– Вот как?

– Они бегали по коридорам с воплями: «Спархок идет! Спархок идет!» – Да, он порой производит на людей именно такое впечатление, – согласилась Флейта. Оглядев своих спутников, она добавила:

– Это он. Теперь можно двигаться дальше.

У Итайна был озадаченный вид.

– Одну минутку, – сказала сестре Сефрения. – Итайн, как эти люди узнали, что мы едем сюда? Тамулец пожал плечами.

– Я в это особенно глубоко не вникал. На министерство внутренних дел работает множество самого отвратительного народа. Должно быть, кто-то из этих соглядатаев загнал пять-шесть коней, чтобы доставить эту новость.

– Это невозможно, – отрезала она. – Никто не смог бы опередить нас, пользуясь обычными средствами. Мог эту новость доставить стирик?

– В Кинезге нет стириков, дорогая леди. Кинезганцы и стирики враждуют с начала времен.

– Да, я знаю. И все же полагаю, что ты можешь ошибаться. Я почти уверена, что по крайней мере один стирик проехал через Кинестру перед тем, как среди местных полицейских чиновников началась паника.

– Как ты пришла к этому заключению, матушка? – спросил Вэнион.

– На наших врагов работает стирик, – ответила она. – Он сотворил тень, которую уничтожил в Эдоме Спархок. Во всяком случае, тот, кто прятался за этой тенью, кричал по-стирикски. – Сефрения нахмурилась. – И все же я не понимаю, как он мог опередить нас. Возможно, это какой-то отступник, заключивший соглашение со старшими богами. Мы так до конца и не постигли размеров их могущества.

– А не мог это быть сам старший бог? – спросил Вэнион.

– Нет, – жестко сказала Флейта. – Когда мы свергли их, мы заключили их всех в темницу – примерно так же, как Азеша. Старшие боги не могут передвигаться по миру.

– Я, кажется, не понял по меньшей мере половины этого разговора, – заметил Итайн. – Не хотите ли представить меня дамам?

– Извините, ваше превосходительство, – сказал Вэнион. – Мы и не собирались хранить от вас секреты. Эта леди, как вы уже поняли, – стирик. Позвольте представить вас Сефрении, верховной жрице богини Афраэль.

– Богини-Дитя?

– Так ты знаешь ее? – спросила Сефрения.

– Мне рассказывали о ней стирики – мои коллеги по университету. Кажется, они были от нее не в восторге. Они явно считали ее капризной – и немного легкомысленной.

– Капризной?! – возмутилась Флейта. – Легкомысленной?!

– Не принимай это на свой счет, – посоветовал Спархок.

– Но это же обо мне, Спархок! Они оскорбили меня! Когда ты вернешься в Материон, я хочу, чтобы ты отправился в университет и вызвал на поединок этих нечестивых мерзавцев! Я хочу крови, Спархок! Крови!

– Человеческие жертвы, Божественная? – мягко спросил он. – Разве это сообразуется с твоим нравом?

– Ну… – она заколебалась. – Во всяком случае, можешь их отшлепать.

Остолбеневший Итайн уставился на них.

– Впечатляет, верно? – осведомился Телэн.

Сказать, что брат Оскайна потрясен, было бы явным преуменьшением. Когда они ехали на восток от Кинестры, он не сводил с Флейты округлившихся глаз.

– Да прекрати же, Итайн! – велела она наконец. – Я не собираюсь отрастить вторую голову или превратиться в змею.

Тамулец содрогнулся и провел рукой по лицу.

– Должен сказать, что я в тебя не верю. Не то чтобы я хотел тебя оскорбить, просто я убежденный скептик в вопросах религии.

– Бьюсь об заклад, что я сумею изменить твои взгляды, – с лукавой усмешкой заявила она.

– Прекрати, – сказала ей Сефрения.

– Он убежденный агностик, Сефрения, а стало быть, законная добыча. Кроме того, он мне нравится. У меня еще никогда не было почитателей-тамульцев, и мне нужен по крайней мере один. Итайн вполне подойдет.

– Нет.

– Сефрения, я ведь не прошу, чтобы ты мне его купила. Я сама выманю его из кустов, так что тебя это совершенно не касается. Это не твое дело, дорогая сестра, а потому не суй в него свой нос.

– Неужели к этому когда-нибудь можно привыкнуть? – жалобно осведомился Итайн у остальных.

