К этому же году Петрович планировал выпустить и программный текст "О рабах божьих и чада божьих". Числить себя в рабах ему претило. Он полагал, что и остальные граждане его будущей державы всецело разделят лозунг "Мы нет рабы. Рабы не мы". Вот он и подводил идеологическую базу под надежды Бога на что, что его дети рано или поздно повзрослеют и будут вести праведный образ жизни не из-за страха господня, подобно неразумным и бессловесным тварям, к которым относились и рабы, а исключительно в силу высокой духовности и сознательности.
Концепция "детей божьих" органично накладывалась на традиционные славянские верования.
Чады, надо признать, творили бессмысленное. Пожалуй, неприязнь к постам единственное, в чем князья проявляли редкое единодушие.
Ну и в проведении специальной олимпиады по мерянию пиписьками. И вот это Петровича бесило неимоверно. Причем такая реакция вызывал удивление у него самого в первую очередь. Пока он как-то не разложил все у себя в голове по полочкам. После чего не знал, плакать ему или смеяться.
Оказывается, от русских князей он подсознательно ожидал высокой гражданской ответственности, разумности и продвинутости в плане управления. А вместо этого князья с упоением резали друг дружку лично или через наемников, рвались на киевский престол словно там им был обещан рай небесный на земле, или наоборот, стремились к автономии и сепаратизму. Сволочи. Нет другого слова.
Ну конечно, все эти Владимиры, Святополки, Изяславы и Ярославы были ничуть не хуже и не лучше всех остальных князей, герцогов, королей и прочих правителей что в Европе, что в Азии. В меру тупые, в меру жадные, в меру подлые и агрессивные. Нормальные, одним словом. Но Петрович подсознательно воспринимал их как "наших". А они вели себя не то что как "ненаши", а как самые настоящие козлы. То поляков приведут. То половцев. То варягов.
С варягами, кстати, смешно вышло. Прознали они о богатствах курии и решили натихаря поживиться. И подвоха от "длиннорясых", естественно, никто не ожидал. Их английские коллеги были способны только красиво заламывать руки и прятаться по щелям подобно тараканам. Но правильные православные (в последнее время Петрович подумывал заменить "правильных" на "истинных") по щелям не прятались, а усиленно катали ката. С бо. А проще говоря, с дрючками.
И получилось строго по заветам классика:
" Ви, батьку, пиздуйте в ваше море та хутчіше,
бо я дрючком переєбу єбальник
щє й дядька позову і ми з ним разом
таких піздюлєй вам понакладаєм,
шо Данія здригнеться".
Лесь Подерв'янський. Гамлєт, або Феномен датського кацапізма.
Дания, или кто там был в роли варягов, содрогнулась. Не помогли ни доспехи, ни мечи. Окованные посохи поставили жирную точку на несуразной идее поживиться за счет добрых, но бедных монасей.
Конечно, и то, что дозорные не ворон ловили, а усердно тащили службу, сыграло свою роль.
Идея прятаться в монастырях Петровичу всегда казалась странной. Молодые, здоровые девки и парнищи отрешались от мира, не рожали деток и не служили в армии. Нафик такие монастыри. Роди, отслужи, и тогда можно и в монастырь. То есть Петрович воспринимал монастыри как своеобразные дома престарелых. Для ветеранов Куликовских битв. Или для инвалидов детства. А роль домов культуры и научно-исследовательских центров должны были выполнять специализированные учреждения, Которые так бы и назывались. Дом Культуры. Дворец пионеров. НИИ или Политех. Но пока это было не более чем благим пожеланием. Процент престарелых в обществе был очень и очень невысок.
Не доживал народ до престарелого возраста в массе.
Как-то так сложилось, что Беловодье и прилегающие к нему окрестности считались землей патриарха. И князья особо права на это район не предъявляли. Ну разве что сдуру и по глупости. Однако общественное мнение их резко осуждало. Часто с помощью добрых монасей со все теми же дрючками.
