— Что я был занят тем, что концентрировался на том, чтобы не нагнуть тебя над ближайшим столиком и не брать до тех пор, пока колени не подогнутся. И я удивлен, что вообще был способен с тобой разговаривать… ах, Боже, как хорошо, Жизель. Те звуки, которые раздаются из твоего горла, заставляют позабыть обо всем. Спускайся сюда.

Он тянул ее, пока Жизель не встала на коленки на краю постели. Она почувствовала за собой Алека, который удерживал ее за талию, а потом стал поглаживать и разминать пухлые половинки.

— Я хотел бы сотни раз тебя здесь укусить, — пробормотал он.

— Лучше не стоит, если хочешь сохранить комнату до завтрака. — Она завизжала, поскольку теперь ее попку уже не разминали, а сжали. — Полегче, Aлек, мне на ней потом еще сидеть..

Он проглотил смешок.

— Извини. Просто у тебя, сладенькая Жизель, самая аппетитная попка. Затем его руки скользнули ниже, пока он открывал ее пальцами. Она — все в ней — ощутила, как напряглась навстречу ему. Безмолвно умоляя.

— О, Боже, Aлек…

— Я люблю это, Жизель. Я люблю слушать, как ты стонешь мое имя. — Он опускался на нее, один восхитительный дюйм за другим. Она подалась вперед и уперлась руками в кровать. — А теперь, если ты не против, хочу услышать, как ты кричишь.

Алек жестко протолкнулся.

Он поглаживал, а руки его были везде… поглаживая ее спереди сверху вниз, касаясь грудей, лаская соски… потом резко потянул их пальцами, словно Алек инстинктивно знал, когда она хотела — требовала, — чтобы он был нежным, а когда грубым. Она прокричала его имя, прося, чтобы прекратил ходить вокруг да около и сделал ее, черт возьми. Он восхищенно засмеялся, смеялся и толкался в нее в то время, как Жизель корчилась и стонала. Затем его толчки вытолкнули ее в оргазм, и Алек, задохнувшись, резко перестал смеяться.

Жизель поняла, что не так давно взошло солнце. Ну, и кто дал мышке пинка? Она не могла поверить в выносливость этого человека. Она не могла поверить в собственную выносливость.

— Устала? — выдохнул Алек ей на ухо. Он все еще стоял, нагнувшись за ней, наполняя как никто другой. Когда он напрягся и толкнулся, девушка могла поклясться бы, что почувствовала его член в горле. — Жизель? Все в порядке?

— Да, я устала, я выдохлась, ты, большой болван, не смей останавливаться.

Он усмехнулся и девушка почувствовала, как его пальцы затанцевали вдоль ее позвоночника. Затем его рука скользнула вперед и нашла её клитор. Поглаживая его большим пальцем, мужчина сказал:

— Я хочу, чтобы мой рот оказался тут прямо сейчас. Но это случится позже. — И окажется достаточным, чтобы «дать на чай» ейдругой оргазм.

Она почувствовала, как его хватка усилилась.

— О, Боже, как же приятно, — простонал Алек. — Кто-нибудь говорил тебе, что, когда ты кончаешь, твои внутренние мускулы стискивают? — Он содрогнулся позади нее, когда наконец наступило освобождение. — Все мускулы.

Она слабо хихикнула, но голову с постели так и не подняла. Три раза… или, все-таки был и четвертый? Этот мужчина — не человек. И спасибо, Господи, что она на таблетках.

Он немного помедлил, затем подхватил на руки и стал баюкать в объятиях, как если бы она была ребёнком.

— Теперь поспи, — сказал Алек, укладывая девушку в постель и накрывая одеялом. — Я тоже… Ты истощила меня, моя леди. — Потом добавил: — У тебя есть паспорт?

— Нет, — сказала она сонно.

— Хмм, нужно уладить это. Мы не сможем уехать в Шотландию без него.

— Ты все еще хочешь, чтобы я поехала? — Жизель покраснела, вспомнив, на что они потратили последние пять часов. — Я имею в виду, в Шотландию?

— Конечно. — Он устроился под покрывалом, и, обняв девушку, обхватил ее длинными ногами. Жизель сразу стало тепло и греховно уютно. Пульсация между бедер наконец утихла. «Она утихла, потому что ты онемела, идиотка». Он сделал так. И это было замечательно. — Я уже говорил, не так ли?

