Встретился я и со старшей дочерью Михаила Васильевича Хвастунова, Натальей Михайловной Хвастуновой. Она непосредственно присутствовала при написании мемуаров Мессинга и рассказал мне, как это происходило: «Летом 1963 года позвонили отцу из издательства «Советская Россия». Папа сказал: будем писать книгу про такую выдающуюся личность как Мессинг. Писали эту книгу так. Мне тогда было 13 лет. Мы с Мессингом поселились на нашей даче в Барыбино на две-три недели, а отец приезжал к нам и работал с Мессингом. В ту пору там было безлюдно. В поселке почти никто не жил Я боялась, что Вольф Григорьевич читает мои мысли, и думала о всякой чепухе. Но Вольф Григорьевич понял эту чепуху, и улыбнулся. Помню такой случай. Мы собирались утром пойти на рыбалку вместе с Вольфом Григорьевичем. Я боялась, что просплю – встать надо было в 6 часов утра. Вольф Григорьевич успокоил, что он меня разбудит. И я проснулась ровно в 6 утра, свежая, отдохнувшая и легко встала. Я уверена, что он разбудил меня телепатически. Он уже покашливал за дверью.
Мессинг жил на нашей даче 2–3 недели. У меня незадолго до этого, в мае 1963 года, умерла мама. Отец несколько раз приезжал (не каждый день) и оставался на ночь. Папа сказал мне, что Вольф Григорьевич приедет на такси. Я удивилась: почему не на электричке. Приехать в 63-м из Москвы на нашу дачу на такси – это было нечто. Машин тогда было мало, стоила поездка загород дорого. Папа ответил, что Мессинг так воспитан, что не может сидеть, когда женщина стоит, уступит место, и ему весь путь придется простоять на ногах. Он был очень вежлив. Чувствовалось дореволюционное воспитание, какого у нас уже не было. Никто его в этой даче не запирал, как утверждал этот человек (Шенфельд. – Б. С.). Он сам изъявил желание отдохнуть на этой даче. И никаких денег себе папа не требовал. Он был бескорыстным человеком. Я присутствовала при их беседах с отцом во время написания мемуаров. Было очень трудно и отцу и мне уразуметь, откуда у Мессинга такие способности. Папа мне говорил о времени как способе существования материи (по Ленину). Говорил, что ученые очень мало знают о времени».
Сохранился карандашной портрет Мессинга, сделанный тогда Натальей Михайловной. На его обороте Михаил Васильевич написал: «В.Г. Мессинг 16.I.64. во время чтения первых глав его рукописи». Это – одно из немногих документальных свидетельств, точно датирующее время работы Мессинга над его мемуарами.
Кстати сказать, по свидетельству Натальи Михайловны, Мессинг еле все – и рыбу, и мясо, и овощи, и фрукты. Это – по поводу утверждений некоторых людей, якобы знавших Мессинга, насчет того, что он был вегетарианцем и никогда не ел мясо.
Прерву здесь рассказ Натальи Михайловны. Упомянутый ею разговор, по свидетельству Михаила Голубкова, почти дословно воспроизведен в первой части его романа «Миусская площадь», причем воспроизведен не со слов отца, а как результат его собственных размышлений в попытке объяснить феномен Мессинга.
Вот как ведут разговор о времени один из героев романа Голубкова советский дипломат Константин Грачев и немец инженер Вальтер фон Штайн, зашедшие в гости на новоселье к сотруднице Константина студентке коммунистического университета Анне. Вальтер прихватил с собой бутылку вина, которую и подарил Анне, хотя как будто не мог заранее знать о своей встрече с Грачевым, как и о том, что тот пригласит его с собой в гости к Анне:
«– Это невозможно даже теоретически. Мы с вами познакомились несколько часов назад. Вы не имели ни малейшей возможности знать о моей случайной встрече с Анной и о ее приглашении… даже если взять во внимание ваше странное признание. Решение придти к Анне, да еще вдвоем с вами, возникло спонтанно, когда мы спускались по лестнице наркомата. Как можно знать то, чего еще попросту нет.