Вот тоже кстати феномен. Римская курия военно-монашеские ордена создавала активно. Инструмент в целом получился мощный, работоспособный и действовавший к вящей славе папского престола. А православные кроме новгородского владычьего полка и эпизодических ситуаций с осадами монастырей как-то не стремились накачивать мускулы, действуя все больше одним добрым словом.
Быть или не быть православным военно-монашеским орденам Петрович еще не решил. Вообще-то, если честно, кроме красивого антуража, особых задач для таких орденов он не видел. Его намного больше привлекала идея православного аналога ордена иезуитов. Вот уж действительно высокоэффективная организация. Колледжей пооткрывать в разных странах и готовить агентов влияния. На дурака, как говориться, не нужен нож.
В княжеские которы Александрийский Патриархат практически не вмешивался, и очевидную поддержку никому не оказывал. Святополк против Владимира, Ярослав против Святополка, Ярослав против Брячислава Полоцкого (Ярослав, кстати, продул, и Полоцк получил фактическую самостоятельность, за что княжество дорого заплатило впоследствии), Ярослав против Мстислава.
"И несть им числа".
Одно время Петрович подумывал поддержать наших в матче Ярослав - Болеслав. Еще с Того Времени ему врезался в память факт, что в основе богатства Краковского воеводства лежала добыча соли. Огромные соляные шахты в Вавеле, где соль добывалась на протяжении тысячелетия. Петрович полагал, что Краков вполне годится на роль западного форпоста киевских земель.
Но перебороть свою неприязнь к Ярославу так и не смог. Хладнокровное убийство Бориса и Глеба, и красивый перевод стрелок на Святополка может и объяснялся высокой политикой, но чисто по-человечески Петровичу Ярослав из-за этой истории был не по сердцу. У Петровича с его братом отношения тоже были не простые, но не до смертоубийства же доходить. Не вмешался, одним словом.
Никуда Краков не денется.
Так что только природное человеколюбие Петровича спасало пока князей от геноцида.
А в далекой Персии поднимал голову призрак зороастризма.
Иногда азиатские дела казались Петровичу многоголовой гидрой, одолеть которую совершенно невозможно. Не успел расправиться с одними кочевниками, как уже прутся вторые.
До значительного влияния европейцев на ход исторических процессов по меркам Того Времени было как минимум пара веков, а то и больше. В Этом Времени Петрович и вовсе не намеревался допустить их к дележу мирового пирога. И уж никак ему не улыбалось иметь у себя под боком разных османов, сельджуков и прочих турков.
Умом Петрович понимал, что его негативное отношение к туркам и арабам во многом перенеслось вместе с ним. Мусульманизация Европы, исламские трущобы в Париже, туркестан в Германии и шариат в Англии казались Петровичу странным извращением, отнюдь не способствующим установлению Рая Небесного на Земле. С его точки зрения, ислам прекрасно подходил для верблюдофилов и совершенно не мог служить базой для гармоничного развития социума.
Впрочем, если быть откровенным, в качестве допустимых религиозных учений Петрович рассматривал всего два: чань-буддизм, ну и свое правильное православие.
Петрович много времени провел в размышлениях, чем же разбавить мусульманский пояс, протянувшийся от Испании до Филиппин. И в конце концов остановил свой выбор на зороастризме.
Не то чтобы ему сильно нравился зороастризм. Вполне можно было бы и митраизм выбрать, как более близкий к христианским постулатам. Недаром христиане так много заимствовали из митраизма. Однако, Хосров зороастризм кодифицировал. А вот митраизму с этим не повезло.
Немаловажном фактором в выборе зороастризма послужило также то, что, несмотря ни на какие ухищрения мусульман, персы в равной степени как крестьяшки, так и феодалы всех рангов, хранили священный огонь Авесты в своих сердцах.
Это было неожиданно. Такой приятный и значимый бонус.
Надо сказать, что к персам Петрович испытывал странную симпатию.
