Нет будущего у этого прилагательного. А нынешняя ностальгия по советским временам — это болезненно-эмоциональный протест против ставшего нормой социального неравенства и бесправия, против беззастенчивой коррупции и рабского поклонения златому тельцу. Надо считаться с чувствами униженных и оскорбленных, но смотреть всем вместе стоит не в прошлое, а в грядущее.

Чисто лингвистически советую прилагательное «советский» в позитивном контексте заменять на «российский» и «отечественный». Можно еще говорить и писать не «советский народ», а «народ нашей страны». Это он одержал победу в войне с фашизмом, это он выстоял в страшных испытаниях советской эпохи. А по сути скажу, что не стоит путать истинные ценности с временными ярлыками.

СОВОК

Один из главных языковых концептов горбачевско-ельцинской эпохи. В своем жаргонно-политическом значении это слово активно поработало лет десять-пятнадцать, а сейчас, судя по всему, уходит на заслуженный отдых, перемещается в лексический фонд пассивного употребления.

Есть даже легенда о происхождении слова «совок»: дескать, один певец с друзьями, распивая спиртное на детской площадке, вместо стакана использовал забытый там совок. Эта дискомфортная ситуация и дала повод для того, чтобы в маленькой лопатке с закругленными краями узреть своеобразную эмблему советского строя.

С легендами не спорят, но все, конечно, не так просто. Собственно лингвистической предпосылкой здесь была модель сложносокращенных слов, начинавшихся на «сов-» (типа «совхоз»). К этому обрубку удачно приставился суффикс «ок», а в итоге получился всеобъемлющий символ: совком стали именовать и страну советов, и ее отдельного обывателя, мирящегося с ограниченным набором своих гражданских прав, и административно-командную систему управления экономикой, и социалистический способ распределения жизненных благ. В эпоху реформ «совками» стали называть тех, кто хочет жить по-старому, не желая «поступаться принципами», как забытые ныне Егор Лигачев и Нина Андреева. В бурной полемике перестроечной поры эмоциональное слово «совок» звучало, пожалуй, даже убедительнее, чем научно-публицистический термин «хомо (гомо) советикус».

Новый век и новое тысячелетие наша страна неожиданно встретила ностальгическими вздохами, оглядкой на советско-имперские идеалы. Вернулся старый гимн, реставрируется потихоньку однопартийная система. Некоторые кухонные вольнодумцы впадают в панику и со страхом говорят о «возвращении совка». Нет, в одну и ту же воду, как известно, войти невозможно. Водичка теперь перед нами и холодноватая, и грязноватая, но — другая. Не будем все сваливать на прошлое, как поступала коммунистическая идеология, огульно и нахально списывавшая все советские социальные беды на счет мифических «пережитков капитализма». Неразумно теперь все дурное трактовать как последствия и рецидивы пресловутого совка. Современные формы социального идиотизма нуждаются в новых и точных словесных обозначениях.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ

У этого слова богатый спектр значений. И у него самого, и у сокращенной версии «спец…», которая может прицепиться буквально к любому слову и придать ему новый смысл. Это может быть знак секретности и государственной значимости: спецслужба, спецназ. Знак привилегированности: спецшкола, спецполиклиника. Знак производственного предназначения: спецодежда.

«Специальный» — значит особый, особенный, для чего-то исключительно предназначенный. Но из этого не следует обратное: «особый» и «особенный» отнюдь не всегда можно заменить на «специальный». А это у нас в последнее время часто делают — по аналогии с английским словом «special». В магазинах установят грошовую скидку и вывешивают плакат: «Специальное предложение!» Уместнее было бы: «особое предложение». Кстати, на Западе распродажи сопровождаются именно особенными, то есть радикальными снижениями цен. И уж совсем смешно выгладит титул: «специальный гость фестиваля». Дорогой гость — он, конечно же, особый.

Переводить английские слова на русский стоит все-таки по смыслу, а не по буквам и звукам, не по внешнему контуру.