– Я точно не могу вам сказать, но кое-какие соображения у меня есть… если они не покажутся вам совсем бредовыми. Видите ли, мы ведь живем в мире иллюзий, и, возможно, самая большая иллюзия – это время. Возможно, что времени-то и нет. То есть нет прошлого, которое вроде бы за нашей спиной, нет будущего, которое вроде бы впереди. То есть они существуют, но, как бы это выразиться, одновременно. То, что было, никуда не ушло, а существует рядом с нами, и будущее тоже есть, и тоже рядом. Время, с позволения сказать, превращается в пространство, если встать на такую точку зрения, а мы с вами как бы идем по этому пространству в строго определенном направлении – из прошлого в будущее. Но некоторым иногда удается, ну, не то чтобы погулять по этому пространству, самим выбирая маршруты, побродить, что ли, хотя возможно и такое, а чуть-чуть заглянуть вперед, увидеть нечто вроде тропинки, по которой направляешься. Вот и у меня что-то похожее подчас получается. Как вам такая гипотеза?
Странное чувство завладело Константином Алексеевичем: это было чувство рыбака, в самое сердце которого отдается рывок удилища с крупной рыбиной, и одновременно это было что-то похожее на то, что, скорее всего, чувствует карп или сом, заглатывая наживку и ощущая во рту или в горле острие крючка, который, еще, как кажется, можно и выплюнуть. Он чувствовал себя и охотником, и жертвой одновременно, и не мог понять: ему ли улыбнулась удача встретить человека, который, возможно, мог понять загадки Ганусена, или же он будет помогать кому-то что-то понять в скрытой от него игре.
– Да, все это очень интересно: физика времени, Эйнштейн, теория относительности, – несколько небрежно проговорил Константин Алексеевич, но небрежность получилась наигранной. – Как жаль, что я не понимаю языка формул!
– Ах, Константин Алексеевич, Константин Алексеевич! Пусть сегодня будет день, когда я с вами откровенен, но не имею шансов на взаимную откровенность. Я подожду – ведь будет и завтра, и послезавтра. И, заглядывая вперед, – вдруг я и сейчас могу это сделать, разглядеть, что там, на тропке будущего, куда мы с вами направляемся? – скажу: я терпелив, и терпение мое вознаградится… Нет, вы только подумайте, какие чудесные перспективы открываются перед всеми нами: ведь если мы видим будущее, мы можем его изменить, поправить по своему усмотрению. Ну, скажем, два серьезных человека, русский и немец, молодых и сильных, прагматически мыслящих, патриотически настроенных, имеющие кое-какие возможности в своих ведомствах, смогут заглянуть вперед и кое-что подправить, совсем чуть-чуть. А то ведь дела могут совсем не в ту сторону пойти, а, Константин Алексеевич?
Ах ты, бестия белокурая! А то ты не знаешь, что все это уже есть! Что коллеги твои уже давно пристроили этого несчастного Ганусена к твоему Гитлеру и что есть сил внушают через него, что захотят!»
Попытки объяснить феномен ясновидения, точного предсказания событий будущего и определения действительного хода событий прошлого, о которых ясновидец вроде бы ничего не должен знать, действительно, обычно основываются на представлениях о времени как об особом виде пространства, существующем в другом измерении, в которое могут заглядывать лишь обладатели крайне редко встречающихся специфических способностей (в случае же, если дается мистическое объяснение, то в это, другое измерение могут проникать лишь посвященные. Здесь приходит на память роман британского писателя и убежденного сторонника превосходства «избранной расы» Эдварда Бульвер-Литтона «Врилы – грядущая раса». А этом научно-фантастическом произведении существует подземная цивилизация Врил-Йа, создатели которой овладели таинственной энергией «Врил» (Vril). Главный герой книги – спелеолог, т. е. исследователь пещер. Во время одного из путешествий он проваливается в трещину и оказывается в подземном мире, населенном могущественным племенем сверхлюдей Врил-Йа, которые имели доступ к этой волшебной энергии, способной творить все. Энергия заключается в необычных электромагнитных флюидах, называемых «Врил», и улавливать их могут только сверхчеловеки. С помощью энергии «Врил» можно было лечить любые болезни, читать человеческие мысли, а при необходимости – уничтожить все человечество. Многие читатели приняли эту фантастику всерьез, и легенды о всемогущем тайном обществе «Врил» бытуют вплоть до наших дней.