— Ну… — Она зевнула у его плеча. — Это произошло до того, как я, так сказать, отведала товара.

— Жизель, дорогая. — Он поцеловал ее макушку. — Я никогда не знал такую умную и, в то же время, такую глупую женщину. Ты поедешь в Шотландию. Говоря другими словами, я не уйду без тебя.

— Властный болван, — пробормотала она. Вдруг он включил свет у постели, отчего ее глаза чуть не окосели и резко закрылись.

— А-ай! Мне кажется, моя сетчатка только что расплавилась!

Она услышала, как Алек проглотил смешок.

— Извини, любимая. Я только хочу получше рассмотреть твою шею. — Жизель почувствовала, как он откинул волосы и осторожно прикоснулся к укусу.

— Укус — это серьезная вещь… Мне, действительно, очень жаль, что я поранил тебя. Ты же знаешь это, правда, Жизель?

— Не беспокойся об этом. И рискуя, что ты станешь более высокомерным, чем уже есть — хотя не могу себе представить, как это возможно, — скажу, что мне понравилось. Вряд ли там рана.

— О. — Она безошибочно услышала облегчение в его тоне. — Рад слышать это. У меня нет никакого объяснения, кроме… Не хочу, чтоб ты думала, что я кусаю любого. Просто я… потерялся в тебе.

— И что ты захотел выделить меня, — добавила Жизель сонно. Ах, даже с этим противным светом она вполне способна хорошо заснуть. — Выключи лампу у кровати! Вот, хорошо. Я не возражаю носить твою метку какое-то время.

— Что ты сказала?

— Пометил меня.

— Что?!

Ё-моё! Иисусе, для парня с повышенной реакцией, он действительно какой-то заторможенный.

— Что?

— Не кричи, я здесь. Я и забыла, что оборотни такие обидчивые.

— О, Боже мой!

— Успокойся. — Забеспокоившись, она села. Было похоже, что он собрался грохнуться в обморок. — Эй, все в порядке. То, что я сказала, это же правда? Ты пометил меня так, чтобы никакой другой оборотень не подошел ко мне. Теоретически, они увидят твою метку и не подойдут ко мне. Или сойдут с ума, чтобы бороться за меня. Ха! Такое уже случалось.

Жизель увидела, как Алек покачнулся… но присел, чтобы не упасть. Очень мудро.

— Ты знаешь? Обо мне?

— Конечно. Но не сразу. — добавила она, успокаивая, потому что Алек выглядел таким расстроенным. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это. Ну, давай, ты — слишком быстрый и слишком сильный для парня твоих… скольки лет? Около тридцати?

— Тридцать один, — сказал он рассеянно.

— Плюс, твоя выносливость в постели — это… это действительно нечто. — Она покраснела? После того, что они разделили? «Ты, наверно, сильно устала. Иди спать, Жизель». — Я никогда не встречала оборотней, но моя мама работала на Люциуса Уиндэма.

Алек уставился на нее с самым бесценным выражением удивления на лице.

— Твоя мама работала на прежнего лидера стаи?

— Может, прекратишь кричать? Да, она управляла его конюшнями. — Конечно, ведь он не мог жить без своих лошадей. Алек, наконец, должен сообщить ей правду, потому что она думала, если он так и не скажет ей, то Жизель набросится на него как ASPCA [16].

— Что ж, естественно, он не мог трогать их, так как лошади инстинктивно бегут от любого оборотня. Так он объяснял, и, как оказалось, мама тоже любит лошадей, поэтому она осталась.

— После вышла замуж за моего папу и переехала в Бостон. Но к тому времени она увидела многое. Моя мама, — добавила Жизель с удовлетворением, — рассказывала перед сном самые лучшие сказки. Я разгадала тебя некоторое время назад. Я говорила это… помнишь?

Он потряс головой, его рот все еще был открыт.

— Просто я не… всю ночь я пытался вычислить, каким образом тебя можно похитить в Шотландию, чтобы там рассказать правду…

— Типичное ухаживание оборотня, — усмехнулась Жизель. — Вам, парни, действительно нужно поработать над романтикой.

— Или попытайся объяснить это завтра. Имею в виду, сегодня попозже. Или пождать, пока мы не узнаем друг друга получше… и ты знала!

— Ага.

— Но ты не должна никому рассказывать!

— Это невежливо, так как не ты осуществил это. — Она покраснела сильнее, словно это было возможно. — Кроме того, у нас… на уме были некоторые другие вещи.