завершенности и целостности, что доступна и уму обычного человеческого дитяти. С другими богами, однако, дело обстоит иначе. Разум Азеша, как бы ни был он уродлив и мерзок, был однако целостен, и в целостности своей мог бы он повелевать Беллиомом без колец. Вот какова была опасность, грозившая тебе, Анакха, когда предпринял ты путешествие в Земох, дабы сойтись в поединке с Азешем. Случись Азешу отнять у тебя Беллиом, он силой принудил бы камень подчиниться ему и слить его силу со своею.

– Это было бы не слишком приятно, – пробормотал Келтэн.

– Что-то я не понимаю, – сказал Телэн. – В последнее время Спархок несколько раз заставлял Беллиом исполнять его приказы без помощи колец. Это значит, что Спархок – бог?

– Нет, юный господин, – улыбнулась Ксанетия. – Анакха – создание Беллиома, а посему в некоей мере является частью его – равно как и кольца. Потому Анакха не нуждается в кольцах. Заласта понял сие. Когда Анакха убил Гверига и взял в руки свои Беллиом, Заласта усилил надзор за ним, следуя за кольцами. Так надзирал он за продвижением Анакхи, таким же образом следил и за его подругой.

– Отлично, Спархок, – зловещим тоном проговорила Элана. – Как ты добыл мое кольцо? И что такое вот это? – Она вытянула руку, на пальце которой красовалось кольцо с рубином. – Дешевая стекляшка?

Спархок вздохнул.

– Твое кольцо похитила для меня Афраэль, – сознался он. – Она же и принесла замену. Сомневаюсь, чтобы она стала использовать стекло.

Элана сорвала с пальца подмененное кольцо и швырнула его через всю комнату.

– Верни мне мое кольцо! Немедленно верни мне мое кольцо, вор!

– Я его не крал, Элана, – возразил он. – Это сделала Афраэль.

– Но ты взял у нее кольцо, верно? Значит, ты – соучастник кражи. Верни мне мое кольцо!

– Хорошо, любовь моя, – покорно ответил он. – Я и сам собирался это сделать, да как-то вылетело из головы. – Он вынул шкатулку и велел:

– Откройся!

Он не стал при этом прикасаться к крышке кольцом, решив проверить, подчинится ли шкатулка его приказу.

Она подчинилась. Спархок вынул кольцо своей жены и протянул его ей.

– Надень его туда, где ему надлежит быть, – потребовала она.

– Хорошо. Подержи вот это. – Спархок передал Элане шкатулку и сам надел кольцо на ее палец. Затем он протянул руку за шкатулкой.

– Нет, подожди. – Элана отдернула шкатулку и взглянула на Сапфирную Розу. – Он знает, кто я такая?

– Думаю да. Почему бы тебе самой не спросить у него об этом? Назови его «Голубая Роза». Так звал его Гвериг, и он привык к этому имени.

– Голубая Роза, – сказала Элана, – ты знаешь меня?

Лазурное сияние Беллиома на миг померкло и вновь усилилось.

– Анакха, – прозвучал неестественно-ровный голос Телэна, – желаешь ли ты, чтобы я отвечал на вопросы твоей подруги?

– Я был бы доволен, если бы ты ответил ей, – сказал Спархок. – Наши с нею жизни сплетены так тесно, что мы разделяем с нею одни на двоих мысли. Желаем мы того или нет, но нас трое, и вам с ней следует узнать друг друга ближе.

– Сего не было в моих замыслах, Анакха, – в голосе Телэна прозвучала легкая нотка упрека.

– Мир изменчив, Голубая Роза, – сказала Элана, – и нет замысла столь совершенного, чтобы его нельзя было исправить. – Ее речь, как и речь Спархока, стала торжественно-архаичной. – Говорили мне, будто бы подвергну я свою жизнь опасности, буде пожелаю коснуться тебя. Истинно ли это?

На оцепеневшем лице Телэна появилось выражение мрачной решимости.

– Воистину так, подруга Анакхи. – Голос Телэна был тверд и холоден как сталь. – Однажды и лишь однажды, истомившись несчетными веками заточения в теле земли, дозволил я Гверигу взять меня в руки; тогда-то и обрел я облик, что так приятен тебе. Жестокими алмазными резцами и проклятым жгучим железом истерзал мою живую плоть Гвериг, придав ей сию нелепую форму. Должен я подчиниться касанию бога; охотно подчиняюсь я касанию Анакхи в надежде, что некогда он освободит меня от облика, ставшего моею темницей. Для всех прочих прикосновение ко мне суть гибель.

– И ты не можешь… – она не закончила фразу.

– Нет. – Ответ был холоден и непреклонен. – Не вижу я причины доверять существам сего мира. Гибель, что несет касание ко мне, останется неизменной, и так же неизменен останется соблазн коснуться меня у тех, кто меня узрит. Едва узрев меня, возжаждет любой меня коснуться – и найдет свою смерть. Мертвый не возжелает поработить меня; живым я не доверяю.

Элана вздохнула.

– Ты суров, Голубая Роза.

– Не без причины, подруга Анакхи.

– Быть может, когда-нибудь научимся мы доверять друг другу.

– В сем нет нужды. Достижение цели нашей от сего не зависит.

Элана вновь вздохнула и вернула шкатулку мужу.

– Продолжай, Ксанетия. Так значит, тенью, которая преследовала меня и Спархока, был Заласта? Мыто думали вначале, что это Азеш, а потом грешили на Троллей-Богов.

– Тенью сей был разум Заласты, королева Элении, – пояснила Ксанетия. – Стирикское заклятье, ведомое лишь немногим, позволяло ему незримым слышать и узнавать многое.

– Я бы не сказала, что незримым. Я всякий раз видела эту тень. Видно, это не слишком прочное заклятье.

– Сие было деяние Беллиома. Искал он предостеречь Анакху о присутствии Заласты, делая его отчасти зримым. Поскольку одно из колец было на твоей руке, ты также могла видеть тень разума Заласты. – Ксанетия помолчала. – Заласта терзался страхом, – продолжала она. – Приспешники Азеша замыслили заманить Анакху – вместе с Беллиомом – в Земох, где Азеш сумел бы отнять у него камень. Случись сие, и надежда Заласты уничтожить Афраэль и завладеть Сефренией навеки обратилась бы в ничто. Воистину, Анакха, все помехи, воздвигаемые на твоем пути в Земох, были делом рук Заласты.

– Я и прежде ломал над этим голову, – задумчиво проговорил Спархок. – Мартэл был человек непоследовательный, и на него это было не слишком-то похоже. Мой бывший братец был прямолинеен, как лавина. Мы, однако, полагали, что это Тролли-Боги. У них тоже была причина не хотеть, чтобы Беллиом попал в руки Азеша.