СПОНСОР

Это английское слово живет сейчас в России даже вольготнее, чем у себя дома. За границей, может быть, спонсорства в целом и больше, чем у нас, но, понаблюдав за зарубежными коллегами и знакомыми, должен сказать: как-то у них с этим делом обстоит мрачно и занудно. Найти спонсора чрезвычайно трудно, приходится для этого писать множество бумаг, что-то там доказывать, потом тратить деньги осторожно и аккуратно, отчитываясь за каждый цент. А у нас само слово «спонсор» звучит сладко, как «халва», точнее — как «халява». Добудет человек спонсора — и кайфует напропалую. А что там с проектом — не так уж важно. Выпустили пилотный номер элитарного журнала, устроили фуршет — ну и ладушки! Основали издательство, а оно ничего не выпустило — так можно же отчитаться по образцу гоголевского городничего: дескать, церковь строилась, но сгорела. Много в России пожаров…

Теперь о собственно лингвистической стороне дела. Осторожнее со словарями! Они часто вступают друг с другом в непримиримое противоречие. Находим слово «спонсор» в последнем издании Ожегова: «лицо, организация, фирма, выступающие как поручитель, заказчик, устроитель, финансирующая сторона». Нормально, хотя и скучновато. А веселее будет, когда мы откроем «Большой словарь русского жаргона». Тут никакой официальщины: «богатый любовник, содержащий, материально поддерживающий девушку». Два русских языка — две системы понятий. Молодым дамам стоит быть внимательнее при употреблении конструкции «мой спонсор». Ведь что такое счастье, то бишь спонсор, — это каждый понимает по-своему.

СТЁБ

Это жаргонное слово вроде бы связано с шуткой и смехом, но звучит как-то невесело, даже мрачновато. Может быть потому, что в его основе лежит садистская метафора: «стебануть» значит «хлестнуть», «ударить». «Стёб» как идеологема — это новинка конца второй полоэины восьмидесятых годов. Тогда свободная пресса при помощи беспощадного стеба успешно сокрушала обветшавшие твердыни. В модном словечке слышалась и эротическая коннотация: «Хочу я всех мочалок застебать» — знаменитая строка Гребенщикова звучала и как соц-, и как сексреволюционная. Но шли годы, и стеб как таковой притуплялся, а само слово постепенно делалось обозначением тотально-иронического, надсадно-болезненного насмешничества, лишенного свежести, парадоксальности, юмористической новизны и изобретательности.

Как эстетический термин «стёб» теснейшим образом связан с понятием постмодернизма. Надеюсь, все в курсе, что время постмодернизма окончательно миновало? Это уже пошлость и моветон — пародийное обстебывание классики, дохлое и монотонное глумление над всем и всеми. Так и хочется пропеть, слегка перефразируя слова Евтушенко: «Стёб устарел — говорит кое-кто, смеясь». Смеясь над уныло-однообразными и отставшими от жизни «стёбщиками» невеселой эпохи.

СТОЛКНУТЬСЯ

«С Евгением Леоновым мы впервые столкнулись на съемках фильма…» Услышав такое, поначалу думаешь, что рассказчик сильно повздорил со знаменитым артистом. Но потом выясняется, что не было никакого конфликта. Наоборот, полное взаимопонимание. Почему же в нашем разговорном языке вместо «встретиться» все чаще используется глагол «столкнуться»?

Наверное, это обусловлено нашим российским стилем повседневного поведения. Вроде бы широка страна моя родная, а ее гражданам всегда тесно. В метро, в магазине, на улице. Ничего нам не стоит толкнуть человека, случайно оказавшегося рядом. И даже пардона при этом не попросить. Это наш общий серьезный недостаток, изъян национального характера.

В западных странах дело обстоит иначе. В общественных местах принято передвигаться так, чтобы не задевать сограждан. Если же столкновение по нечаянности произошло, оба его участника тут же извинятся друг перед другом. Около окошек в почтовых отделениях и вокзальных кассах проведена желтая черта, и, пока предыдущий клиент не отошел, следующий эту черту не переступит.

А что у нас? Ничего нам не стоит оттеснить несколько человек и прорваться к кассе с криком: «Мне только спросить!» Те же дикие нравы царят на дорогах: наши нувориши (или «нуворишки», как их иногда называют), мчась в своих «мерседесах», не слишком опасаются столкновений. Разобьет одну машину — купит другую…