«Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил», — слова Лиса из «Маленького принца» Сент-Экзюпери известны всем. Не помню, чтобы кто-то оспорил этот афоризм, теоретически мы все с ним согласны. А практически… То и дело малодушно исчезаем.

К

КАЙФ

Существительное арабского (или турецкого) происхождения. В XIX веке звучало как «кейф» и, согласно знаменитому писателю-востоковеду Осипу Сенковскому (он же — Барон Брамбеус) означало приятное полеживание в сочетании с прихлебыванием кофе и покуриванием табака. Изредка это слово мелькает у классиков (Достоевский, Гончаров, Лесков), но в целом им было не до кейфа: все они много писали и притом страдали за народ. В шестидесятые годы XX столетия в Россию пришел уже жаргонный «кайф», нашедший широчайшее распространение в речи подростков и юношества, обозначая и здоровые радости, и болезненно-наркотическое опьянение. Отцы и деды у нас тоже склонны ловить кайф и соглашаться с гедонистической философемой «без кайфу нет лайфу».

Но все-таки молодость неминуемо проходит, а об удовольствиях зрелого возраста хочется говорить иными словами. «Кайф» можно поймать, нанюхавшись клея «Момент» и послушав примитивнейший «музон», но как выразить удовольствие более утонченное? Скажем, от свежей устрицы, запиваемой бокалом шабли, или от музыки Софьи Губайдулиной. Тут восклицание «Кайф!» прозвучит по меньшей мере безвкусно.

Моя швейцарская приятельница, побывав в Москве, делилась потом в Цюрихе своими впечатлениями с коллегами, изучающими русский язык. «В России я наслаждаюсь!» — призналась она, но преподаватель (для которого русский язык — родной) ее поправил: «Так говорить нельзя. Нет такой глагольной формы — «наслаждаюсь». Полагаю, грамматическая форма все-таки есть. Но нет у нас, русских, психологической формы, адекватной красивому глаголу «наслаждаться». В большинстве своем не умеем мы это делать. Так что приходится ограничиваться редкими минутами немудреного кайфа.

КАК БЫ

Существуют слова-паразиты, ничего не значащие, а просто засоряющие речь: «вот», «значит», «так сказать», «это самое». В 1990-е годы к ним добавилось выражение «как бы», причем зараза охватила главным образом интеллигентную публику. Даже писатели, языкотворцы по призванию, приходя в редакции и издательства, робко извещали: «Я как бы написал некий текст». «Некий» — тоже эпитет-паразит, составивший с «как бы» своеобразный симбиоз.

И тут мы, филологи, поднялись на борьбу. Автор этих строк выступил в 1998 году в «Новом мире» со статьей о нашем речевом поведении «Ноблесс оближ», где, в частности, поиздевался и над «как бы», и над «неким».

Ольга Северская поддержала этот выпад на «Эхе Москвы», а потом в своей книге «Говорим по-русски»: «Нужно просто задуматься, что же на самом деле, а не как бы сказано? И это «как бы» само из речи уйдет».

Не знаю, насколько повлияли на разговорную речь сограждан наши увещевания, но замечаю, что эпидемия лишних «как бы» явно пошла на убыль. Не вижу уже необходимости в санитарных мерах, в посыпании дустом каждого «как бы». Евгений Евтушенко недавно накинулся на эту частицу, посвятив ей длинное стихотворение. Но вовсе не нужно полностью уничтожать в нашей речи бедное «как бы». Бывают случаи, когда эта частица со значением «приблизительного подобия» (как определяют словари) вполне уместна. Говоря о любителе эффектной политической позы, мы можем иронически сказать: «Он как бы борец». А порой при помощи частицы «как бы» создается тонкая лирическая интонация. Например, у Тютчева:

Есть в осени первоначальной

Короткая, но дивная пора -

Весь день стоит как бы хрустальный,

И лучезарны вечера…

КАЧЕСТВЕННЫЙ

Этим тусклым эпитетом некоторые товарищи пытаются защитить истинные ценности. Говорят о «качественной прессе» в противовес «желтым» изданиям. Ратуют за «качественную литературу», отличающуюся от низкопробного чтива… Но эпитет неудачный. Употребление слова «качественный» в значении «хороший» — признак неинтеллигентной речи. Истинный рыцарь русского языка скорее скажет «высококачественный» или «доброкачественный».