– Никогда, – рассмеялся Келтэн. – Впрочем, ты скоро притерпишься. Мне, к примеру, помогает выпивка.

– Келтэн применяет это средство везде и повсюду, – пояснила Флейта, легкомысленно тряхнув головой. – Каждый год он пытается вылечить зиму бочонком арсианского красного.

– Мы закончили свои дела в этой части Империи? – спросил у нее Спархок.

– Нет. Должно случиться кое-что еще. – Богиня-Дитя вздохнула и теснее прижалась к своей старшей сестре. – Пожалуйста, Сефрения, не сердись на меня. Боюсь, тебе не понравится то, что должно произойти, однако это необходимо. Как бы ни было тебе больно, помни, что я люблю тебя. – Она села и протянула руки к Спархоку. – Мне нужно поговорить с тобой… с глазу на глаз.

– Секреты? – спросил Телэн.

– У всех девушек бывают секреты, Телэн. В свое время ты это еще узнаешь. Отъедем немного в сторону, Спархок.

Они отъехали на несколько сот ярдов от дороги и двинулись вперед, вровень с остальными. Железные подковы Фарэна цокали по ржавому, спекшемуся от солнца гравию пустыни.

– Мы доедем до тамульской границы, – сказала Флейта. – То, что должно произойти, случится именно там, и прежде, чем это случится, я покину вас.

– Покинешь?! – ошеломленно переспросил он.

– Какое-то время вы неплохо справитесь и без меня. Я не могу присутствовать при этом событии. Тут замешаны правила приличия. Я могу быть, как сказал Итайн, капризной и легкомысленной, но я знаю, что такое хорошие манеры. В этом событии примет участие некто, кого оскорбило бы мое присутствие. У нас с ним в прошлом были некоторые недоразумения, и с тех пор мы не разговариваем друг с другом. – Она скорчила скорбную гримаску. – Это случилось довольно давно, – созналась она, – восемь-десять тысячелетий назад. Он сделал кое-что, что мне совершенно не понравилось, – само собой, он не потрудился объяснить мне, зачем это делает. Я люблю его, но он ужасно высокомерен. Он всегда держится так, словно все мы слишком тупы, чтобы понять, что он делает, – но я-то все понимаю. Он нарушает одно из главнейших правил. – Она махнула рукой, словно отметая что-то. – Ну да ладно, это наше с ним личное дело. Присмотри за моей сестрой, Спархок. Ей придется очень нелегко.

– Она заболеет?

– Наверное, она предпочла бы заболеть. – Богиня-Дитя вздохнула. – Хотела бы я как-нибудь избавить ее от этого, но ничего не поделаешь. Она должна пройти через это, если хочет вырасти.

– Афраэль, ей уже больше трех сотен лет.

– Ну и что? Мне в сотню раз больше, а я все еще расту. То же относится и к Сефрении. Я славная, Спархок, но я никогда не обещала, что со мной будет легко. Ей будет ужасно больно, но, когда она пройдет через это, она станет намного лучше.

– Знаешь, ты говоришь загадками.

– Я и не должна говорить ясно и просто, отец. Это одно из преимуществ моего положения.

От Кинестры до границы к западу от Сарны они продвигались не торопясь, от оазиса к оазису. Спархок не мог бы сказать наверняка, но ему казалось, что Афраэль чего-то ждет. Она и Вэнион много времени проводили над картой, и прыжки отряда через выжженную солнцем пустыню становились все короче, а стоянки в оазисах – все длиннее. Чем ближе подъезжали они к границе, тем медленнее становилось их продвижение и все чаще они просто ехали шагом по бесконечным пустынным землям, вовсе не прибегая к Беллиому.

– Трудно добиться каких-либо точных сведений, – рассказывал Итайн на четвертый день после того, как они покинули Кинестру. – В большинстве случаев свидетелями этих явлений были кочевники пустыни, а они не настолько доверяют властям, чтобы говорить с ними откровенно. Ходят обычные дикие басни о вампирах, вурдалаках, гарпиях и тому подобном, но мне сдается, что эти видения по большей части являются из бурдюка с вином. Кинезганские власти высмеивают эти россказни как бред невежественных простолюдинов, которые слишком много пьют и слишком долго жарятся на солнце. Тем не менее, они весьма серьезно относятся к сообщениям о сияющих.