Обратимся к истории слова. Как учат в шкоде, прилагательные бывают качественными, относительными и притяжательными. И вплоть до недавних пор прилагательное «качественный»… не было качественным. Да, оно было относительным и неоценочным. Использовалось довольно ограниченно, преимущественно в книжной речи: «качественные различия», «в качественном аспекте». Сухое, неэмоциональное слово.

Потом оно все-таки начало употребляться в значении «очень хороший, высокий по качеству». Но обратите внимание, какие примеры приводятся на этот счет в словаре Ожегова: «качественные стали», «ремонт произведен качественно». Речь идет о товарно-материальной сфере. Оценка стали и ремонта может быть однозначной и бесспорной. Тут действуют элементарные стандарты. А в искусстве критерии художественности постоянно пересматриваются. Новое слово, новое художественное качество рождается как раз в борьбе с привычными нормативами.

«Новаторство всегда безвкусно, а безупречны эпигоны», как удачно выразился поэт Илья Сель-винский. Вот вам несколько примеров из произведений одного писателя: «в ней не было теперь женского прилежания к своему телу», «приблизительная невеста отца Никиты», «ему трудно было питаться печальным животным». Такую прозу не назовешь «качественной»: уж очень она нестандартна, парадоксальна, угловата. Это гениальный Андрей Платонов, писавший «не так, как надо».

К «качественной литературе» сторонники этого термина обычно относят «умеренность и аккуратность», а зачастую — и добропорядочную скуку. Не верьте окололитературным деятелям, закосневшим в своих предрассудках, нечувствительных к новизне и самоуправно помечающих «знаком качества» явную серость.

КЛАССИК

Это слово в последние годы стало модно применять к ныне здравствующим деятелям литературы и искусства. Раньше такого не было. Существовало выражение «живой классик», носившее легкий шутливый оттенок: считалось, что в настоящие классики записывают все-таки посмертно.

А теперь телеведущий вполне может обратиться к писателю со словами: «Вы признанный классик современной литературы», и тот даже не смутится, не поморщится от непомерного комплимента, а снисходительно кивнет. Дескать, ничего не поделаешь: такова уж наша классическая доля…

И все-таки я против бездумной эксплуатации громкого слова, означающего высшую степень художественного совершенства. Модного и преуспевающего писателя можно назвать литературным лидером — не правда ли, так будет точнее? Сегодня он в первых рядах, а станет ли победителем — решит время. К тому же в назывании живого литератора «классиком» иной раз слышится скрытый подвох: так часто аттестуют писателей именитых, со славным прошлым, но давно утративших былую силу. Мол, уважать уважаем, но чтобы еще и читать ваши шедевры — увольте.

Живого, ищущего, рискующего, вступающего в спор с господствующими вкусами писателя язык не повернется назвать «классиком», да и эпитет «великий» к нему не пристанет. Тургенев незадолго до смерти обратился с посланием ко Льву Толстому, призывая того не уходить в религиозное проповедничество и вернуться к литературной деятельности. «Друг мой, великий писатель русской земли, внемлите моей просьбе!» — взывал один классик к другому. Но Толстой отреагировал иронически. Прочитав вслух эту патетическую фразу, он передразнил ее: «Великий писатель русской земли… А почему не воды?»

Настоящий классик, пока он жив, не торопится карабкаться на пьедестал. Ему сподручнее говорить с читателем на равных.

КОЛБАСИТЬ

Вы понимаете значение этого слова? Я не очень. Со времен отрочества помню такое присловье: «Выпили, закусили и домой поколбасили». То есть «колбасить» — глагол со значением движения, ходьбы. Может быть, не очень уверенной, с пошатыванием в разные стороны.

Что говорит словарь Ожегова? Там слово дано с другим ударением «колбАсить». Значение — «куролесить». Рекомендуется избегать первого лица единственного числа, то есть лучше не говорить: «колбасю», «колба-шу» (лучше и не делать этого, заметим в скобках).